Наследник для Шаха

– О, как раз вовремя.

В следующую секунду в меня летит полотенце, которое я машинально хватаю на ходу.

– Ты ведь белье несешь, вот это тоже прихвати, крошка. Не трудно ведь?!

Задает вопрос и темные колючие глаза лишь на мгновение меняют выражение на снисходительное.

Опять улыбаюсь и проговариваю:

– Конечно, никаких сложностей, парни, – бряцаю по кнопке и наблюдаю, как створки отрезают меня от наблюдательной охраны Шаха.

Думаю, ни один из них даже в страшном сне не мог бы представить, что их босс провел время в обществе уборщицы. Ни в жизни не поверили бы эти бравые ребятки, что я могла выйти из лоунджа Аслана, отработав с ним ночь во всех позах.

Судя по всему, все входы на этаж у охраны на контроле. А кто я и где убирается, им явно по барабану. Узкая форма не оставила места для воображения и оружие мне прятать было негде.

Поэтому повезло. Впервые. Жаль, нет на мне ничего своего, а то бы обозвала эту вещь “приносящей счастье” и не снимала бы.

Лифт открывается, и я чуть ли не вылетаю из него. Несусь в сторону рабочих помещений, залетаю в раздевалку и буквально врезаюсь в свой шкафчик. С размаха прикладываюсь плечом, вскрикиваю.

Выгребаю свои вещи, скидываю чужое платье и одеваюсь. Джинсы неприятно липнут к бедрам, все тело печет от пота, а щеки опаляет краской, когда я смотрю на следы на внутренней стороне бедра.

Разводы более чем очевидно говорят о том, что я больше не невинна. Более того, меня всю заклеймили чужим запахом, оставили отметины, лишний раз демонстрирующие необузданность мужчины, который взял у меня то единственное, что я хранила.

– Что же мне с этим всем делать…

Опять вопрос в пустоту, на который ответа нет, о проблемах после ночи с Шахом я предпочитаю подумать потом, когда буду в относительной безопасности.

Наконец, заканчиваю со своей одеждой и выбрасываю испорченное платье на пол. Беру свой рюкзак, надеваю легкую курточку и выхожу. Я решаю покинуть «Элит» не прощаясь.

Идти к Зуевой и требовать моральную компенсацию или причитающиеся мне деньги – самоубийство. Тут либо менеджер меня специально подставила, подослав к Шахову, потому что другая девочка угодила в больницу, либо я из-за своего опоздания не успела вовремя исчезнуть из владений Шаха и другая – настоящая сотрудница, просто осталась ни с чем, ведь номер его был закрыт. Видимо, хитрая система ключ-карты, которая могла и не сработать, если Шахов хотел уединиться для развлечений.

Мало ли.

В любом случае об этих проблемах я подумаю, когда буду в безопасности. Выбегаю из стафф-рума и стараюсь не бежать, когда прохожу постового охранника у черного входа, неожиданно меня оглушает:

– Полина!

Оборачиваюсь, встречаясь взглядом с Игорем. Немолодым мужчиной, который, тем не менее, сверлит меня профессиональным взглядом охранника.

– Ты распишись хоть.

Опускает взгляд на бумажку и ручку, которую персонал обязан заполнять перед тем, как покинуть «Элит».

Очередное правило.

– Ой…

Говорю, нацепив на лицо измученную улыбку, губы от напряжения просто не слушаются уже.

– Перерабатываешь ты, Журавлева, молодая девка, а вкалываешь, как мужик, нашла бы себе кого, чтобы не так упахиваться. Вместе все же проще в жизни, чем порознь…

Вещает охранник, пока я быстро ставлю роспись и, ответив что-то невнятное, поворачиваюсь и спешу на выход.

Добротная железная дверь поддается с легкостью и закрывается за спиной, отсекая меня от сумасшествия, которое произошло в моей жизни. На миг застываю у выхода, прикрываю веки и подставляю лицо под холодный порывистый ветер, прихожу в себя.

Вот и все, Поля, тебе удалось…

Удалось убежать…

Только сердце в груди не отбивает радостный ритм. Наоборот. Какая-то непреодолимая сила тянет обратно. Хочется развернуться и лететь к Шаху, упасть на кровать рядом с мужчиной и опять потерять голову от его безжалостного ритма, от напора, от чувственного удовольствия, которое он умеет дарить…

«Наивная идиотка, – отвечает голос разума, – он разорвет тебя на маленькие части, как только узнает, кто был рядом…»

Карета превратилась в тыкву, а восточная сказка кончилась, не начавшись. Смирись!

Выдыхаю тяжко, открываю глаза и взгляд цепляется за внедорожники, которые словно окружили периметр «Элита». Почему-то я не сомневаюсь, чья это охрана.

Очередной кавказец бросает на меня взгляд вскользь. Незаинтересованный, но, тем не менее, оценивающий.

Я отворачиваюсь и поднимаю ворот куртки. Пусть думает, что мне холодно и так я защищаюсь от порывов ветра, а не скрываю свое лицо…

Пока шагаю по просыпающимся улочкам, думаю о многом, но ясно становится одно. В «Элите» я больше не работаю.

Не знаю, почему задумываюсь о том, смогут ли меня найти по паспорту, но прописка у меня не столичная, так что не найдут, не поедут же в мой Мухосранск на поиски той, кто посягнула на тело Шаха, хотя вряд ли мужчина наутро вспомнит очередную девку, с которой провел ночь.

Развлекся и хватит.

Правда, пару человек знают адрес моей съёмной конуры…

Отмахиваюсь. Бред полный. Я не нужна Шахову, чтобы еще и искать…

Пока бреду по улице, думаю, что останься я в номере, пришлось бы получать деньги за отработанное. Мерзко и обидно. Подобного унижения я бы уже не выдержала. Не нужно этого.

Сейчас у меня остается маленькая сумасшедшая сказка с открытым финалом. Все-таки лишиться девственности в объятиях этого мужчины в лучшем лоундже «Элита» куда приятнее, чем все то, что ждет меня впереди.

Быстро иду к остановке. В кармане куртки позвякивает мелочь. Пока жду желтенький рейсовый автобус, ветер обдувает со всех сторон, и я очень радуюсь, когда вижу, что подъезжает нужный номер. Быстро поднимаюсь по лестнице, выковыриваю из карманов последние гроши, оплачиваю проезд и сажусь у окна.

Прикидываю, сколько денег осталось на карточке. Есть совсем крохотная сумма, припасенная на черный день. Только все мои дни один чернее другого. Интересно, когда выскребу последнее? Прикидываю, откуда могу еще достать денег для операции.

Глухо. Разве что иди и банк грабь. Или себя продавай. Хотя этот пункт, кажется, уже пройден этой ночью. Меня приняли не пойми за кого и обещали щедро заплатить.

Эти средства сейчас бы сильно пригодились, но мне легче отрубить себе руку, чем взять у Шаха оплату своего труда, так сказать.

Глаза печет, как, впрочем, и тело. Кожу неприятно тянет, но то, что чувствую физически, ничто по сравнению с той обреченностью, которую испытываю.

Я не получила аванса. Денег, чтобы послать отцу, нет. Хорошо, что за квартиру заплачено и на ближайшие две недели мне не нужно думать, где найти лишнюю копейку, чтобы заплатить за каморку, которую снимаю.

Подбадриваю себя из последних сил, чтобы попросту не разрыдаться в заполняющемся пассажирами автобусе.