Мадонна без младенца

– Больная! Идиотка! Из-за какого-то козла в окно прыгать??!

– Муха, да не собиралась я прыгать, – успокаивала ее Аля.

Но та была неумолима, продолжала вопить:

– А то я не видела! Как не стыдно тебе! Дочку бы погубила!!! Ангела невинного!

Алла машинально погладила себя по животу. Пробормотала:

–Моя дочка дома…

– Да обе они – твои! – Муха наконец обмякла. – Эта, не родившаяся, тебя еще больше радовать будет. В благодарность за все, что ты ради нее пережила.

– Она не моя, – упрямо повторила Алла.

– Ну, и отдавай ее своей подружке, – фыркнула Муха. – Мужа уже отдала, теперь и ребенка потеряешь.

– Как ты можешь так говорить? – горько упрекнула Аля.

– А какты можешь лапки опускать из-за какой-то ерунды! Подумаешь, муж гульнул! Приползет еще, покается.

Алла лишь усмехнулась. Она могла бы, допустим, простить Василию измену. Но измену с Верой?! Никогда.

Новый бизнес у Василия никак не мог раскачаться. Аукцион наего участок все переносили и переносили. Демократия, чтоб ее! Жильцы микрорайона откуда-то пронюхали, что земля будет с молотка продаваться. Быстренько создали инициативную группу и стали требовать не автосервис им в шаговой доступности строить, а детский садик. И без толку объяснять, что автосервис – частная собственность, а садиками ведает государство. Заваливают префектуру и мэрию письмами, устраивают пикеты.

– Не нервничай, жди, – уговаривает Артём. – Сломим мы народное сопротивление, первый раз, что ли? Чтоб время не терять, пиши пока что бизнес-план.

Получалось не слишком.

Сложно сосредоточиться на расчете грядущей прибыли, когда у тебя ни земли, ни денег – за участок он уже Артёму заплатил.

Да и быт от раздумий отвлекал, дочка-то на нем, пока жена в больнице отдыхает.

Василий попытался было привлечь к воспитанию внучки бабушек – но обе почтенные дамы ему отказали. Собственная маман, как всегда, хворает, а теща, видите ли, в Москву приехать не может, потому что у неев огороде дела. Какие там могут быть дела, в феврале-то?! Но насильно упрямую женщину в столицу не вывезешь… Вот и приходилось на семь утра ставить будильник, варить Насте кашу, везти ее в школу, после уроков забирать, кормить, да еще и мурыжить вечерами бесконечные прописи.

…Сегодня он в гимназию опять не успел. Продленка для первого класса заканчивалась в 17.15, а Вася примчался только к половине шестого. Детей, конечно, уже разобрали, сейчас его опять ждет обиженное личико позабытой Насти и недовольная физиономия классной руководительницы, обязанной передать ребенка родителю из рук в руки.

Василий вихрем ворвался в гимназический холл – пустота. Обернулся к охраннику:

– Настя Кузовлева из первого «А»?

– Ее забрали, – пожал плечами страж.

– Кто?!

– Алла Сергеевна.

– Так она же в бо… – вырвалось у Василия.

Впрочем, он быстро осекся. Алкина беременность, больница – здесь, в школе, страшный секрет. Вышел во двор, выхватил телефон, набрал номер жены. «Аппарат абонента выключен». Что за странные выходки? Сложно, что ли, было предупредить, что ее выпустили и она сама дочку заберет?!

Вася подавил искушение плюнуть на непонятное поведение Аллы и, раз дочка в безопасности, с мамой, немедленно отправиться в префектуру (друг просил его приехать как можно быстрее).

Еще раз набрал номер жены – бесполезно. Ладно, придется заглянуть домой.

Вышел из лифта, автоматически – уже условный рефлекс! – повел носом. Раз Аля дома, должна была что-нибудь вкусненькое приготовить. Но нет, никаких искушающих запахов. На звонок в дверь – никакой реакции. Ладно, открыл своим ключом и сразу занервничал, подобрался. В коридоре, прямо на проходе, валяется раскрытая коробка из-под обуви. (На крышке – надпись аккуратным почерком жены «сапожки зимние замшевые черные».) Дверцы в шкафу распахнуты. В комнате дочери тоже разгром, игрушки вывалены из пластиковых ящиков на пол, в углу сцепились, будто клубок разноцветных змей, колготки…

Что за ерунда?

Вася прошел в кухню, взглянул на холодильник. Но страничка блокнота на магнитике – в нем вели бытовую переписку – оказалась чистой.

А из шкафа-купе – его дверцы тоже оказались распахнуты – исчез чемодан.

Василий нахмурился. Что бы это все могло означать?! И тут вдруг обратил внимание – на журнальном столике небрежно брошен новенький айпад. Он вывел компьютер из ждущего режима, увидел единственную иконку на панели: «кино».

Нажал на воспроизведение, и сердце оборвалось.

Муж посмеивался, что Аля всегда собирается в путешествия образцово-показательно. Обязательно составляет список вещей, за пару недель до отъезда начинает потихоньку стирать-отглаживать, аккуратно складывать все в чемодан.

Но сегодня – хотя никто ее не гнал, не торопил – ей хотелось убраться из дому как можно быстрее. Даже представить не могла, что встретится с Васей, что муж начнет оправдываться, объяснять, просить прощения.

Может, спустя недели, месяцы она попытается его понять. Но сейчас, когда ненависть хлещет через край, никаких разговоров. Даже если онипересекутся в квартире, нужно повести себя, как когда-то в детстве делала мама: просто молчать. Молчать в ответ на все.

Но дома, по счастью, никого не было. Аля в рекордные сроки – за сорок минут – собрала вещи себе и дочке. Что раскардаш оставила – наплевать, не до того.

В шкатулке, где они с Васей хранили деньги на текущие расходы, оказалось до обидного мало: одинокая купюра в пять тысяч рублей. Ох, и пожалела Алла сейчас, что не положила аванс, полученный от Веры, в банк на свое имя. Но ведьсама (идиотка! дура!) поручила разместить деньги мужу. Васенька же у нас финансист, он со всеми этими счетами-депозитами как рыба в воде. Хлопот не хотела, лень было в банк ехать, подумать только! Вот и оставайся теперь без копейки. Васенька денежки вложил в свой сомнительный бизнес, даже на секунду не задумался. И грош цена оказалась клятвам, что он ее гонорар пальцем не тронет. В голову не пришло даже мнения ее спросить, не говоря уж о согласии перед тем, как ее гонорар тратить.

А собственных накоплений у Али не было. Не считала нужным. Зачем? Ведь она –за мужем, за каменной стеной.

Аля всхлипнула. Сунула в карман злосчастную пятитысячную купюру. Бросила в сумочку все невеликие свои драгоценности – кольцо с бриллиантиком в две десятых карата, сережки с крошечными рубинчиками, золотые часы – мамин еще подарок на окончание института.

И бросилась из дому вон. Только бы успеть забрать дочку до того, как за ней явится Вася.

…Настя вышла в холл с независимым, снисходительным видом (взрослый человечище, первоклассница!). Но увидела маму, завизжала несолидно, будто детсадовка, бросилась на шею.

Аля озабоченно взглянула на часы, разомкнула дочкины объятия, велела с заговорщицким видом:

– Убегаем. Быстро!

Схватила дочку за руку и потащила к машине.

– Но я не хочу убегать! Я хочу в «Макдоналдс»! – возмутилась Настя.

– Все будет, – пообещала Аля.

Плюхнулась за руль, с пробуксовочкой вырулила со школьного двора.

– Круто ты, оказывается, умеешь! – оценила дочка.

Зазвонил телефон. «Входящий номер подавлен», – значилось на дисплее.

– Да! – рявкнула Аля.

Из трубки донеслось вкрадчивое:

– Алла Сергеевна? Это Игорь Леонтьевич. Вы посмотрели кино?

Что ж. Она правильно догадалась –кто прислал ей в больницу айпад.

Аля покосилась на дочку – та, конечно, вся внимание – и сухо спросила:

– Что вам от меня нужно?

– Да я говорил уже, что, – хохотнул Игорь. – Чтобы вы сделали аборт. Вы же умная женщина, теперь-то хоть должны понять: сохранять этого ребенка – для Веры! – просто глупо. Согласитесь, она этого недостойна. Давайте по-хорошему, а? Я даже готов пойти на некоторые дополнительные расходы.

– Слушай, Игорь… – Аля никак не могла подобрать нужных слов.

Настя не сводила с мамы любопытного взора.

– Пошел ты на хер, – сорвалась учительница.

– Вау! – Дочкины глаза округлились.

Аля же отшвырнула телефон. Тот брякнулся на пол, крышка открылась, батарейка вылетела.

– Сим-карту доставать умеешь? Если да, вытащи и дай ее мне, – приказала дочери Аля.

Настя молча повиновалась.

Алла Сергеевна (благо, остановилась на светофоре) раздавила симку каблуком. Выбросила покореженные остатки в окошко.

– Мам! Что происходит? – испуганно спросила Настя.

– Мы с тобой начинаем новую жизнь, – вздохнула Алла.

Итак, семь вечера. На заднем сиденье дочка, в багажнике чемодан, в животе – чужой ребенок, в кошельке – пять тысяч рублей плюс мелочь. И что делать дальше?

Когда нужно былодействовать – мчаться из больницы домой, в авральном режиме собирать вещи, забирать Настеньку из школы, она все успела. С Васей, как хотела, разминулась. Никто ее не преследует. Но – до чего страшная мысль! – никому она и не нужна. Куда бежать, к кому?! Мама – если вдруг Аля сейчас заявится к ней – вряд ли будет рада. У нее своя жизнь. Других родственников нет. А подруги… Могут, конечно, приютить на пару ночей и одолжить деньжат. Но и только. Не являться же, право слово, к случайной знакомой Мухе: «Ты что-то говорила про пустую квартиру? Вот, я пришла к тебе жить!»

Да еще и Настенька – до чего тонко дети чувствуют родительскую тревогу! – вся извертелась, измучилась:

– Мама, куда мы едем? Мама, почему ты молчишь? Мама, я хочу кушать. Я хочу домой!

Почему, собственно, спросила себя Аля, она бежит из дома? Ведь куда логичнее выяснить отношения с Василием, да и выставить из квартиры – его. Изменщика. Любаяразумная женщина – на ее месте! – так бы поступила. Но только Алла даже представить не могла, что придется видеть мужа, говорить с ним, выслушивать его покаяния. Куда проще бежать прочь. И никогда больше не видеть человека, которому ты доверяла безраздельно. И кто тебя предал.

Но даже горше, чем Вася, ее ранила Вера. Аля ведь ей искренне сочувствовала. И на беременность пошла не только из-за долгов. Очень хотелось, чтоб сбылась наконец Веркина мечта, появился у нее ребенок. А подруга – мало, что повела себя барынькой, начала ее контролировать, доставать, так еще, оказывается, за ее спиной с ее мужем…

Аля всхлипнула. Машина дернулась в сторону.

– Мама, ты чего виляешь? – испуганно крикнула дочка.

Алла поспешно выровняла автомобиль. Нет, нельзя никуда ехать в таком состоянии. Тем более что рядом очень кстати суетится – сияет огнями «родной» торговый центр. Сколько раз они сюда ходили все вместе с Настенькой и Васей. Смотрели кино, ужинали в ресторанчиках, играли в боулинг.

Аля решительно въехала на парковку, улыбнулась сквозь слезы дочери:

– Давай мы начнем нашу новую жизнь… с хорошего ужина.

– Отлично! – обрадовалась девочка. Вкрадчиво поинтересовалась: – А может, еще и игрушку купишь?

– Анастасия, – строго начала Аля, – насчет игрушек я тебе скажу…

Хотела объяснить, что теперь им придется очень серьезно экономить, но не успела.

Прямо под колеса ее машины бросилась крошечная собачка. Из породы комнатных, с кремовой, аккуратно стриженной шерстью и розовым – Алла успела разглядеть – бантиком на макушке.

– Ой! – пискнула Настя.

Аля же почувствовала ощутимый удар по бамперу.

Но она ведь успела затормозить! Совершенно точно остановилась за долю секунды до того, как псина исчезла под капотом!

Алла выскочила из автомобиля, но посмотреть, что с псом, не успела. Ее чуть не сшибла с ног высоченная, похожая на циркуль девица. Тощие плечи укрывала кремовая – под цвет собачьей шерсти – норковая шубка. Искусно подведенные глаза сузились от злости.

– Ты куда прешь?! – истошно завопила красотка. – Ты собаку мою раздавила!!!

И попыталась вцепиться ногтями – огромными, наращенными – Алле в лицо.

Аля шарахнулась, поскользнулась. На ногах удержаться не смогла, упала на колени.

– Мама! – отчаянно закричала из машины Настя.

А девица – она сумасшедшая? – размахнулась и вмазала Але носком острого ботильона. Аля едва успела увернуться – девица в лицо не попала, удар прошел по касательной.

И хоть бы кто вмешался! Народ поглядывает с любопытством, но проходит мимо.

Она попыталась встать на ноги. Дочка – защитница! – лихорадочно перелезала на переднее сиденье, чтоб выбраться – задние-то двери, как положено, заблокированы. Безумная дама снова замахнулась… но тут вдруг Алла увидела: собачка спокойно сидит под бампером. Живая и невредимая, даже бантик на месте.

Аля вскинула дрожащую руку, пробормотала:

– Она ж-живая!

Собачница обернулась.

Алле показалось, что на ее лице отразилась досада. Однако драться девица перестала, подхватила свою питомицу на руки, заворковала:

– Эсмеральда! Девочка моя! Ты как? Где болит, моя миленькая?

Алла с трудом поднялась. Колготки в грязи, на коленке дырка, сочится кровью изрядная ссадина.

А девица совершенно невозмутима. Чмокнула свою омерзительную Эсмеральду в нос, хмуро заявила:

– Сейчас к ветеринару поеду. Если хоть что с моей девочкой, хоть царапина – с тобой по-другому поговорят. Не я – серьезные люди. Я твой номер запомнила.

– Правильно! – поддержала из толпы ротозеев какая-то бабка. – А то совсем стыд потеряли, носются по парковке, как бешеные!

– Мамочка, не плачь! – Настенька наконец выбралась из машины, обняла Алю.

Но слезы было не остановить. Слишком много всего навалилось: ужасноекино, бездна, что едва не утянула ее вниз, бегство из больницы, из дома… теперь еще эта собачка и ее хамка-хозяйка…

«Как я смогу жить одна, поднимать на ноги дочку, если даже какой-то девице не в состоянии дать отпор?» – безнадежно думала Алла.

И совсем уж малодушная мысль стучала в голове: а может, зря сегодня Муха ее удержала? Может, было бы к лучшему покончить одним махом со всем?!

Аля крепко прижала к себе дочку и зарыдала еще горше. Нет, нет у нее никакого права думать о самоубийстве!

– Алла Сергеевна! – вдруг раздалось рядом. – Что случилось? Кто вас обидел?

Она вскинула заплаканное лицо. Боже мой! Уже второй раз – когда она в слезах – с неба на нее снисходит добрый ангел. Ее бывший ученик. Кирилл. Аля начала лихорадочно вытирать слезы. Плач – совсем позорно! – перешел в икоту, она смутилась еще больше.

Настя же ослепительно улыбнулась Кириллу, объяснила:

– Мама собачку задавила! То есть не задавила, а при… прифингалила немножко! А хозяйка собачки драться начала!

Но Кирилл на девочку едва взглянул. Попросил:

– Алла Сергеевна, дайте мне, пожалуйста, ключи.

Она машинально повиновалась – прочно же засело в голове:делать, что мужчина велит!

Впрочем, Кирилл прав, машина так и стоит, перегородив въезд на парковку, спасибо хоть, место есть объехать, и пробка пока не образовалась.

Бывший ученик сел за руль и очень ловко припарковал ее автомобиль. Настя же горячо зашептала маме:

– Давай его вместе с нами ужинать позовем!

– Позовем его ужинать? – бесстрастно, будто автомат, повторила Аля.

Дочь снисходительно взглянула на нее, проворчала:

– Мам, ты прямо размазня какая-то!

И бросилась к парню, царственным жестом велела наклониться, что-то проговорила в ухо.

Кирилл кивнул, подхватил Аллу под руку:

– Пойдемте.

И она, словно робот, получивший команду, оперлась на его предплечье, позволила привести себя в ресторанный дворик, усадить за стол.

Кирилл – деловитый, счастливый от своей востребованности – захлопотал над своими дамами.

Насте по ее заказу притащил огромный сэндвич, молочный коктейль, кусок торта. На Алю, чтобы поела, наседать не стал. Принес, как она попросила, только апельсиновый сок. Снова куда-то умчался, прибежал минут через пять, вручил ей небольшой пакет:

– Вот, возьмите.

Аля заглянула: внутри упаковка колготок. Размер – трешка. Ее.

– Переодеться можно в туалете. Вон там, наискосок, – подсказал молодой человек.

Кирилл выглядел трогательно. И очень гордо – он полезен, он нужен, он командует!

…Когда Алла вернулась, строго спросил:

– Мне тут Настя сказала, у вас чемодан в багажнике? Куда это вы собрались?

Она вздохнула:

– Куда глаза глядят.

Пора наконец объявить и дочери, и всем. Набрала в грудь побольше воздуха и бухнула:

– Настя. Мы с твоим папой расстаемся.

– Но… – Девочка смертельно побледнела. – Почему?!

– Он совершил поступок… который я простить не могу.

Кирилл поспешно отвернулся, но Аля все ж увидела: на лице его блеснула победная улыбка. Наивный ребенок!

Она продолжала, очень стараясь, чтобы голос звучал твердо:

– Настенька, ты, конечно, будешь с папой видеться. Сколько угодно и когда захочешь. Но сейчас мы с тобой поедем к бабушке.

Боялась, что дочка расплачется. Однако Настя – удивительно для ее семи лет! – проявила неожиданное здравомыслие. Капризно сказала:

– Но еслион виноват, почему куда-то уезжать должны мы?

– Я хочу дать ему время… спокойно собрать свои вещи, – отрезала Аля.

Не объяснять же дочери – да еще в присутствии Кирилла! – что изменил ей муж сзаказчицей ее беременности.

Да и еще одна причина была для бегства. Василия можно просто послать. Но с Верой, заказчицей, в любом случае придется объясняться. И, хуже того, подчиняться ей.

– Мам, – серьезно спросила дочка, – а вы с папой можете помириться?

– Не думаю, – покачала головой Алла.

Кирилл же спокойно поинтересовался:

– Где живет ваша бабушка?

– В Александрове.

– Не хочу туда ехать, – наморщила носик Настя. Доверительно сообщила Кириллу: – Там скучно. И туалет на улице.

– Настя, – улыбнулся молодой человек, – а почему ты не просишься сходить на аттракционы?

– А потому что мама мне все равно денег не даст, – вздохнула девочка.

– Алла Сергеевна, вы позволите? Порадовать вашу дочь? – галантно поинтересовался Кирилл.

Ну не давать же Настеединственную пятитысячную бумажку!

Аля кивнула. Дочка восторженно выхватила у молодого человека две сотенных и умчалась развлекаться.

– Спасибо тебе, Кирилл, – благодарно произнесла Алла.

А он смущенно сказал:

– Алла Сергеевна… мне показалось, вам совсем не хочется ехать к матери?

– Не хочется, – призналась она. – Мама – она хорошая. Но у нее своя жизнь, и…

– Так и не езжайте туда! – радостно перебил Кирилл. – У меня есть другой вариант! Куда лучше! Вы только пообещайте, что сразу отказываться не станете!

Предложение Кирилла звучало заманчиво. Итак, повествовал он, есть тихий и милый городок Калядин за четыреста километров от Москвы. В нем небольшой частный домик. Там живет скромная, спокойная старушка, Кириллова бабушка.

– Она просто замечательная! – с восторгом расписывал теннисист. – В чужие дела никогда не лезет, сама никого не напрягает. Но возраст-то, вы ж, Алла Сергеевна, понимаете, свое берет. Восемьдесят четыре года, силы уже не те. Продукты покупает сама, но со всем остальным проблемы. В поликлинику, например, ходить отказывается. Далеко, говорит, пешком не доковыляешь, а в автобус залезать тяжело. Я уже сколько раз пытался сюда, в Москву, ее перетащить. У меня ведь квартира двухкомнатная – живи, пожалуйста! Но не хочет бабуля, – Кирилл слегка покраснел, – моей жизни молодой мешать. Да и Москву не любит. К тому же там у нее собственный дворик, цветы, соловьи. А здесь ей придется на лавочке у подъезда сидеть. Поэтому, если вы согласитесь остановиться у бабушки и немного ей помогать, это вообще супер будет! А там все и наладится.

Алла Сергеевна улыбнулась его горячности.

– Спасибо тебе, Кирилл, за заманчивое предложение!

– Ну, что? – просиял он. – Поедете?

– Кирюша, – вздохнула она. – Ну как ты себе это представляешь? Твоей бабушке нужна приходящая помощница. На пару часов в день. А ты хочешь, чтобы у нее в доме посторонняя женщина поселилась. С ребенком. Даже с двумя.

– Ну и что? Бабушка детей обожает!

– Со стороны – по голове погладить и конфетку дать – их все обожают, – заверила Аля. – Но ребенок в доме это постоянный шум. Суматоха. Капризы.

– Бросьте, – отмахнулся паренек. – Ваша Настя прекрасно воспитанная молодая леди.

– Плохо ты ее знаешь, – улыбнулась Аля. – Хотя я сейчас даже не о ней говорю – о младенце.

Кирилл нахмурился:

– Но… я так понял… этот младенец – он же не ваш? Вы его отдать должны? Той противной тетке, которая тогда в кафе на вас орала?

– В том и дело, – опустила глаза Аля. – Я должна, конечно, ребенка отдать. По закону, по логике, по здравому смыслу… но… – она осеклась и вдруг выпалила: – Но мне так не хочется его отдавать! Ты меня не поймешь, конечно…

– Почему это? – возмутился Кирилл. – Прекрасно пойму. Я б с ума сошел, если б у меня была такая мамаша, как та тетка! Злобная истеричка!

– Все равно придется, – печально произнесла Аля. – У нас с ней подписан договор, там за такой случай штрафы предусмотрены огромные…

– Подумаешь! – презрительно усмехнулся мальчишка. – Помните, фильм был? Назывался «Поймай меня, если сможешь!».

– Ты о чем?

– А кто этой мымре скажет – где находитесь вы и ребенок? Уж, по крайней мере, не я!

– Ох, Кирилл, я вроде не намного тебя старше, – улыбнулась Аля. – Но рядом с тобой чувствую себя косной, ворчливой, осторожной старухой!

– Помолодейте, кто вам мешает? – с жаром воскликнул Кирилл. – Отдайтесь на волю волн! Совершите единственный раз в жизни авантюрный поступок! Или, – погрустнел он, – вы своего мужа все еще любите?..

Алла поморщилась, а парень поспешно добавил:

– Может, вы боитесь, что я к вам в Калядине… приставать стану? Ну, типа требовать плату за услугу?

Вот что ему отвечать?

Впрочем, Кирюша – хоть юнец! – очень даже дипломат. Веско добавил:

– Но подумайте сами, с какой стати мне к вам приставать? Вы мне ничем не обязаны. Наоборот, это вы очень меня выручите. Я бабуле уже год помощницу искал и наконец нашел! Алла Сергеевна, ну, пожалуйста! Вы только попробуйте! А не понравится – машина при вас. Всегда можно просто развернуться и уехать.

Она молчала. Думала. Кирилл же не унимался:

– Неужели вам никогда не хотелось жизнь с чистого листа начать?!

«Бред. Полный. Уезжать из Москвы в какую-то дыру. Жить в чужом доме, ухаживать за посторонней старухой. Кирилл сказал: маленький частный дом, туалет, наверно, на улице. А представляю, что там за школа, в этом Калядине!..»

Но только ни Василию, ни Вере даже в голову не придет ее там искать.

Аля пока не знала, что ждет ее в неведомом Калядине, но дорога туда оказалась сущим адом. Километров пятьдесят от Москвы отъехали, и началось: яма на яме, сужения, знаки «ремонт» (и ни единого, конечно, рабочего рядом). Зато гаишники за каждым поворотом.

Алла героически вела сама: Кирилл простодушно признался, что сдал на права всего месяц назад: «А восклицательного знака на вашем авто нет». Впрочем, к часу ночи она окончательно выбилась из сил. Пустила Кирилла за руль – и не пожалела. Ехал он быстро, уверенно, и ямы объезжал куда успешнее, чем она.

– Как у тебя это получается? – с завистью поинтересовалась Аля.

– За это теннису спасибо, – серьезно ответил он. – Знаете, как реакцию развивает?

Аккуратно вдавил педаль тормоза, машинка сбросила скорость.

– Ты чего? – удивилась Аля.

– А вон, видите? Полицейская машина, за автобусной остановкой прячется?

– Я только сейчас заметила, – призналась она. – Вот ты глазастый!

– А что делать? – с притворной скромностью сказал парень. – Если теннисист не может мгновенно оценить обстановку, грош ему цена.

– Слушай, – вдруг осенило Алю. – У тебя же на сегодняшний вечер, на завтра, наверно, какие-то планы были?

– Ерунда, – отмахнулся он. Галантно добавил: – Ради вас я согласен на любой форс-мажор. Завтра утром тренеру позвоню, навру, что заболел. А вечером вернусь в Москву на проходящем поезде.

– Но ты хоть не турнир пропустил? – продолжала волноваться она.

– Не, обычную тренировку. Турнир через три дня только.

– Ну, вот, – расстроилась Аля. – А ты, вместо того чтоб готовиться, со мной возишься…

– Алла Сергеевна, да я для вас… – горячо начал парень и запнулся. – В общем, я дико счастлив, что хоть чем-то вам полезен! А для турнира – чтоб вы знали! – куда важней не физподготовка, а настрой. Когда на сердце легко – и на корте все отлично получается.

– Кирилл, я тебе искренне желаю в соревновании только победы! – улыбнулась Аля.

– Я постараюсь, – серьезно ответил он. – Для вас.

Алла смутилась, потупилась…

Но тут, очень кстати, они въехали в Калядин. Выглядел городок в четыре часа утра совсем заброшенным, сонным. Темные окна домов, закрытые жалюзи магазинов, несколько одиноких уличных фонарей. Але вдруг вспомнились «Записки юного врача» Булгакова – та же самая изматывающая дорога и дикая глушь по прибытии, только с поправкой на столетие. Которое, судя по всему, минуло Калядин стороной. Разве что спутниковые антенны появились.