Семья для миллиардера

– Таким образом, все предельно ясно, Валерия Игоревна.

Киваю в легком шоке на слова Бронницкого. Страшно становится от подобных возможностей, но, с другой стороны… на противоположной чаше весов деньги, которые я получу за свое сотрудничество.

– Мне ничего не ясно, – отвечаю слегка дрожащим голосом, – ваша прямота лишь пугает…

Откидывается в кресле, чуть запрокидывает подбородок, явно демонстрируя свое отношения ко мне. Теперь вижу, что Виталий Петрович, мягко говоря, видит во мне букашку, которая по каким-то критериям подходит.

– Ничто не мешает вам прямо сейчас встать и покинуть этот ресторан. Соискательниц много и, разумеется, по критериям пройдет другая…

Мне ясно дают понять, что свет на мне клином не сошелся, и я улыбаюсь краешком губ, переживая всплеск негодования и злости. Так как Бронницкий озвучил, что всю подноготную мою уже перевернул, и при этом мужчина остается совершенно равнодушным к чужому горю. Его интересует только соискательница на роль суррогатной мамы, а почему и что заставило меня идти на эту крайность, мало волнует.

Это жизнь. И она очень жестокая. Я уже поняла. Вдох – выдох. Стараюсь взять себя под контроль. Отчего-то взглядом вновь скольжу по дорогому ресторану и его посетителям. Вновь вижу ухоженных девушек, одетых ярко и броско, привлекающих внимание…

Для них, возможно, сумма, которая нужна мне для операции отца, не является неподъемной и им не нужно бросаться в крайности, чтобы оплатить шанс на жизнь дорогого сердцу человека…

Вновь смотрю на Бронницкого, изучающего меня из-под бровей, а сама, собравшись, будто в прорубь падаю, ледяную и утягивающую меня моментально на дно, задаю свой решающий вопрос:

– У вас есть ручка?

– Оперативно, – отвечает, улыбнувшись одними губами, но при этом тянется рукой и достает из внутреннего кармана пиджака золотой стилус.

Конечно, обычные шариковые ручки не для таких небожителей. Протягивает мне, и я тяну на себя холодный металл, но Бронницкий не отпускает.

– И все же мой совет: для начала прочесть документ. После того, как поставите росчерк, Валерия, обратной дороги не будет.

Выговаривает совершенно четко. Здесь не то, чтобы жалеют меня. Просто владелец клиники дает понять всю глубину ямы, в которую я падаю. Разумеется, документы, которые мне дают на подпись, составлены юристами и так, что не отвертеться…

– Обратите внимание на пункт неустойки, которую вам придется выплатить, если вы нарушите пункты контракта. Страница пятнадцать, – подсказывает, а я на себя ручку тяну, и мужчина, наконец, отпускает.

Листаю контракт и нахожу пункт, который советует просмотреть Бронницкий. На мгновение у меня в глазах темнеет, когда осознаю, что именно читаю.

– Неустойка в двойном размере от выплаченной суммы?

Обращаю ошалелый взгляд на мужчину и сглатываю едкий ком, который ядом становится поперек моего горла.

– Да, Валерия Игоревна, контракт довольно жесткий и все пункты тщательно продуманы. Имейте в виду, когда я говорю, что обратной дороги у вас не будет – это не риторика и не игра слов. Вы не сможете отойти от договора, пока не выполните все условия, иначе последствия будут неподъемными…

– Как я уже сказала, у меня выбора нет, Виталий Петрович…

Отвечаю и сжимаю ручку в пальцах.

– Я понимаю. Но все же мое дело убедиться в том, что вы все осмыслили и идете на этот шаг добровольно.

– Осмыслила, – повторяю, пытаясь придать голосу уверенности.

– Хорошо. Еще обратите внимание на пункт двадцать пять. Вы обязуетесь выполнять все требования заказчика.

– Да. Альфия Муратовна сказала, что я должна тщательно следить за всеми назначениями и исполнять все требования, пить витамины и прочее по расписанию.

Выслушивает меня с каким-то странным лицом, а мне все кажется, что в уголках губ мужчины едва заметная ухмылка скрывается.

– И это тоже, – отвечает с легкой паузой, – а также любой приказ. Вся ваша жизнь на определенный отрезок времени будет подчинена требованиям заказчика. Его слово – прямое указание к действию.

– Я без вредных привычек, господин Бронницкий, и, думаю, здесь вам опасаться нечего. Все указания врачей вашего заказчика будут исполнены.

Прищуривается. Мои слова повисают в воздухе и мне все кажется, что владелец клиники внесет еще какие-то пояснения, но в этот момент звонит его телефон.

Бронницкий отвлекается. Достает навороченный гаджет и смотрит на номер входящего, подбирается как-то. Ощущение даже остается, будто он прямо сейчас палку проглотил, настолько он становится прямым и напряженным.

– Да-да, конечно! Как раз занимаюсь этим вопросом! – выговаривает с рвением и отчего-то поднимает карие глаза на меня и в этот момент они становятся острыми, подобно бритве. – Разумеется.

Откладывает телефон. Барабанит пальцами по столу и все так же продолжает разглядывать меня, а затем обескураживает резкой сменой темы:

– В вашей медицинской книжке, Валерия, также отмечено, что у вас не было партнеров в сексуальном плане… и здесь у нас возникает проблема…

Меня будто ледяной водой окатывают. Вспоминаю слова Альфии Муратовны относительно того, что у меня не было партнеров, и понимаю, что в принципе то, на что я иду, не может быть проведено…

Тушуюсь. Сцепляю руки, в то время как Бронницкий внимательно наблюдает за мной.

– Валерия. Вам нечего стесняться, – выговаривает совершенно ровно, – здесь вопрос, скорее, в том, насколько вы готовы пойти на подписание договора…

– Я уже сказала, что подписываю, – отвечаю четко, сжимаю пальцы в кулаки, – а этот вопрос можно уладить…

– Конечно, можно, – высокомерно отвечает Бронницкий, – но я хотел вас уведомить, что заказчик в курсе сего обстоятельства и, несмотря на подобный, скажем так, фактор, все равно согласен заключить с вами контракт при условии, что решение этого вопроса будет уже после подписания…

Бронницкий говорит так обтекаемо, что мой измученный переживаниями мозг отказывается воспринимать ситуацию адекватно…

– Я не… понимаю… – выдыхаю и ощущаю, как ладошки потеют, сердце перестает биться в груди, но мужчина передо мной остается все таким же высокомерно собранным и абсолютно равнодушным.

Все же врач он, поэтому любая тематика воспринимается с профессиональной холодностью.

– Я говорю о том, что в каком состоянии вы подпишите этот контракт, в таком и направитесь к моему заказчику, – отвечает, явно теряя терпение, а вот я опять ничегошеньки не понимаю…

– В каком состоянии? – уточняю едва слышно.

– Валерия Игоревна, – тяжкий вздох и Бронницкий снисходит до вопроса, – вы все еще девственница? Ничего не изменилось с нашей последней встречи?

У меня глаза на лоб почти лезут. С моими проблемами и переживаниями как-то об обустройстве собственной личной жизни я мало могла думать.

– Д-да, – отвечаю, еще больше краснея.

Мне кажется, что меня с головы до пят жаром стыда обдает. Все же говорить на столь интимную тему с посторонним человеком крайне неловко. И пусть передо мной владелец клиники и врач, но все же…

– Вот и хорошо, – опять совершенно индифферентно поясняет Виталий Петрович, – учтите. Пунктом контракта является условие, по которому в каком внешнем и физическом виде вы подписываете контракт – в таком и попадаете к заказчику.

Опять хмурюсь. Мне кажется, мой мозг буквально отказывается воспринимать корректно разговор с этим мужчиной, которого моя непонятливость явно уже начинает раздражать.

– Обратите внимание на подпункт на десятой странице. Там указано дословно, что вам запрещается менять что-либо… Скажем, волосы сейчас, как вижу, у вас длинные – значит, недопустимо явиться к заказчику коротко стриженой, ногти короткие, значит, с наращенными не являемся. И так по аналогии дальше. В каком физическом состоянии вы находитесь в данную минуту, в таком и встретитесь с клиентом. Валерия Игоревна, вы меня понимаете или мне перейти на более доходчивый язык?