Его Искушение

Я начинаю парить, а точнее, это Иван берет меня на руки, как пушинку, и несет, не прекращая целовать.

Кислород заканчивается, единственная мысль пульсирует, вспыхивает ярко – мне предстоит узнать, каково это – быть отданной на одну ночь безумному горячему мужчине.

Меня несут по коридору, темп шага быстрый, ровный, оторвавшись от меня, он смотрит вперед, но я все равно опускаю голову, жмурюсь, позволяю прядям упасть на лицо, чтобы спрятаться.

Иван пролетает по лестницам, а я инстинктивно прижимаюсь к опасному мужчине.

Хлопок двери за спиной.

Но я все еще не решаюсь открыть глаза. Чувствую, что меня сажают на что-то шелковое, мягкое.

Кровать…

На мгновение меня отпускают, резко вскакиваю, распахиваю глаза и встречаюсь взглядом с Кровавым. Он застыл в шаге от меня.

Все подсознательно кажется, что меня не хотят пугать, дают время, чтобы свыкнуться и принять неоспоримость последствий моей встречи с Кацем.

Поднимает руку, отводит мои волосы за спину, проводит по золотой пряди, присматривается.

Мы с ним на контрасте. Его смуглость.  Моя бледная кожа и яркие черты. Его белесая шевелюра и мои волосы цвета червонного золота, как всегда говорила мама.

– Рора, милая, у тебя локоны в цвет моего обручального кольца… чистый червонец…

Мысль о маме заставляет в глазах защипать. Слезы скапливаются на дне. Жгут. Но я не плачу.

Горячие подушечки пальцев проходятся по лицу и трогают пушистые ресницы.

– Такая естественная, натуральная… и такая…

Замолкает. Светлые глаза темнеют, а молния за окном освещает жесткое лицо.

Почему мне чудится, что мужчина в бешенстве, готов меня разодрать голыми руками?! Будто я совершила нечто столь ужасное, что только адовый самоконтроль не позволяет зверю сдвинуться и приступить к наказанию.

Наклоняет голову, тянет ноздрями воздух.

– Брусника… Кровавая сладость, что растекается по губам и языку.

Опять вспоминает ягоду, а сам, как одержимый, все пропускает мои золотистые пряди между пальцами, ласкает как-то нежно и опять тянет воздух носом, принюхивается, как самый настоящий зверь:

– От тебя пахнет прошлым…

Порываюсь отпрянуть и вскрикиваю, потому что прядь он не отпускает, зажимает в кулаке, а я смотрю на его огромную руку, на длинные пальцы с выделяющимися косточками.

Красив. С каждой секундой я подпадаю под эту странную тягу. Разглядываю могучего русского.

Погода за окном сходит с ума, настоящий шторм пришел в штат и мне кажется, что стекла не выдержат такого натиска, как и я не справлюсь с порывом этого мужчины, который вбивает меня в свою покатую широкую грудь с порослью волос и обжигает кончики моих пальцев своим жаром.

– Я просто хотела помочь…

Взгляд вспыхивает. Это лицо обманчиво спокойно.

Он не пощадит.

– Нет, – безапелляционно как-то, жестко.

Нечего надеяться разжалобить, он – стена. Непоколебимый в своих решениях.

Кровавому не отказывают.

На перемотке противный голос Ридли, заставляющий сцепить зубы.

Я сегодня отказала. Дважды. Пыталась бежать и заехала по черепу.

Может, чудо вообще, что еще жива, а не кормлю рыб в его озере.

– Какая же ты красивая…

Эта фраза… Он ее проговаривает странно. В возбужденном голосе проскальзывает яркий акцент.

Слух режет еще одно незнакомое слово. Не понимаю.

– Что?! – спрашиваю, кажется, что слышу что-то важное, но мне не отвечают.

Вдавливает меня в себя все сильнее. На ощупь он как гранит, и я смотрю на выемку под широкой шеей, рассматриваю выделяющийся кадык, замечаю, как он дергается, когда Иван произносит густым, севшим голосом:

– Каждый поступок несет свое наказание, куколка. На моей родине говорят: не делай добра, не получишь зла.

Запрокидываю голову, смотрю в эти невозможные почти прозрачные глаза. Тону в них. Осознаю правдивость фразы.

Страшные слова, но по факту Кровавый чертовски прав. Послала бы я Цветочка с его проблемами, сейчас бы забот не знала.

В душе колышется негодование, а затем вспыхивает злорадство. Кац наказал Флауэра за одну единственную пощечину, отвешенную мне. Сейчас, может, Ридли гораздо хуже…

Что же Кровавый мог сделать со мной за такое наглое оскорбление его мужского достоинства?!

Хотя. Мое наказание будет, наверное, иным и его хриплый голос подтверждает мои подозрения:

– Уясни для себя одно, куколка. Ты моя на всю эту ночь. Все в твоих руках.

Опускает сильную ладонь мне на бедро, вжимает в себя, подтверждая каждое слово.

Эти пальцы могут быть жестокими и чрезвычайно нежными. Мне решать, как именно они будут касаться.

Снаружи беснуется настоящий ад, ветер ударяет в стены, молнии сверкают, ослепляя и отражаясь в серебристых глазах напротив.

Странно, но страх меня отпускает и, находясь в замкнутом пространстве с хищником, у которого на меня вполне конкретные намерения, уходят тревоги, я подпадаю под магнетизм мужчины.

Он продолжает касаться меня, проводить руками по лицу и волосам. Достаточно одного щелчка его пальцев и я так же быстро упаду поломанной куклой к его ногам.