Сны в кулаке. Избранное

Строил мысленно замок надежд, шпилем в высь уходящий.
И вдыхал аромат сигарет, что приятно горчил.
Пил напиток мечты освежающий, животворящий.
Уходя от реальности, в грезах и выдумках жил.

Он любил этот мир, им придуманный, ненастоящий.
И струились с безудержной силой фантазий ручьи.
Он хотел стать свободною птицей, над Суей парящей.
Закрывался от всех на замки, переплавив ключи.

Он шагал из окна прям в объятия улиц неспящих.
Его разум вопил, а он шепотом молвил: «Молчи».
Его жизнь поглотил грохот молнии, землю разящей.
На окне потухал одиноко огарок свечи.

Не танцуют демоны

Этот танец давно забыт, нет ему названия.
От того и движенья стали теперь неведомы.
Не приходит во снах туманное узнавание,
и все реже внутри стенают желанья-демоны.
И все дальше восток, и тише звучит мелодия.
А от ярких огней не слепит уже, все блеклое.
В отражении силуэт незнакомый – вроде я.
Все размытое от дождя и на ощупь мокрое.
Нервно дрогнет рука, ведомая древним импульсом.
По инерции тело жаждет движений, глупое.
И замрет, как вулкан, на миг перед мощным выбросом.
Но уже никогда, увы, не покинет ступора.
И мотивами не заполнят просторы памяти
обессилевшие, немые желанья-демоны.
Не считая шагов, не зная теперь куда идти,
будут стерты те па, что кем-то когда-то сделаны.

Ускользай…

Я бы очень хотел, быть может,
Заплести в твои косы счастье.
И, рисуя узор на коже,
Звездным небом ее украсить.

Разноцветными миражами
Обернул бы тебя, как в сари.
Стан твой стройный ласкал руками,
Как шедевр свой Страдивари.

И в уста б твои влил по капле
Сладость трепетного томленья.
И пока б оно неиссякло
На двоих разделил влеченье.

Как мерцаньем на водной глади
Отражаясь танцует солнце,
Так бы радость жила во взгляде,
От которого сердце бьется.
Но ты медленно ускользаешь,
Между нами чертя границу.
Все, что хочешь, ведь ты же знаешь…
Ускользай, моя чудо-птица.

Я приеду

По стальным параллелям поезд меня уносит,
Миловидная проводница предложит чай.
Где-то там, за плечами мокнуть осталась осень.
Я стремительно мчусь сквозь вьюгу
в душистый май.

Рубежи-километры мне заменяют время,
Часовой механизм счастливому ни к чему.
Ясный день за окном сменяет сплошная темень.
Я, блуждая во снах, подушку к себе прижму.

Будет долгим мой путь, попутчиков вереница.
Каждый дорог мне станет ровно на краткий миг.
Я имен их не вспомню, не опознаю лица.
Только снова один, и снова к окну приник.

Мерным ходом состав меня, будто в колыбели,
Укачает, развеет мысли, прогонит грусть.
Март растопит снега, сирень зацветет в апреле…
Я приеду, а может просто назад вернусь.

Портрет

Распечатай меня на матовой, чтоб без блеска.
И оформи в землисто-серое паспарту.
Рамку выбери поплотней и сожми до треска,
Не оставив вокруг ни щели, ни пустоту.

Под стекло, чтобы перекрыть доступ кислорода,
Ты повесь меня на забитый неровно гвоздь.
В пыльной затхлости чердака, далеко от входа,
Чтоб меня не увидел твой неслучайный гость.

И навечно забудь о том, что я существую.
Не тревожь понапрасну, не зажигай здесь свет.
Сотни рамок вокруг взывают к тебе, тоскуют.
Я на них не похож. Я просто живой портрет.