Вила-2. Дар свободы

Разумеется, не мог – воды-то подземные по всему лесу растекаются. Лихо при желании в несколько мгновений выведет воду на белый свет, и мощная струя свалит с ног любого незваного гостя.

– Это всё твоё дело, Илгар? – спросила я. – В селение я не вернусь.

Запах злобы стал нетерпимым, и я поняла – пастух вот-вот даст ей волю. Только добраться до меня человеку теперь гораздо труднее, чем раньше. Я угадала верно: лицо Илгара исказилось, глаза налились кровью.

– Проклятая крылатая ведьма! – взревел он. – Не хочешь добром, так я силой отведу тебя домой!

Илгар, не сняв обуви, ринулся в ручей. Я спокойно смотрела, как вода заливает грубые башмаки пастуха. В журчании ручья слышался вопрос: что делать с этим человеком?

– Не подпускай, – вслух ответила я.

Воды ручья поднялись со всех сторон гигантскими змеями и обрушились на Илгара прежде, чем он успел сделать следующий шаг. Ручей легко сбил незваного гостя с ног, и теперь наносил удар за ударом, не давая подняться. Пастух пытался что-то сказать, но в разинутый рот тут же заливалась вода.

Убивать Илгара я точно не хотела, но ручей словно взбесился и в ярости жаждал утопить селянина.

– Хватит! – закричала я. – Отпусти его!

Вода неторопливо отхлынула от пастуха, и он с трудом приподнялся. Но струи ручья отступили только за тем, чтобы собраться в гигантский кулак. Новым хлёстким ударом вода вышвырнула Илгара из русла ручья к лесу. Несколько мгновений пастух стоял на четвереньках, пытаясь отдышаться, потом осторожно поднялся. Его взгляд был прикован к воде.

– Ведьма! – выпалил Илгар.

Он, шатаясь, бросился к деревьям. Вот и хорошо, пусть отправляется туда, откуда пришёл. Я заметила, что пастух прихрамывает. Могло быть и хуже: Лихо постаралась, чтобы на дне ручья было побольше острых камней. Не останови я ожившую воду, ручей наверняка размозжил бы голову гостя об один из них. Вернее, не совсем ручей.

– Лихо! – негромко позвала я.

От воды поднялся пар, из него вырисовалась женская фигура – невысокая, тонкая, изящная, окутанная легчайшим плащом. Воздух потяжелел, он всё сильнее пропитывался запахом дурмана, пока сотканная из тумана хрупкая фигурка обретала плоть.

За прошедший месяц Лихо сильно помолодела. Впервые я увидела её в образе древней старухи. Теперь из ручья на траву ступила девушка ненамного старше меня. Морщины вокруг ясных голубых, почти прозрачных глаз разгладились, и глаза Лиха казались больше. Только взгляд у водяной нечисти остался прежним – цепким, внимательным, да улыбка всё та же, опасная.

– И как ты поняла, что я здесь?

В голосе Лиха прозвучала досада.

– Я сказала ручью не подпускать ко мне этого человека, но не просила убивать его, – ответила я. – Приказать воде убить Илгара могла только ты.

– Что с того? – пожала плечами Лихо. – Он пытался подойти к тебе с дурными помыслами.

– Он бы ничего мне не сделал. Я хотела лишь напугать Илгара так, чтобы никто из селения больше здесь не появлялся.

Лихо неприятно улыбнулась.

– За это не волнуйся, Илиана. Никто из твоего селения сюда больше не придёт.

Я взглянула на неё с подозрением. Что ещё придумала водяная нечисть? Явно ничего хорошего. Я знала, она – единственная, кто готов мне помочь, защитить, поддержать. Только мне часто становилось не по себе от её бессмысленной жестокости.

– Не хочешь собрать дань с остальных поселений? – невозмутимо произнесла Лихо. – Я уже увела воду из всех колодцев окрест леса.

– Как – из всех? – беспокойно дёрнулась я.

– Ну, почти из всех. Соседу-колдуну водицы оставила, конечно, – хмыкнула Лихо.

Я перевела дух. О лесном колдуне-то я и вспомнила. С ним я пока не знакома. Знаю только, что когда-то к его дому от стаи оборотней сбежала девушка, и потом она осталась с колдуном как его жена. Лихо говорила, что они живут уединённо и ни с кем не ищут общения. Мне тоже не хочется ни с кем водить дружбу, но и вражда с соседями по лесу не нужна.

– Верни воду в колодцы, – попросила я. – Сейчас это ни к чему. Когда мне что-то понадобится – тогда и будем договариваться с людьми. И ещё… – я вспомнила, о чём хотела при случае спросить Лихо. – Ты не убивала в лесу девушку месяц назад? Когда только вышла из ручья?

– Я вообще за это время девушек не топила, – подумав, ответила она. – Ни в лесу, ни в селениях. А ты это к чему?

– Ирха пропала – нехотя ответила я.

– Ах, эта, – протянула Лихо. – Нашла о ком беспокоиться! Если и пропала – тебе-то что за печаль? Видела я Ирху той ночью, месяц назад, жива была ведьма. Красивая девка, но бедовая. Может, подалась куда? – Лихо ненадолго задумалась. – Я её, кажись, после того в лесу и не встречала.

Я перевела дух. Если бы Ирха просто ушла из этих краёв – было бы лучше всего. Я чувствовала: после смерти Крыя не сможем мы с ведьмой по одной земле ходить.

Глава 2

Не мыши скребутся в тёмных норах – впивается обломанными ногтями в сухую землю Ирха-ведьма.

– Могила тебе эта земля, Илиана, – шепчет. – За Крыем, соколом моим ясным, отправишься. За стаей, тебе ненавистной, пойдёшь.

Скатилась слеза со щеки нежной, упала каплей росы и впиталась в землю. Тяжко дышать Ирхе, словно вместе с Крыем любимым потеряла ведьма силы жить. Только мысль о мести питает Ирху, только она дышать помогает.

Уж месяц, как похоронила ведьма Крыя в лесу под осиной заветной. В ту ночь страшную дала Ирха обет: отомстит она виле за любимого. Захлебнётся в слезах Илиана, примет смерть лютую. Да только не просто оказалось клятву выполнить, обряд для этого нужен – чёрный да опасный. Мало кто из старых ведьм на такое дело решится, но иначе к Илиане-убийце не подберёшься. Мало того что крылья у неё выросли, так ещё и с Лихом Водяным вила дружбу завела.

Осторожной покамест надо быть ведьме, нельзя, чтобы её увидели. Не должен никто волей ли, неволей ли обряду помешать.

Сказали бы Ирхе, что она когда-нибудь к такой тёмной магии прибегнет, ни в жизнь не поверила бы. А теперь ничто ведьме не страшно, ничего для неё на всем свете хуже не было, чем Крыя любимого потерять.

Роет пещеру Ирха день за днём, место от ручья подальше выбрала, к селению поближе, с землёю сухою. Там, где Лихо не появляется. Перво-наперво ведьма всё вокруг знаками колдовскими окружила. Ни человек не пройдёт, ни зверь не приблизится, ни птица не пролетит. Скрывают древние знаки ведьмино убежище. Готовится Ирха к действу страшному, за какое ведьмы испокон веков смерть лютую от людей принимали. Только хитра Ирха, не застанет её никто за исполнением обряда. Медленно дело движется: ничем себе помогать нельзя. Чует Ирха: даже если камнем или палкой подкопнёшь, все труды напрасны станут. В этом тайнодействии только руками земли дозволено касаться.

Ломит спину ведьмы, огрубели ладони, покрылись волдырями кровавыми. Опухли от слёз глаза. Платье белое давно уж тёмным от земли сделалось, прорвалось местами. Не напрасны труды, совсем немного осталось – и в пещере стоять можно будет.

Кинула последнюю горсть земли наружу Ирха, улыбнулась впервые с тех пор, как Крый погиб. Темно в пещере, но глаза ведьмы за месяц к подземному мраку привыкли. Выбралась Ирха на воздух – а уж и темень густая на лес спустилась. Висит над головой ведьмы полная луна. Совсем как в ту ночь страшную, когда принёс ручей тело любимого. Тихо вокруг, ни шороха, ни звука, будто мёртв лес.

Пора обряд вершить – на полную луну лучше всего получиться должно. Вздыхает поглубже Ирха, страх кожу щекочет, сердце сжимает. Виданное ли дело – молодой ведьме такое сотворить? А ну как не выйдет?

Гонит сомнения Ирха. Всё получится, должно получиться. Не дышать им с вилой одним воздухом, не пить из одного источника, не ходить по одной земле. Надо только вздохнуть ещё несколько раз поглубже – и пора обряд вершить. Мать-земля решительных любит.

Спускается Ирха в пещеру.

– Да будет воля моя, – шепчет. – Одолжись земля ведьме. То, что твоё, – моё. То, что твоё – моё.

Мурашки бегут по коже, дрожь тело бьёт. А ну как не покорится земля, погребёт навеки в пещере дерзкую молодую ведьму? Не для себя ли могилу выкопала Ирха?

Встряхнула ведьма волосами, для обряда распущенными. Что ж, всё равно, не жить им с вилой на одном свете.

"Из мира мёртвых тогда её достану, – мелькают беспорядочные мысли. – С того света вернусь!"

– То, что твоё, – моё, – повторяет Ирха уверенно.