Красивая женщина умирает дважды
Срок, правда, у той почти восемь месяцев, так что вместе болтать-гулять оставалось недолго. Как свидетельствовали те же форумы, после рождения младенца начинается совсем другая жизнь.
* * *Новогодняя новость про убийство беременной долго будоражила Москву, девчонки на форумах активно охали-ахали, решительная Люся с собой в парк перцовый баллончик брала, но ближе к концу января народ расслабился.
«XXL» (Надя газетенку ненавидела, но все равно проглядывала) утверждала: дело раскрыто. Убил несчастную Марию Рыжкину сожитель. Репутация у мужчины зловещая. Выпивоха, плюс сидел по серьезной статье. Да и если судить по фотографии – натуральный уголовник.
Однажды вечером у Нади с Димой зашел о страшном происшествии разговор. Митрофанова спросила:
– Пишут, ссорились они, Мария вечно доводила его. Только все равно не понимаю, как у нормального человека может на беременную рука подняться?
– Люди разные, – вздохнул Полуянов. – Американец Джон Шефер-младший (на его счету около ста жертв) вообще ерничал: «А беременную бабу можно посчитать как двойное убийство? Ох, сколько нюансов!»
– Ну, в Америке психов много, – согласилась Надя. – У нас на форуме писали: там какая-то сумасшедшая специально познакомилась с беременной заводчицей собак. Договорилась, что приедет к ней щенка покупать, но вместо этого зарезала. Забрала себе ее ребенка и пыталась выдать за своего.
– Знаю. Лиза Монтгомери, – кивнул Дима. – Ее недавно казнили.
Надя взглянула на любимого с подозрением:
– Ты как-то слишком в курсе.
– Во всех новостях было.
– Но ты вроде, – не удержалась она от иронии, – теперь только по несерьезным темам спец?
– Все равно приходится держать руку на пульсе.
Дима вдруг задумчиво спросил:
– Надюш, а вот скажи… Ты сама в положении. На форумах сидишь, в поликлинику ходишь. Можешь меня слегка просветить по беременной вашей специфике?
– А что тебя интересует?
Смутился:
– Да я тут… под шквалом твоих насмешек… от несерьезных новостей отошел немного. Решил попробовать в деле Рыжкиной разобраться.
– Той самой?!
– Да.
– А его разве не раскрыли уже? В «XXL» статья была…
– Для «XXL», конечно, все очевидно. Но если допустить, что убил ее все-таки не Юрий?
– А кто тогда?!
– Не знаю.
– Но у тебя хоть зацепки какие есть?
– Нет. Единственная странность: Мария работала на автобазе медсестрой, на момент убийства находилась в декрете. Денег, понятное дело, в обрез. Но она вдруг позволяет себе довольно крупные траты. А откуда средства на них берет – неизвестно. Есть сведения – пока непроверенные – какие-то дела она вела. Тайные. Уходила по ночам. Вот и думаю: что за дела такие?
– Я-то откуда могу знать?
– Ну, может, у вас, беременных, новый тренд. Подруга твоя новая, например, аромамаслами торгует.
– С них на крупные траты не заработаешь, – авторитетно отозвалась Надя. – Люся жаловалась: в январе только пять тысяч получилось.
– А еще чем-то прибыльным могут заниматься? Именно дамы в положении?
– Девочка одна на форуме писала, – вспомнила Надя, – ей предлагали в апробации нового лекарства поучаствовать. Гонорар приличный, тысяч пятьдесят. Но она не решилась, конечно.
– Кто предлагал? Можешь узнать?
– Да, наверно. Найду.
– А вот эта твоя подруга… ты вроде говорила, она именно в поликлинике с кем-то познакомилась? И стала с его подачи масла распространять?
– Ну да. Некто Василий. Люська еще так смешно сказала: у него, мол, на беременных мания.
– Мания?
– Я тоже испугалась. Но она потом объяснила: в смысле, помогает. Хотя помогает-то парень самому себе. Там чем больше народу в продажи втянешь – тем денег больше.
– То есть он ходит по женским консультациям и клиентуру вербует?
– Вроде бы так. У нас в поликлинике еще одна девчонка масла распространяет.
– Тоже беременная?
– Да.
– И тоже на Василия работает?
– Ага.
– Молодая?
– Как Люся примерно. И обе, по-моему, к нему дышат неровно.
– А в отношениях они состоят?
– Ну, какие могут быть отношения практически на девятом месяце!
Полуянов ухмыльнулся:
– Лично я планировал.
С удовольствием огладил Надю по налившейся соком груди.
Удивительно. Когда сама касалась бюста – отдавалось болью. А Димка тронул – приятно. Прижалась к нему, прошептала:
– Ты свой. А с чужим мужиком я бы не смогла.
Он обнял ее еще крепче, но кофточку пока не расстегивал.
– Значит, с Василием у твоей Люси исключительно бизнес?
– Да не знаю я точно. Она в детали не вдается.
– Окей. – Дима обнял ее еще крепче, Надя подалась к нему навстречу. Пусть врач Черемисина уверяла, что секс до срока двенадцати недель крайне нежелателен, удержаться Митрофанова не могла. Тем более беременность протекает нормально, угрозы выкидыша нет.
* * *Назавтра у Нади был назначен прием в поликлинике. Записались с Люсей традиционно рядышком: Митрофанова на одиннадцать сорок, подруга сразу после нее. Обычно юная веселушка приходила пораньше – чтоб вместе в очереди время скоротать, но сегодня Наде пришлось сидеть одной. Набрала Люсю – не ответила. «Может, рожает досрочно?» – забеспокоилась. Но тут Черемисина позвала в кабинет, и сразу стало не до подруги.
Как раз пришли результаты анализов, врач их открыла, начала ворчать:
– Безобразие. Гемоглобин понижен, холестерин – по верхней границе нормы. В моче кальцинаты. Ты чем питаешься? Сырокопченой колбасой? Тортиками?
Особой диеты Надя, признаться, не соблюдала. И раньше-то было тяжело отказываться от вкусного, а нынче организм вел себя словно капризный ребенок: «Хочу, и все тут!» На работе, в библиотеке, вообще отрывалась по максимуму – выпечка у них на всю Москву славится.
Но, конечно, сделала честные глаза:
– Все делаю, как вы говорили. Отварная курица. Овощи на пару.
– А сколько воды в сутки пьешь?
– Как положено. Два литра.
– Из них половина – кока-кола. А тебе гранатовый сок нужно. Свежевыжатый.
Врач окинула Митрофанову цепким взором, добавила:
– И вообще, не нравишься ты мне. Вид какой-то пастозный. Посиди-ка недельку на больничном. И препараты железа назначу.
– У меня отеки? – испугалась Надя.
– Пока нет. Но тебе нужно больше лежать. Гулять неспешным шагом, а не скакать с работы на дискотеку.
На дискотеке Митрофанова последний раз была в десятом классе, но спорить не стала. Как и возражать против больничного.
Вышла из кабинета – Люськи по-прежнему нет. В кабинет немедленно попыталась сунуться следующая из очереди, но тут Надя увидела: мчится подруга со стороны гардероба, животик смешно колышется.
Надя оттеснила шуструю пациентку, крикнула:
– Люся, не спеши! Ты успела!
– Сейчас мое время, она опоздала! – начала возражать тетка, но Черемисина рявкнула:
– Меркулова заходит!
Обычно юная ее подруга обязательно пародировала грозный лик их врачихи, но сегодня, наоборот, состроила Наде печальную мордочку.
Конечно, Митрофанова осталась ждать в коридоре. Нашла пока что в Интернете аннотацию к препарату, что восполнял дефицит железа, почитала отзывы на форумах: «полная муть, толку никакого, и в туалет по-большому вообще не сходишь». Решила, что покупать таблетки не будет. А вот наведаться на рынок за гранатами наметила. Можно Люсе предложить вместе сходить.
Но та вышла из кабинета совсем хмурая.
– Что-то с малышом? – кинулась к ней Надя.
– Да, скоро небось родится. Досрочно.
– У тебя угроза?
– Нет, но нервы на пределе. «У тебя очень неблагоприятный моральный фон», – проворчала голосом Черемисиной. И от себя лично добавила: – А с чего ему быть благоприятным, если совсем меня довели?!
– Что случилось?
– Да маман вообще взбесилась. Мотоцикл мой продала! Втихушку, мне ничего не сказала!
– Так он ведь твой лично?
– Но оформлен был на нее.
– Может, и правильно? – осторожно предположила Надя.
– Это моя жизнь! И мои правила! – совсем разгорячилась Люся. – Не надо меня кроить по своим дурацким меркам! И вообще, я больше жить с ней не хочу. Уйду из дома к чертям собачьим!
– Куда?
– К Ваське.
– Он тебя позвал?!
– Ну, не совсем, – смутилась. – Предложил на его даче пожить. Говорит, классная, теплая.
– Какая дача, если тебе рожать не сегодня завтра?
– Там город Раменское совсем рядом. И дорога нормальная. Скорая, если что, приедет.
– Люська, ну, ты ведь понимаешь: в области медицина со столичной не сравнится! Да и полис у тебя московский!
– Плевать. Не хочу больше в одной квартире с этой грымзой находиться! Видеть не могу ее рожу!
– Вдыхай масло ладана. Сама говорила, успокаивает.
– Не смеши. Тут только водка – а ее сейчас нельзя. И добавила просительно: – Надь, может, со мной поедешь?
– Куда?
– Ну, к Ваське на дачу. Там домик со всеми удобствами в сосновом лесу. Я тут однозначно не останусь. А одной как-то страшно.
– Приезжай лучше к нам. Свободная комната есть.
– Не, Надь. Я в чужой семье мешаться не хочу. Давай, лучше ты со мной! Ну, пожалуйста! Васька не против, сам сказал: позови с собой кого-нибудь. Чтоб помогли, если что.
И смотрит глазами жалобными.
– В принципе, у меня как раз больничный… – пробормотала Надя.
– Ну, и чудесно! – засветилась восторгом Люся.
Она резким движением отворила дверь в кабинет Черемисиной:
– Меркулова! У меня прием! – недовольно отозвалась врач.
– Людмил-Ивановна, можно нам с Митрофановой вместе поехать на теплую дачу? Воздух, все условия, транспортная доступность. Она за мной присматривать будет и вообще влиять положительно!
– Да езжай ты, куда хочешь, заполошная!
Люся захлопнула дверь, радостно сообщила:
– Ну, все. Доктор прописал. Значит, поехали!
* * *Надя понимала: Димка идею не одобрит. Поэтому предложила облегченную версию: они едут к Люсе на ее собственную теплую дачу. В ближайшее Подмосковье.
Полуянов и правда сначала сказал не заниматься глупостями. А если настолько хочется сменить картинку, съездить в их собственный дом или куда-нибудь в санаторий.
Надя парировала:
– На даче у нас котел работает кое-как, не помнишь, что ли? Санатории – сумасшедших денег стоят. А тут бесплатно, комфортно и близко.
– Насколько близко?
– Рядом совсем. Раменское!
– И все удобства точно есть?
– Ну, конечно.
– Ладно, езжай. Только мужиков не водите.
– Шуточки у тебя! – возмутилась Митрофанова. И с подозрением добавила: – А что это ты так легко меня отпускаешь? Сам, что ли, хочешь загулять? С молодой, небеременной?
Дима честно ответил:
– Гулять не буду. Но пиво в спокойной обстановке попью с удовольствием.
– Я тебе, что ли, пиво пить запрещаю?
– Так само не идет, когда ты дома!
– Почему?!
– Аура в квартире неправильная. Воздух слишком пропитан моим будущим отцовством.
– Балабол ты, – рассмеялась она. – Ну, тогда мы прямо сегодня поедем. Люська сказала: она в Москве больше ни дня не останется. С матерью поссорилась.
– Вас отвезти? – предложил без особой охоты.
– Да ну, Дим, зачем? Вечер, пробки, тебе на работу завтра. Возьмем такси. Люська сказала, спонсирует. За то что я ее от матери-монстра спасла.
– Но там точно условия нормальные?
– Да точно. Свет, вода, канализация, газ. Топить не надо – просто датчик поставить на нужную температуру, и дом за полчаса прогреется.
Надя немного расстроилась: Дима почти обрадовался, что она уезжает. Но, с другой стороны, понять можно. Они ведь раньше чего только ни обсуждали, и Полуянов искренне хвалил, что у нее энциклопедический склад ума. А сейчас политика, книги, философия ей действительно по барабану. Только прибавка в весе да этапы внутриутробного развития младенца по неделям интересуют. Полуянову все это обсуждать давно надоело. Ну, а с Люськой они друг друга с полуслова понимают. Хотя и совсем разного возраста – социального положения. Беременность объединила крепче, чем совместный быт. К тому же Люська активную рекламную кампанию развернула: и воздух в Васькином поселке удивительный, и лес рядом, и комфорт в доме похлеще пятизвездочного отеля.
Реальность, как чаще всего и бывает, несколько отличалась от рекламного глянца.
Даже в самом ближнем Подмосковье коттеджные поселки на зиму замирают, а в Заболотье и вовсе: в мрачном темном ряду только два окошка светились.
Стоял домик на отшибе, дорога не расчищена – таксист пару раз едва не сел на брюхо, ворчал, вымогал чаевые. За забором мрачно шумел кронами вековых сосен лес. Ранние сумерки плакали колким снежком.
– Как-то уныло, – честно сказала Надя.
– А мне нравится! – весело отозвалась Люся. – Воздух, свобода!
Она отперла калитку, бодро протопала по колено в снегу, открыла дом, начала радостно восклицать:
– Ну, совсем и не холодно! А щаз датчик поставим сразу на тридцать градусов – вообще красота будет, как в парилке. Гляди, и камин настоящий!
Надя подошла, рассмотрела, усмехнулась:
– Китайская имитация.
– Зато без дров и коптить не будет! – продолжала лучиться оптимизмом Люся.
Обстоятельная Надя, когда приезжала на новое место, всегда сначала вещи разбирала. Но юная подруга обожала под любую глупость подводить научную базу, вот и сейчас начала убеждать:
– Потом со своим чемоданом разгребешься. Пойдем лучше пошаримся! Нам витамин Д нужен!
– Да какой Дэ, если солнца все равно нет?
– Ну, кислород хотя бы! Давай побродим, снеговичка, может, слепим!
– Ты еще санки возьми. С горки покатайся, – проворчала Митрофанова.
– Отличная идея. Завтра обязательно! – жизнерадостно отозвалась подруга. – Мелкому это полезно!
– Полезно?!
– А почему плавать беременным советуют? Ребенок вроде как в невесомости. На санках тоже свободный полет, ему понравится!
«Хорошо, что я с ней поехала, – подумала ответственная Митрофанова. – Действительно, за такой надо присматривать».
Катать снежные шары подруге она, конечно, не позволила. Шли по улице, пробивались сквозь метель, Люська дурака валяла. Карканье ворон передразнивала. Спиной в сугроб улеглась, сделала ангелочка (очень толстенький получился), в Надю снежком запульнула. Митрофанова сначала ворчала, но вскоре сама опьянела от чистого воздуха и подружкиной беззаботности. Выждала момент, когда проходили под невысокой сосной в снежной шапке, да и стукнула по ветке, Люське всю шапку засыпало.
– Ах ты, поганка! – весело завопила подруга.
Визжала под окном дома, где светилось окошко, и дверь немедленно скрипнула. На пороге показался сутулый, седобородый старец, выкрикнул зычно:
– Красавицы! А ну, стойте!
– Черномор! – захихикала Люська.
– Добрый вечер, – вежливо отозвалась Надя.
Дед нацепил огромные валенки, взял палку, прошаркал к калитке, оглядел обеих внимательным взором:
– Вы откуда, птички, к нам прилетели?
– Мы снежные королевы. – Люся важно выпятила живот.
А Митрофанова показала на крайний домик:
– Нас пригласили. Вон там поживем. Несколько дней.
– Васька, что ли, позвал? А вы ему кто?
– Я его сотрудница, – важно ответила Люся. – А она моя подруга.
– Понятно… что ничего непонятно, – озадаченно откликнулся дед.
– Да вы не волнуйтесь, – улыбнулась Надя, – мы девушки смирные. Не пьем, не курим – дом не сожжем.
– А Васька с вами приехал?
– Нет.
– Тогда аккуратнее. Калитку обязательно запирайте. И дом на все засовы. У нас тут нехорошо.
– Нечистая сила? – лукаво спросила Люська.
– Да нет. Бомжи шарят. У кого сарай вскроют, а Лукинишне так вообще окно выбили, телевизор вынесли и с холодильника все.
– Но бомжи ведь в пустые дома, наверно, лазят? – уточнила Надя.
– Как раз в жилые. В пустых-то пожрать нечего.
– Вот не хватало нам только, – вздохнула.
А Люська бесшабашно добавила:
– Ничего. Отобьемся.
Дед взглянул внимательно, велел:
– Телефон доставай, лихая.
– Зачем?
– Номер мой запиши. Позвонишь, если что.
– Ну, если с вашей клюкой, тогда мы точно всех положим! – захихикала Люська.
Но Митрофанова телефон старика записала. Мало ли что.
Девушки вернулись домой. Помещение успело прогреться. Люся врубила свет во всех комнатах, отыскала в гостиной древний магнитофон, нажала на «play» – загромыхала «Нирвана».
– Какой все-таки Вася олдскульный, – сказала пренебрежительно.
Домик и правда больше походил на стариковскую дачу. Половички, ковер со слониками на стене, даже самовар имелся.
– Это ему от бабки досталось, – объяснила Люся. – Васька сначала хотел все перестраивать, да потом передумал. Он сюда редко ездит. Городской житель.
Дима, когда Надя уезжала, поручил: выведать про загадочного благодетеля максимум информации. Поэтому Надя мигом уцепилась:
– А он вообще где работает?
– Бизнесит. БАДы продает. Косметику белорусскую. Теперь вот за масла взялся.
– И всех сотрудников приглашает к себе на дачу?
– Не, я у него на особом положении, – важно отозвалась Люся. – Явно ждет, пока разрожусь, а потом приставать начнет.
– Согласишься?
– Не-а. Васька – хиляк, слюнтяй. А мне крутые парни нравятся.
– Сын у тебя от крутого?
– Ох, Надька, любопытная ты! Какая разница, от кого? – И потребовала: – Давай, корми меня. Ты хвасталась, что блины делать умеешь.
* * *Светящаяся точка сначала неспешно перемещалась в радиусе километра от объекта, а около полуночи замерла.
Самаэль подъехал к часу.
Метель разгулялась, сквозь клочки туч проглядывала луна, сердце наполняло волнующее предвкушение. Наконец, все получится без спешки. Со вкусом. С возможностью насладиться мельчайшими деталями. Не сравнится с лесом и, тем более, с городским парком.
Домищи, дома и домики мирно спали, редкие дневные следы прохожих замело поземкой. На плечи рюкзак, на голову капюшон. Инструментов с собой минимум – только отмычка, чтобы проникнуть внутрь. Ну, и нож, конечно.
Доску в заборе крайнего домика он расшатал накануне.
Маршрут тоже составил загодя – так, чтобы путь пролегал исключительно мимо пустующих строений. Никого не встретил – те несколько жителей, что зимовали в поселке, разумеется, давно спали. Место назначения тоже замерло в ночной тишине. Ни шороха, ни отблеска света – только дымок из трубы поднимается.
Самаэль осторожно сдвинул доску в заборе, незаметно юркнул во двор. Прокрался в сарайку – дверь туда тоже вскрыл вчера. Перчатки надел заранее. Сейчас натянул поверх одежды хирургический костюм. Лицо скрыл под балаклавой. В помутневшем от времени зеркале, непонятно зачем украшавшем скопище лопат, вил, пустых ящиков и прочего хлама, отразилось лицо – два горящих глаза в обрамлении черной ткани.
Кляп и веревки сложены отдельно, в маленьком рюкзачке. Нож – за поясом. Он достал из кармана отмычку и осторожно вышел во двор.
* * *Комнату себе Надя выбрала на втором этаже. Теплая, милая, отделана вагонкой, на окнах трогательные шторы с петухами. Кровать с панцирной сеткой приятно поглотила, укачивая. Но Митрофановой все равно не спалось. То подушка вопьется в шею, то кажется, будто комар зудит – хотя откуда они зимой? Интернет, впрочем, давно ее предупредил, что бессонница у беременных – дело обычное. Хотя Люська на первом этаже дрыхла сладко – похрапывала на весь дом. Об этой проблеме – что на последних месяцах беременности начинаешь храпеть – Надя тоже читала. Придется со временем Димку из спальни выселять, или самой на диван, а то перед любимым мужчиной неудобно.
Пока что Полуянов (хотя обычно на комплименты не слишком щедр) не уставал восхищаться ее новым положением. И глаза у нее светятся по-особому, и поступь какая-то удивительная. Больше всего, конечно, пышная грудь нравилась. Но у самой Митрофановой беременные, особенно на позднем сроке, как Люська, вызывали брезгливость. Та хотя бы совсем молодая, кожа прекрасная, лишнего веса ни грамма – а она сама, однозначно, разъестся в огромную корову-пеструшку. На лице пигментное пятнышко успело появиться – а что дальше будет? Волосы, правда, выглядят блестящими, пышными из-за того, что кровь сейчас активнее циркулирует, как врач Черемисина объяснила. Но девочки в Интернете пугали: немедленно, как ребенок родится, потускнеют и начнут выпадать. И вообще, как все пойдет после рождения младенца? Димка беззаботно предрекал:
– Купим слинг и будем малыша везде с собой таскать.
Надя, конечно, соглашалась, однако подозревала, что в реальности будущее вряд ли получится столь лучезарным.
Ну, все, растравила саму себя. Сон полностью ушел. Дома проще – включить настольную лампу да почитать, но в чужой комнате – только люстра под потолком, и выключатель у самой двери, а вставать лень. Взяла телефон, хотела в сети зависнуть, но Интернет в Заболотье еле ловил. «Все-таки встану. Чайку попью», – решила Надя.
И вдруг услышала отчетливый скрип – точно с таким сегодня отворялась дверь в дом. Вздрогнула, напряглась. Нет, больше ничего. Абсолютная тишина. Только вдруг холодом повеяло, будто с улицы запустили ледяной воздух.
Дверь в ее комнату закрыта, но снаружи буквально на секунду стало светлее. Потом опять темнота. И полное безмолвие.
Слуховые, тактильные, визуальные причуды? С беременными, тоже читала, случаются.
Сидела молча в постели, напрягала все пять чувств. Ни шороха, только Люська похрапывает. Но вот скрипнула половица. А дальше – короткий взвизг, и снова – теперь уже полное, без единого звука, и очень страшное – безмолвие.
* * *Самаэль не ошибся: никакой охранной сигнализации в доме не имелось. И замок простецкий – отпереть удалось с первой попытки. А дальше в нос ударилзапах.Особый, сладкий. Так пахнут исключительно самки в ожидании потомства.
Впрочем, даже если б не пахла, ясно, где найти. Похрапывает на весь этаж, словно мужик. Микаэла, его женщина, тоже могла всхрапнуть. Особенно когда выпивала. Сразу вспомнились: когда-то родные, бездонные зеленые глаза в рыжую крапинку. Огромный живот Микаэлы. Ее злые слова. Как он их ненавидел! Лживых. Алчущих. Сочащихся самодовольством. Всех.
Бахилы надел на крыльце. Сейчас вынул из кармана кляп и бесшумно прокрался в комнату.
Женщина спала на спине, ее голова запрокинулась, громадный живот приподнимал одеяло.
Самаэль с минуту впитывал в себя сладкую картинку. Вдыхал теперь почти удушающий, сладкий, сучий запах. А потом приблизился и резким движением вставил кляп в ее рот. Хоть соседние дома и пусты, визг ему не нужен.
* * *Надя облилась ледяным потом, но первый порыв – вскочить и завопить во все горло подавила. В голове стучал молоточек: «Это не бомжи!»
Слишком тихим, ловким, незаметным получилось вторжение.
«Ну, какого черта я согласилась! Чужой дом, пустой поселок, окраина!»
Снизу больше снова ни звука. Сейчас придутк ней тоже?
«А сапоги свои я в тумбочку поставила. Может, решат: больше в доме нет никого?» – мелькнула трусливая мысль.
Больше всего сейчас хотелось: забиться в шкаф или под кровать, тихо ждать и надеяться: пронесет. Но бросить Люську в беде Надя не могла.
Погладила животик, прошептала малышу: «Прости. Буду тебя беречь. Как могу».
И осторожно поднялась с кровати.
* * *Беременная спала голышом. Первым делом – подкрасться, вставить кляп. Дальше – слегка придушить. Босые пятки колотят по постели, в глазах, что странно, полыхает не ужас – гнев. Горячая штучка.
Тем интереснее. Но волю ей нужно подавить сразу. Врезал под подбородок, и голова бессильно откинулась.
Не удержался: вцепился рукой в перчатке в ее грудь, оставил синяки. Но быстро обуздал первый порыв. Стянул ей веревками руки и ноги. Прежде путами не пользовался, но сегодня хотелось – поморить подольше. Насладиться процессом. Не каждый раз настолько удачны исходные: жертва – одна в пустом доме и вокруг на километр никого.
Но на всякий случай прислушался. Вдруг показалось: половица наверху скрипнула. Беременная на постели как раз зашевелилась. Самаэль прошипел ей в ухо:
– Ты одна здесь?
Энергично закивала.
Но зрачки инстинктивно метнулись к носу. Не может быть! Неужели врет и в доме есть кто-то еще?! Она ведь собиралась ехать сама! Он точно знал!
Накатила ярость, рука сама нащупала в кармане нож. Хотелось вспороть ей брюхо немедленно. Однако оставлять опасность за спиной – не в его привычках.
Снова врезал ей под подбородок – в этот раз от души. Включил фонарик. Вышел из комнаты. Тишина. Осветил прихожую. На полу – единственные ботинки. На тумбочке – валяется одинокая куртка. В гостиной и кухне никого.
Двинулся на второй этаж. Шел аккуратно, но древние ступени все равно застонали.
Две двери. Одна распахнута, вторая закрыта. Подошел к притворенной, притаился. И почуял – еле уловимый, ноотчетливо женскийзапах. Совсем рядом. Усмехнулся. Мужиков там нет и близко. Она одна. Кошечка затаилась в засаде. Смешно.