Она чудесно пахла молоком.
Он слушал ее жизнь, он ей дышал…
Пробуждение
Рассветные лучи ласкали кожу,
Касались алых губ, густых ресниц,
И холод камня пробирал до дрожи,
Будили разум трели местных птиц.
Как будто выплывая из тумана,
Не чувствуя ни боли, ни тоски,
Ни мук телесных, ни сердечной раны,
Прошедшей с чьей-то легкою руки,
Она приподнялась и огляделась,
Не зная, почему еще жива.
Куда ее печаль внезапно делась
И стала легкой, светлой голова?
Что вспомнилось ей о минувшей ночи?
Звериный вой и мягкий теплый мех,
Горящие шартрезовые очи
И свой почти произошедший грех.
Он спас ее! Конечно! Это точно!
Был рядом, согревая до зари.
Но растворился он с уходом ночи,
Как в море пропадают корабли.
Она его найдет! Его отыщет!
Иначе ей не мил весь белый свет.
И пусть он зверем по округе рыщет,
Ей все равно назад дороги нет…
Венчание
В лесу огромном нет такой тропы,
Которою она бы не прошла.
Уж месяц целый сгинул с той поры,
Но зверя она так и не нашла.
Ущелья скал, развалины, мосты
И мили полосы береговой.
Все хижины, что век уже пусты…
И хоть бы раз услышать волчий вой.
Надежду в своем сердце сохранив,
Решила испытать свою судьбу:
И снова полнолунье… и обрыв…
И море со скалой ведет борьбу.
Возможно, он появится здесь вновь?
Зачем-то ведь сюда он приходил?
Пусть явится опять ее вервольф!
И пусть поверит в то, что он ей мил!
И где-то рядом, словно ей в ответ,
Раздался приглушенный волчий рык.
Из тьмы ночной ступил на лунный свет
Косматый монстр, вызвав резкий вскрик.
Увидев на лице ее испуг,
На лапы опустился и поник.
Он искренне надеялся, что вдруг
Улыбкой озарится милый лик.
Он собирался скрыться меж теней,
Бежать и выть, свою глотая боль.
Но, видимо, она была смелей,
К нему шагнула, прошептав: «Постой…»
И если бы внезапно грянул гром,
И разошлась под ним земная твердь,
Он так бы и стоял на месте том,
Не в силах ни вдохнуть, ни умереть.
Она плыла к нему, смотря в глаза —
Шартрезовые омуты очей,
А лентою сплетенная коса
Покоилась на тоненьком плече.
Неспешно распустив копну волос,
Сжимала ленту цвета изумруд.
Из уст то ли мольба, то ли вопрос:
«Не уходи, прошу, останься тут…»
К ней шаг последний он проделал сам,
В бедро уткнулся, прохрипел: «Молю…
Скажи мне, что не сон ты, не обман..?»
Ему в ответ короткое: «Люблю.»
И, обвязав предплечие его
Атласной лентой цвета изумруд,
В объятьях сжала зверя своего.
И пусть его чудовищем зовут.
Внезапно взорвалась салютом ночь,
Серебряным дождем его омыв.
Прочь, зверь! Клыки и шкура, прочь!