Няня для дочки Олигарха

Замираю как вкопанная. Наконец, до сознания доходит страшный сигнал черного внедорожника и скрип колес, которые, вероятно, пытаются остановить летящий на меня матово-черный метеор…

Глава 2

Я смотрю как в замедленной съемке. Почему-то отчетливо вижу хромированный бампер, даже номера, как сказали бы мои подружки – блатные, зеркальные.

Отмечаю, как блик ударяет в капот и солнечные зайчики слепят глаза.

Секунда, растянутая в вечности, и мыслей тьма, мне кажется, что я даже успеваю повернуть голову в сторону вопящей женщины, которая, видимо, уже заранее предсказывает удар, который я все-таки получаю.

Боли не чувствую. Просто отмечаю, как стаканчик с кофе вылетает у меня из руки и отправляется в полет, чтобы рухнуть на лобовое наглухо затонированное стекло внедорожника и окрасить дорогущий экстерьер автомобиля художественной кляксой. Только спустя какое-то мгновение я понимаю, что шлепаюсь на асфальт.

Сдираю кожу на ладошках и упираюсь ими, торможу свое падение, резко болит коленка.

Я лежу плашмя на асфальте и прихожу в себя после удара. Колготки, вероятнее всего, порваны, ощущаю, как щиплет в конечностях, а на глазах наворачиваются слезы.

И словно опять включается звук. До меня долетают крики

– Куда прешь, дура?!

– Эта идиотка сама на красный переходила…

– Девушка! Она жива?

– Да не сильно приложило-то…

– Мужик врубил по тормозам, успел…

– Вот из-за таких вот стерв потом водителей во всем виноватыми делают…

Только все эти голоса на заднем фоне. Доходят как из тумана, а я почему-то продолжаю рассматривать асфальт, замечая неровности и шероховатости поверхности.

– Черт…

Выдыхаю сквозь зубы и слышу рядом злое:

– Что “черт”?

– Ноготь сломала, – отвечаю заторможенно, глядя на указательный палец, где от моего нового маникюра остался один огрызок.

– Ах, ноготь… – этот голос становится совсем глухим, тихим, угрожающим и … до безумия знакомым.

Я замираю, даже головы не поднимаю, продолжая все так же рассматривать пыльный асфальт в микрорасщелинах.

Потому что – страшно!

Да-да. Мне секундой ранее не так страшно было, как сейчас. Когда слышу такой проникновенный глубокий голос.

Ощущаю крепкую хватку на локте. Меня поднимают. Хорошо, что хоть не встряхивают, как куклу. Ощутимо болят все косточки. Особенно локти, коленки и ладони.

Жжет. Как в детстве, когда я разбивала свои излишне длинные конечности на площадке.

Не поднимая головы, молча осматриваю свои руки. Вижу сукровицу. Не критично, но неприятно, а потом почему-то инстинктивно смотрю в сторону дорогущей машины, чтобы понять, не сломала ли чего, но ничего не выдает столкновения с моей тушкой, кроме как запачканное лобовое стекло и капот.

– Живая?

Опять этот голос, от которого сердце в груди совершает кульбит и мой подбородок цепляют пальцы. Заставляют оторваться от созерцания внедорожника и, наконец, заглянуть в ярчайшие синие глаза, которые стремительно темнеют, превращаясь в черные ямы.

– Ик…

Вырывается из враз пересохшего горла.

– Демон…ой… Демьян Сергеевич?!

Попадать под автомобиль, оказывается, не так страшно, как встречаться с его владельцем.

Глаза босса как-то сильно распахиваются, а ноздри аристократичного орлиного носа раздуваются. Вблизи босс просто дьявольски красив. Но сейчас острые, выпирающие скулы на глазах белеют. Ярость. Чистая. Животная. Это именно она. Губы у него сжимаются. Нижняя, капризно пухлая, сейчас стремительно превращается в тонкую линию.

У него зрачки начинают расширяться. Покрывают радужку стремительно и вызывают паническую атаку у меня. Я как жертва в руках рассвирепевшего хищника. Олигарх прищуривается, словно прицеливается, и взгляд у него отталкивающий, ледяной просто. За холодными обжигающими синими льдинами будто огонь вспыхивает, испепеляющий меня дотла.

Чувствую, как пальцы босса, все еще поддерживающие меня за локоть, смыкаются сильнее, словно цепкая хватка, пресекающая мой возможный побег.

Хотя как и куда мне бежать, поковылять разве что могу. И то это еще под вопросом. Могу ли?

Постепенно шок начинает спадать, и я понимаю, что вокруг нас продолжают проезжать машины, объезжая наше ДТП, сигналят, но люди не подходят.

Вероятнее всего, этому препятствуют мордовороты Коршунова, которые у олигарха числятся в охранниках.

Выдыхаю и в этот момент мой босс медленно отпускает мой подбородок и почему-то убирает выбившуюся прядь у меня с лица, проводит по моему лбу.

Не знаю. Может, я успела еще и расшибить себе голову.

Иначе почему эти синие глаза смотрят так пристально?!

Словно босс впервые вообще обратил на меня внимание и хочет понять, кто перед ним. Знакомая незнакомка. Подчиненная. Серая мышь, которую олигарх не особо и примечает.

Видимо, чтобы Демон Боссович меня заметил, нужно было броситься под колеса его автомобиля.

Мы молчим. Вокруг поток людей, который проходит, обходя нас по хорошей дуге, все так же сияет солнце, но что-то меняется, или у меня аффект, но я просто стою и смотрю в глаза своего босса, словно под гипнозом, пошевелиться даже не могу. Ни вздохнуть, ни продохнуть.

Наконец, спохватываюсь и спасаю себя от проницательных бешеных глаз Коршунова, опускаю голову.

Полное фиаско, Николаева. Уволит. Без права на пособие по инвалидности, которое мне светит. Я еще не уверена, что легко отделалась.

Пока мои обычные мысли шустрят в голове, я рассматриваю темно-синий галстук мужчины и белоснежную сорочку, замечаю пряжку ремня и дорогущие туфли, начищенные до блеска, и, наконец, дохожу до своих коленок. Тоже в крови и колготки превратились в сплошную рвань.

Морщусь, понимая, что их еще отдирать придется от поврежденных участков кожи.

И вправду, как в детстве, больно и со слезами, но тогда была рядом мама, которая дула на ранку и прикладывала тампон с перекисью.