Канарейка для ястреба

Он выглядит очень взрослым. Из-за взгляда, наверное. Всегда колючего, пробивающего на дрожь…

Я переключаюсь на немногочисленные фотки, закинутые самим Тайгером. Они отличаются от общей массы.

Уже в который раз изучая кадры, отображающие совершенно другие реалии жизни, поражаюсь разносторонности интересов этого парня…

Я изучаю фотку, сделанную на Средиземном море совсем недавно, судя по сопровождающим ее надписям, конечно.

Тай в одних плавках уцепился за канат и натягивает парус. Он застыл в движении, стоя к объективу камеры боком, показывая свою загорелую бронзовую гибкую фигуру во всей красе. Он не позирует, его словно сняли на камеру исподтишка, издали.

На этом фото он запечатлен вполоборота, благодаря чему я вижу, как напряжены мышцы на мощной спине, вижу сильные руки, где под бронзовой кожей прорисовываются мускулы, останавливаю взгляд на его профиле с крепкой челюстью, кажется, что он сцепил от натуги зубы, сконцентрировавшись…

Мой одинокий хищник, далекий и притягательный, он свободен от всего на просторах бескрайней синевы Лазурного берега…

Пролистываю следующую фотографию. Немного мрачную, с лазерными лучами на заднем фоне, сделанную в клубе, наверное. Мужественный красавец в окружении веселящихся ребят. Такой далекий и такой прекрасный. Моя первая любовь. Он кажется старше своего возраста за счет взгляда, экранирующего холодностью и отчуждением…

Следующую фотографию, сделанную в том же клубе, я рассматриваю с особой фанатичностью. Здесь Ривз смотрит прямо в объектив камеры, в глазах словно вызов и пламя, такое мощное, что в груди простреливает болью.

Он расслабленно сидит в кресле, а на его коленях замерла жгучая брюнетка, она застыла, откинув голову в безудержном веселье, ее волосы струятся вдоль спины, а коротенькое серебристое платье на бретелях не скрывает ничего, и я вижу, как крепкие руки Тайгера обхватили красотку и прижимают к мощному торсу.

Смотрю как зачарованная и чувствую, как сгусток непонятной боли пульсирует во всем теле. Пролистываю дальше. Вереница фотографий. На одной Ривз запечатлен в небе.

Да, в буквальном смысле: на этом фото он прыгает с парашютом, в глазах азарт и кураж. Ему совсем нестрашно, наоборот, я чувствую, что он в экстазе от ощущений полета и свободы.

Замечаю, что эта фотка сделана в Дубае, между фотографиями фора в пару дней. Наверное, для таких людей в порядке вещей в течение нескольких дней резко менять страны и континенты…

Судя по кадрам, у него много увлечений от занятий парусным спортом в Европе до скалолазания в Азии. Он постит в буквальном смысле крышесносные фотки в окружении живой природы, красивой и опасной.

Парень на этих изображениях – хозяин жизни. В отличие от меня, он любит риск, любит жизнь и это чувство у него явно взаимно.

Мы настолько далеки друг от друга, насколько это возможно…

Пятна есть и на солнце, но я их не вижу. Я наблюдаю за идеалом, за его сиянием на небосклоне жизни, и понимаю, что не может быть этого парня в моей реальности. Никогда.

Можно лишь любоваться издали.

Все про себя прекрасно зная и понимая, я все равно не могу вырвать свое наивное чувство из груди. Да и не мешает мне оно особо.

Мой Фаросский маяк в лице этого парня ярко сияет вдали, манит, но я прекрасно осознаю всю безнадежность своих чувств.

Выдохнув, откладываю телефон. В своем чувстве я не одинока. Луиза солидарна со мной в выборе объекта нашей общей неразделенной любви. В редкие минуты затишья, когда мы откладываем зубрежку, единственной темой для разговора являются очередные школьные сплетни, которые Луиза успевает где-то доставать. В основном это слухи с закрытых вечеринок, куда пускают лишь избранных и где Ривз всегда желанный гость.

Иногда в сетях он мелькает на фотках с этих мероприятий, приобнимая очередную красотку. Мне кажется, что он встречается только с определенным типом раскованных ярких девушек, в основном с чирлидершами.

В школе я нечасто его вижу, да и редко наши пути могут пересечься. Но иногда, когда неведомая сила заполняет все пространство гнетущим давлением, я отрываюсь от учебника и приподнимаю голову. В эти секунды я подсознательно ищу взглядом этого парня, всегда находя его, словно ведомая магнитом, я чувствую его появление…

В основном в таких случаях я обязательно натыкаюсь на его спину, маячащую где-то вдалеке.

В школе я никогда не встречаюсь с ним взглядом. Меня для него не существует… Разве что есть одно маленькое исключение, моя тайная радость…

Меня отобрали в эту школу не просто так. За всем этим стоит скупой расчет и ставка на талант. Выбрали тех, кто способен трудиться на благо школы и поднимать общий рейтинг в чартах соревнований.

Свое обучение здесь я отрабатываю участием в различных музыкальных конкурсах. Я представляю школу и практически всегда приношу победу и награды, которые могу лицезреть лишь в фойе главного административного здания, под стеклом.

Такова цена. Я не могу взять ни одну медаль. Имею право лишь созерцать и тешить свое самолюбие, прислонившись лбом к прозрачной преграде, вглядываясь в надписи на трофеях. Они все принадлежат Высшей частной школе имени Д. Ф. Вашингтона.

Нагрузка на мне такая, что я не всегда успеваю поспать, ведь, помимо подготовки к выступлениям, приходится нагонять и заполнять пробелы в знаниях, подготавливать заданный материал и пытаться не сломаться под неподъемным бременем ответственности.

На меня сделали ставку. Мне дали бесценную возможность, которую нужно отрабатывать, с достоинством представляя нашу школу.

Я постоянно участвую в творческих вечерах и культурных мероприятиях. Репертуар к каждому конкурсу у меня новый, мы готовим его с мистером Уильямсом, который со всей своей педантичностью, весьма скрупулезно подходит к выбору произведений, которые я исполняю.

За этот год я уже практически привыкла к суровому характеру своего учителя и уже обвыклась, воспринимая его таким, какой он есть. Пожалуй, я безмерно благодарна этому человеку, который прививает мне не только знания, но и стремление к пониманию своего таланта.

Именно благодаря моему голосу и участию во всевозможных конкурсах в моей жизни появилась тайна. Мое маленькое счастье…

Все началось во время одного из первых моих выступлений, когда я увидела Тайгера, сидящего в зале, и только чудом не сбилась с ноты и не сфальшивила. Я пела на автомате, выполняя все мелизмы, вдолбленные в меня моим учителем насмерть в то время, как сердце уходило в пятки от волнения.

Оказывается, мой Черный Ястреб любит музыку и частенько сидит в зрительном зале, с отстраненным видом следя за происходящим на сцене…

Я же после этого выступления всегда выискивала его взглядом в переполненном зале и всегда находила, словно чувствуя его взгляд кожей, и находя его без проблем в этой толпе, ведь Тайгер Ривз всегда сидит в первых рядах.

Во время своего выступления я смотрела на него, натыкаясь на всегда холодное, отрешенное лицо и ледяные глаза, равнодушно смотрящие в ответ.

Совсем другой взгляд мне хотелось видеть на этом лице, но я радовалась и просто этой толике мнимого внимания и его присутствию в зрительном зале.

Ведь я ощущала, что на какие-то мгновение мне удается привлечь его, быть может, даже чуточку заинтересовать…

Я была счастлива и этим крохам.

Я пела не всегда о любви и чувствах, но всегда для этого молчаливого равнодушного слушателя, с непроницаемым, порой скучающим лицом сидящего в зале.

Кажется, что даже в эти секунды он продолжает не замечать меня, одиноко стоящую на сцене, поющую для него…

Болезненное ощущение. Но…

Когда не позволяешь себе надежду, переживания перестают быть токсичными, к этому яду, в малых дозах, можно даже попытаться привыкнуть…

Я пела и в свои песни вкладывала всю душу, все неразделенные чувства и не находила ни одного отклика на суровом, отчужденном лице.

Со временем я привыкла к его присутствию на концертах, видно, это была его блажь. Любит этот парень музыку, хоть в чем-то у нас с ним взаимность…

Поначалу в школе мы с Луизой частенько пытались попасться на глаза кумиру, просто, чтобы увидеть его лишний раз. Детские маневры наткнулись на бетонную стену равнодушия, если не призрения, конечно.

Однако урок был усвоен, ведь когда тебя приучают к тому, что ты ничто, ты перестаешь искать встреч.

Парень, что стоит на верхушке элиты, таких, как мы, в упор не видит ни в школе, ни в столовой, ни в коридорах, ни на улице. Даже если и замечает, то у меня стойкое ощущение, что он смотрит будто сквозь нас.

И только на сцене я могу чувствовать мнимую толику его внимания. Его холодный взгляд, обращенный ко мне.