Мадонна без младенца
А пожилая женщина продолжала:
– Пусть Кирилл сегодня в Москву возвращается. У него тренировки, пропускать нельзя. А мы с тобой – уверяю! – душа в душу заживем. Я ни тебя, ни дочку напрягать, как говорит молодежь, не буду. Школу, подработки – все устрою, даже в голову не бери. Опять современный сленг! – Она улыбнулась. – Меня в Калядине уважают. И вообще, – ее глаза блеснули, – предлагаю тебе заговор! Не отталкивай ты Кирюшку совсем уж. Держи его в тонусе. Пусть он – как рыцарь! – своей прекрасной даме служит. Из Москвы, прекрасного далека. Тебе не сложно, а мальчишка землю носом рыть будет. Ему полезно.
* * *Пока Кирилл был юниором, тренировала его женщина. Громогласная, острая на язык, а если ее довести, могла и ракеткой по попе приложить. Но подопечные ее обожали. Потому что тренерша, хотя и крыла их нещадно, была с пониманием. И даже – единственная во всем теннисном клубе! – ввела правило: что каждый спортсмен может без объяснения причин раз в месяц пропустить тренировку. Или – если игра совсем не идет – с занятия уйти. Тоже не оправдываясь.
А другим коньком женщины-тренера был индивидуальный подход. «Фабрис Санторо, например, роста крошечного, а в туре сколько продержался! – приводила пример она. – За счет чего? Что использовал фирменный козырь, у сетки играл неподражаемо!»
И каждому из их группы помогла свой «козырь» найти. Кириллу внушала: «Ты счастливчик! В теннис играешь, как в покер. Умеешь притворяться!»
Он и правда умел измотать противника ударами из угла в угол. И замахнуться – будто бьет туда же. А в последний момент неуловимым движением укорачивал, и мяч падал сразу за сеткой.
Но когда Кириллу исполнилось пятнадцать, его убедили перейти к тренеру рангом повыше. «А то так и застрянешь в талантливых юниорах!»
Он послушался. С тех пор – не обманули советчики! – существенно поднялся в рейтинге, взял первые места на нескольких не слишком крупных турнирах, а финалов сыграл вообще без счета. Единственная беда: раньше теннис был его любовью. Искренней, настоящей. А теперь стал работой. Работой тяжкой, неблагодарной, чертовски ответственной.
Новый тренер приговаривал: «Вы, теннисисты, как балетные. Вкалываете только до тридцати, потом пенсия. Значит, и пахать вам надо втрое интенсивнее, чем обычным людям».
Козырь, которым Кирилл очень гордился, тренер поднял на смех: «Какая, к дьяволу, хитрая игра?! В современном теннисе главное – физика. В первую очередь ты должен быть вынослив и силен. А всякие секреты оставь для девчонок».
Кто спорит, иметь пушечную подачу – классно, и парень, конечно, был благодарен тренеру, что с его помощью стал подавать со скоростью за двести. Но давалось ему увеличение силы удара очень не просто. Проведешь на корте шесть часов в день (против трех-четырех, как прежде) – и впору сдохнуть. Мышечная боль, казалось Кириллу, будет теперь с ним всегда, даже в коротких отпусках. А что самое обидное: сколько он ни тренировался, на турнирах всегда находились те, кто и «быстрее, и выше, и сильнее». Или – просто удачливее.
…Турнир, который начинался завтра, как назло, собрал всех, кому Кирилл уже проигрывал. Да еще и тренер устроил жесточайший разнос за пропуск целых двух тренировок:
– Нашел время шляться в самые ответственные дни!
Хотя сам Кирилл считал, что поездка в Калядин его, наоборот, вдохновила. Да благодарная улыбка Али стоит ста, тысячи тренировочных часов на корте! А одобрительное бабушкино: «Эта женщина – с твоей стороны, отличный выбор»! А робкая благодарность Алиной дочери, Настеньки: «Спасибо вам, Кирилл Игоревич, что мою маму спасаете!»
Кирилл слушал вполуха ругательства тренера, а про себя улыбался, думал: «Размету, к черту, всех. Тебе назло. А кубок отвезу в Калядин».
Да и призовые за первое место (пять тысяч долларов) Алле сейчас очень не помешают.
В итоге расхрабрился окончательно и на последнюю тренировку – накануне турнира – просто забил. Отключил телефон (какой смысл выслушивать очередные претензии тренера?) и завалился перед телевизором. Даже кое-что себе позволил – не пива, конечно, но упаковочку «начос» с любимым (но чертовски вредным) холодным чаем. Ничего не случится с его спортивной кондицией.
Посмотрел пару неплохих фильмов, разгрузил мозг. Ближе к полуночи на городской позвонила бабушка. Отчиталась:
– Аля твоя мечется, конечно, страдает, но потихоньку начала привыкать. Сегодня вечером все вместе – Настенька помогала! – пельмени лепили.
– Как она себя чувствует? – обеспокоенно поинтересовался Кирилл.
– Физически прекрасно, – заверила бабушка. – Второй триместр вообще самое спокойное время беременности. А морально… тяжело ей, конечно. Очень она обижена на своего мужа.
– Я думаю! – горячо воскликнул Кирилл. – Сволочь такая! Я б его своими руками убил! Ну, или в глаз дал бы.
– Он тогда сразу догадается, – мгновенно отреагировала бабушка.
– Понимаю, – уныло вздохнул Кирилл.
– Аля, кстати, – сменила тему Виктория Арнольдовна, – завтра утром в церковь собирается. Хочет у Николая Угодника для тебя удачи на турнире просить.
– Правда? – недоверчиво спросил Кирилл.
– Честное благородное. И еще сказала, что у меня очень мудрый внук. И вообще замечательный.
Тут уж Кирилл совсем окрылился. Может, получится, как в самых его дерзких мечтах? Пройдет время, Алла привыкнет к мысли, что он может быть не только учеником, но и возлюбленным? Он станет выигрывать престижнейшие турниры, Аля – ездить с ним, болеть за него на трибуне игорячо поддерживать ночами, на кровати кинг-сайз пятизвездочного отеля…
Надо бы уже спать, чтоб завтра, в день первого круга соревнований, с утра быть свеженьким, но разве уснешь, когда одолевает тебя предвкушение успеха? До часу ночи по квартире бродил, а в пять минут второго в дверь позвонили.
* * *Проигрывать врагу обидно.
Проигрывать женщине – невыносимо.
Василий, конечно, и раньше подозревал, что Вера втянула его жену в суррогатное материнствонеспроста. Но когда выяснилось, насколько все просчитано, просто в депрессию впал. Обидно, горько. И еще непонятно: как женщины могут быть такими жестокими?!
Он вспоминал Веркины старания в постели, ее сладостные стоны, восхищенные комплименты (насквозь, получается, лживые) – и руки сами собой сжимались в кулаки.
И главное: выхода нет! Со всех сторон подлая баба его обложила. И даже не удосужилась выждать сорок восемь часов, что обещала ему выделить на поиски Аллы.
Уже на следующее утро после исчезновения жены в квартире – очень рано, еще семи не было – затрезвонил телефон. Василий спросонья потянулся к мобильнику, уронил его с тумбочки, сообразил, что звонит городской, пошаркал к нему, натыкаясь на мебель…
Это была его мать. Она рыдала – отчаянно, громко. Вася с трудом сквозь ее судорожные всхлипы добился ответа: к ней только что приходили двое. Огромные, невоспитанные бугаи. И требовали денег. «Какие-то двести пятьдесят тысяч долларов. Уверяют, что ты им должен, Васенька. Это правда?!»
Он тяжело вздохнул. Будь проклята Вера! Будь проклят банк! Будь проклята его наивность!
Постарался успокоить мать:
– Временные трудности, в бизнесе такое бывает.
И заверил:
– Не волнуйся. Я решу эту проблему.
– Уж, пожалуйста, – скорбно молвила родительница. – Сделай так, чтобы меня больше не беспокоили.
И хоть бы поинтересовалась, как получилось, что он задолжал?! Не говоря о том, чтоб помощь предложить…
Едва успокоил колотящееся сердце, снова звонок. На этот раз Вера.
Послать ее не успел – подруга жены елейным голоском провещала:
– Васенька, я тут думала всю ночь. И решила сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Послушай внимательно. Если поможешь мне найти Аллу, я все силы приложу, чтобы в банке с тебя долг списали. Весь, полностью. Но – внимание! – если с ребенком все в порядке будет, Але я тоже весь ее гонорар выплачу. До копеечки! Ты только представь: и банку – ты ничего не должен, и жена тебе в клювике пять с половиной миллионов принесет. Вы – в одночасье! – богачами станете! Пусть она возвращается, пожалуйста!
– Ты нам уже много чего пообещала, – тяжко вздохнул Василий.
Но Вера не унималась:
– Нет, Васенька, на этот раз мне нет смысла лукавить! Слишком много на карту поставлено. Лучше уж заплатить вдвое и получить свое, чем вообще остаться ни с чем. Хочешь, я даже у шефа твоего, господина Кахиани, документик вытребую? Следующего содержания: если Алла Кузовлева выполняет свои обязательства передо мной, он к тебе никаких претензий иметь не будет?
Он молчал.
Вера продолжала напирать:
– Вася, ты же умный человек, финансист. Должен понимать, что я тебе очень выгодную сделку предлагаю!
– Иди ты к дьяволу, – буркнул Василий.
И швырнул трубку.
Но только не прошло и часа, ему действительно позвонил бывший шеф. Сам! И подтвердил Веркины слова:
– Сделаешь, чего Бородулина просит, своими руками твою расписку порву. Обещаю.
Василий призадумался. Клятвам господина Кахиани, разумеется, грош цена, но если бы получилось сначала вернуть расписку, а уже потом отдать ребенка…
В любом случае Аллу надо искать. Каяться перед ней, вымаливать прощение. И убеждать, что исчезать с Веркиным отродьем в животе (или на руках) – путь тупиковый.
Но только Аля (удивительно для женушки-простушки) следы умудрилась замести – будь здоров.
Теща изображает полное неведенье (и, похоже, не врет). Все трое Алиных подружек (Вера, конечно, не в счет) тоже клянутся, что без понятия, где она. Василий даже съездил в больницу – вдруг соседка жены по палате что подскажет? Приготовился играть любящего мужа, но Алка, похоже, со смешной толстушкой своими бедами делилась. Девица по имени Мария, едва увидела его, напустила на себя ледяной вид и отрезала:
– Даже если б я знала, где она, не сказала бы вам ни за что!
Вот проклятье!
Найти бы хоть в бизнесе отдушину, но с его участком под автосервис тоже все застопорилось. Артём, как попугай, повторяет, что подписание договора долгосрочной аренды – вопрос нескольких дней. Но, зараза, сегодня весь день не брал трубку. И вчера тоже.
Одно спасение осталось – алкоголь. Дозы, правда, нужны все бульшие. Зато иногда приходят в голову ценные идеи.
И к ночи – третьей ночи после исчезновения жены – Василия наконец осенило.
Нужно поговорить с хлыщом-теннисистом. Вдруг влюбленный щенок причастен к исчезновению Алки?
Соблюдать приличия и ждать до утра Василий не стал. Отправился к нему немедленно, благо тот жил в их доме.
Парень, похоже, собирался спать – открыл дверь в одних трусах, через плечо полотенце.
Вася не без зависти отметил, что торс у него как из рекламы: мышцы-кубики, пресс подтянут и вообще вид очень уж свеженький для столь позднего времени. Молодой, гад. Непьющий, некурящий.
– Привет, – сухо молвил Василий.
– Здравствуйте, – подчеркнуто вежливо отозвался парень.
С порога – ни на шаг. У Васи вдруг мелькнула шальная мысль: что, если он повсюду ищет Алку, а та на самом деле прячется в квартире этого типа?! Впрочем, вряд ли жена настолько уж глупа. Да и в коридоре – он смог заглянуть через плечо парня – никаких следов женского присутствия.
Но все равно было что-то в зеленых, будто у кота, глазах сопляка. Что-то невыразимо издевательское, насмешливое.
– Ты не знаешь, где Алла? – Василий постарался, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее.
– Кто? – разинул рот парень.
– Алла Сергеевна. Твоя учительница, – усмехнулся Вася, продолжая внимательно наблюдать за мальчишкой. – И моя жена.
– Чего вы меня-то спрашиваете? – пожал плечами тот.
Слишком, пожалуй, поторопился ответить. Да еще губу нервно облизнул, покраснел. Неужели прав Василий в своих подозрениях?! И его тихая домашняя Аллочка состоит в любовных отношениях со своим ученичком?!
Вася почувствовал, как к горлу комком подкатила ярость. И сказалось, видно, напряжение последних дней – у него не вышло сдержаться. Спокойно подумать, как расколоть парня.
Василий размахнулся и, прежде чем благостно расслабленный Кирилл успел среагировать, врезал ему в челюсть.
Удар получился что надо. Кирилл странно охнул и мгновенно осыпался на пол. Голова глухо стукнулась о тумбочку для обуви, глаза закатились.
– Эй, ты чего? – перепугался Василий.
Но парень остался недвижим, из носа по верхней губе стекала кровь.
Васю затопила дикая паника, он схватил Кирилла за плечи, начал трясти – тот, не открывая глаз, лишь постанывал. Спасибо, конечно, что жив – но вдруг у него перелом основания черепа?! Только этого не хватает вдобавок ко всей прочей горе неприятностей.
Наконец мозгляк распахнул свои зеленющие глаза, и Василий ужасно обрадовался. Забормотал:
– Эй, вставай потихоньку, а? Я не хотел. Сам не знаю, как получилось. Извини.
Парень смотрел, будто не узнает. Неужели сотрясение мозга?
Вася сгонял на кухню, принес воды. По пути успел отметить: никаких в квартире, конечно, Алкиных следов. Плеснул парню в лицо. Тот зафырчал, начал отплевываться. Пробормотал удивленно:
– Дядя Вася? Вы откуда? Чего случилось?
Ничего не помнит, что ли?
Василий взглянул недоверчиво. Парень попытался встать, но, видно, голова закружилась, снова осел на пол. Хмуро взглянул на гостя:
– Вы меня ударили. За что?
«За дело», – едва не вырвалось у Васи.
Пусть Кирилл сейчас выглядел несчастным, побитым, никчемным щенком, а все равно ему казалось: что-то знает пацан.
Василий присел на корточки, заглянул мальчишке в лицо, прошипел:
– Я хочу знать, где Алла.
– По… всем… квартирам? – с трудом вымолвил парень.
– Чего?
Сосед сплюнул кровь, заговорил отчетливее:
– Заходите к каждому и всем даете в морду? – Повел носом, сочувственно поинтересовался: – Сколько выпили-то, дядь Вась?
Ох, какое искушение пришибить егоокончательно!
Мальчишка будто почувствовал, сменил издевательский тон на виноватый, проговорил горячо:
– Вообще не понимаю, о чем вы. Я Аллу Сергеевну последний раз две недели назад видел.
Опасливо взглянул, добавил:
– А если тронете меня еще, я в травмпункт поеду. Побои сниму.
Ну что с него взять, с дурака?
Василий вздохнул и отправился восвояси.
* * *Когда муж Али вырубил его неожиданным подлым ударом, у Кирилла, конечно, возникло искушение размазать козла по стенке. Куда банкирчику-доходяге с ним тягаться?
Но, к счастью, он успел сообразить: ни к чему ему затевать драку. Куда разумнее будет прикинуться шлангом. Сопляком, доходягой, трусом. Мальчишка, мол, полностью спасовал перед матерым бизнесменом. А истинное положение вещей знают только они с Аллой. Ну и бабушка. Ха!
Кирилл добрел до ванной. Голова гудела. До начала турнира оставалось восемь часов. Но встать, конечно, надо гораздо раньше. Доехать, размяться. В первом круге – вот подлый жребий! – ему достался один из опаснейших соперников, Семка Климов. Не слишком быстрый, со средненькой подачей, вязкий, будто топкое болото. Кирилл в еготрясине уже раз пять увязал, впервые – лет в девять, на одном из детских турниров. Потому что Сема методичен – куда там до него школьной учительнице Алле Сергеевне. Никаких спонтанных поступков, яростных, наудачу, ударов – все точно по линии, аккуратненько, надежно. Разозлить, к сетке выманить такого невозможно.
Кирилл подошел к зеркалу. А губу-то ему сосед разбил прилично! На внешний вид плевать, но тренер, конечно, увидит, взъярится.
…Приложил лед, помазал ранозаживляющим, но к утру видок, увы, получился совсем тухлым. Под глазами синяки, губа распухла. И главное – голова кружилась. Не все время, но после любого, хотя бы минимально резкого движения: встал, присел. А что на корте будет?
Кирилл вспомнил, как когда-то пугала тренерша – та, прежняя: «Даже если у вас есть только намек на сотрясение мозга, нужно обязательно ложиться в постель. И лежать, не вставая. Минимум три дня. Если переносить его на ногах, последствия могут быть непредсказуемы. В лучшем случае – постоянные мигрени. Есть и другие варианты: например, травматическая эпилепсия или болезнь Паркинсона».
Интересно, у него сотрясение мозгов или нет? Сознание он вчера – пусть на долю секунды! – но потерял, это точно. «Может, к врачу?» – мелькнула малодушная мысль. И что? Сниматься с соревнований, ложиться в постельку?! А как же вчерашние красивые мечтания – про кубок, про пять тысяч долларов призовых?!
Нет уж. Он – мужчина, не бабушкин сынок. Нужно играть, а там будь что будет.
* * *К концу пятого сета ему больше всего хотелось лечь и умереть. Прямо здесь, немедленно. Почти шесть часов на корте, голова трещит, и мячик ближе к концу матча стал двоиться. А Семка, бодрый и свежий, вгрызается в каждое очко, использует даже самую крошечную его оплошность. Тренер – вместо того чтобы поддержать – во время пятого сета насмешливо бросил:
– Сдавайся уже, все равно сил никаких. А в первом или во втором круге вылететь – какая разница?
Остальной народ, включая буфетчицу и охранников, тоже нервничает. По регламенту турнира в первый день проводят сразу два круга, а когда их играть, если уже время к вечеру, но двое упрямцев сцепились не на жизнь, а на смерть?
Но все же через боль, через отчаянье Кирилл Семку дожал. Еле добрел до душа, включил воду погорячее. Сделал максимально сильный напор, чтобы как можно шумнее, – и заплакал. Ноги дрожали, голова тряслась, подташнивало. А в дверь уже стучат, кричат требовательно:
– Бодрых! У тебя через пять минут следующий матч!
«Нужно отказываться. Иначе банально сдохну».
Кирилл вышел из душа, вытерся, взглянул в зеркало: глаза запали, губа втрое больше обычных размеров. Играй он пусть на самом завалящем турнире АТР, журналисты бы не преминули его подкараулить, заснять, выспросить, что с ним случилось. Но только не интересовали журналистов соревнования подобного ранга. И зрителей практически не было – жалкая кучка нервных родственников да скучающих девушек.
Он полез в сумку за свежей футболкой и машинально взглянул на телефон. Три пропущенных вызова! Из Калядина! Посмотрел на часы – перезванивать некогда. Регламент строг – на матч, даже если ты отказываешься его играть, нужно приходить вовремя. Ладно, сейчас он снимется с турнира и тогда перезвонит.
Но в этот момент телефон подмигнул. Эсэмэска. С бабушкиного номера:
–Кирилл! Ты сегодня непобедим. Ты самый лучший. Я в тебя верю. Порви их всех! Аля.
Он с минуту тупо смотрел на экран.
А потом схватил ракетку и помчался на корт.
* * *Зря Алла боялась местной школы – приняли их с Настенькой с распростертыми объятиями. Директрису совершенно не смутило, что у первоклассницы Кузовлевой отсутствует местная регистрация, а также нет папки с личным делом.
Улыбнулась Насте:
– Девочка ты, я вижу, умненькая, а для нас это самое главное.
Школа, конечно, по техническому оснащению со столичной гимназией в сравнение не шла – компьютер на всех был единственный, в кабинете информатики. И здание старенькое. Зато библиотека отличная. И учеников в классах немного.
Настя после первого учебного дня вернулась в полном восторге: «Учительница добрая, девочки замечательные, у меня уже три подружки появилось!»
И замена фигурному катанию тоже легко нашлась. Оказалось, в местном Доме культуры великое множество кружков и секций. Причем совершенно бесплатных.
– Даже художественная гимнастика есть, я уже ходила на просмотр, и сказали, что возьмут, потому что я очень гибкая! Представляешь, как здорово, мама! – хвасталась Настя.
Дочка вообще адаптировалась к провинциальной жизни на удивление быстро. И с Викторией Арнольдовной подружилась –старость и младость вместе готовили, секретничали, строили кукольные домики.
– А по папе ты не скучаешь? – как-то поинтересовалась Аля.
И дочка честно призналась:
– Нет. Вы с ним все время ругались, и ты была грустная. Давай лучше будем у бабушки Вики жить. Она рассказывает интересно и чипсы мне покупает!
Заманчиво, конечно, отомстить Василию за все. И никогда к нему не вернуться. Но уже через пару дней после переезда в Калядин Аля начала не то чтобы скучать, но задумываться: чем сейчас занимается Василий? Пытается ли ее найти? А однажды и вовсе подумала виновато: «Я уехала, а он, наверно, голодный ходит. Питается всухомятку…»
Не выбросишь в одночасье десять лет неплохой, в целом, семейной жизни.
…Первые дни, пока Аля устраивалась-привыкала на новом месте, ей не хватало времени, чтобы проверять электронную почту. Да и не было у Виктории Арнольдовны компьютера – как, впрочем, и подключения к Интернету. Но вскоре Настя потянула маму в интернет-кафе: «Я уже почти неделю в компьютер не играла!!!»
Что ж, пока дочка уничтожала коварных зеленых свиней в дурацкой игре про сердитых птичек, Аля заглянула в электронную почту. И немедленно споткнулась о письмо Васи. Тема – жирным шрифтом, огромными буквами: «ЛЮБИМАЯ, ВЕРНИСЬ!!!»
Аля прикрыла монитор от любопытных взглядов и начала читать:
Аленька, милая! Прости, пожалуйста, меня, дурака! Я искренне раскаиваюсь. Как тебе объяснить, моя девочка??! Я вовсе не желал причинить тебе зла. Я просто обычный мужик, полигамный по сути. И слишком глуп, чтобы ценить тебя, сокровище, данное мне Богом. Я изменил тебе единственный раз и клянусь: этого не повторится.
Аллочка, умоляю! Вернись домой! Я никогда, никогда, никогда – слышишь?! – больше ничем тебя не обижу.
И о Насте я очень скучаю. Возвращайтесь, мои любимые, самые лучшие в мире красавицы!!!
В носу защипало, на глазах выступили слезы. Алла смахнула их и вернулась к письму:
Давай забудем все это проклятое наваждение. Вычеркнем из жизни Веру и зло, что она нам принесла. Вместе вытерпим оставшиеся несколько месяцев, отдадим ей ребенка и вернемся к нормальной жизни. Гонорар свой ты получишь в полном объеме, Вера пообещала, и я лично прослежу, чтобы она больше не посмела нас обмануть. К тому же есть вариант (подробности пока говорить не хочу) погасить мой долг банку.
Давай представим, что нам просто приснился кошмар. Но когда этот ребенок исчезнет из нашей жизни, мы с тобой снова будем счастливы.
Люблю тебя, мое солнышко. Пожалуйста, приезжай скорее.
Слезы по щекам уже в три ручья льют. Хорошо, что Настя своими свинками увлеклась, не обращает на нее внимания.
Вася все-таки любит ее. Ждет, хочет вернуть.
Но он – отчетливо понимала Аля – любит только ее. И Настю. А девочку, что свернулась сейчас калачиком в животе, он никогда не примет. Для мужа та останется навсегдаребенком Веры.
Василий разумный, трезвомыслящий человек. Ему невозможно втолковать иррациональное: чтобыинкубатор вдруг, вопреки логике, всем сердцем прикипел к чужому плоду.
И зачем возвращаться в Москву, где младенца у нее – гарантированно! – отберут?!
Здесь, в Калядине, ее хотя бы понимают.
* * *Вася корпел над любовным посланием жене часа три. Никогда не умел красиво формулировать да художественно насвистеть. Но в итоге вроде получилось неплохо. Неужели Алка не отзовется?!
Но жена молчала.
Дни текли, Верка психовала все больше, грозила Василию все новыми и новыми карами. С курьерской почтой прислала ему официальную претензию: якобы он, как соответчик по договору оказания услуг суррогатного материнства, должен, если Алла не появится в ближайшее время, выплатить ей, Вере, сто семьдесят тысяч долларов. То есть возместить аванс, все расходы за обследования, ЭКО, предимплантационную диагностику эмбриона. Плюс моральный ущерб.
Несуразная сумма!
К тому же оставался его долг банку.
Чувствовал Вася себя как загнанный олень.
Пришлось, чтоб хоть какую-то передышку получить, сдать Верке молодого соседа. Намекнуть, что юнец Кирилл может знать, где находится Алла.
В челюсть-то получить и промолчать – дело нехитрое. Пусть парень теперь попробует отбиться от настырной госпожи Бородулиной.
* * *Аля сама не ожидала, что будет настолько переживать за Кирилла на этом турнире. Каждый день дожидалась его восторженного звонка: «Я прошел в следующий круг!» – и на сердце прямо все пело.
Мальчик был страшно счастлив, что она стала его страстной болельщицей, окрылился. Прежде-то говорил: «Дай бог до одной восьмой финала доползти». Но теперь уверенно целился на победу. Однажды ляпнул: «Если выиграю, все призовые нанаших дочек пойдут!»
Аля видела: Кирилл – в отличие от Василия – готов принять обеих ее девочек. Но только сама она никак не могла представить, что вдруг выходит замуж за своего бывшего ученика. И даже не в отсутствии любви дело. Просто это неправильно: у них тринадцать лет разницы, а парнишке придется воспитывать двух чужих детей. К тому же Настенька – юная чаровница! – не просто обожает молодого теннисиста, но с ним откровенно кокетничает. Сейчас, когда девочке восемь, конечно, не страшно. Но что будет, когда ей исполнится пятнадцать, а ее пригожему отчиму двадцать пять?!