Проигравший получает все
Если честно стоять и ждать – так и останешься с носом. Дефицит расхватают те, кто пронырливей!
Оксана все время не спускала с Барсинского глаз – и наконец поймала нужный момент. Она увидела, что Борис разговаривает с усталой Патрисией Каас, которая только что закончила концерт. Переводчика не было видно, и Оксана быстро двинулась в их направлении. Она очень сомневалась в том, что финансовый гений Барсинский, окончивший электротехнический институт, сможет поддержать беседу на французском языке.
Оксана вслушалась в плавную, по-французски изящную речь певицы, взглянула на Барсинского и сразу же поняла, что тот не разбирает ни слова. Она мягко коснулась его плеча: «Позвольте вам помочь…» Великий Борис взглянул на нее, как на сошедшего с неба ангела-спасителя, а Оксана в который уж раз возблагодарила господа за то, что он наградил ее великолепной памятью и у нее никогда не было проблем с иностранными языками.
Когда подбежал переводчик, на ходу дожевывая тарталетку с икрой, Барсинский уделил ему только одну секунду.
Этой секунды хватило, чтобы вынести приговор:
– Вы уволены.
Борис долго смеялся в компании Патрисии Каас и Оксаны. Оксана была в ударе – она ловко переводила на французский анекдоты о «новых русских», которые рассказывал Барсинский, а Патрисия умирала от смеха. А когда уставшая от русской вечеринки певица отбыла в сопровождении охраны отдыхать в «Метрополь», Барсинский спросил Оксану:
– Поговорим? По-русски?
Конечно, она была не против. Самое главное уже сделано – контакт установлен. Дальше будет проще – она уже проделывалаэто десятки раз. Начиная со своего горе-мужа.
Только теперь ее мастерство возросло стократ. В геометрической прогрессии.
Мужчины всегда делали то, что хотелаона.
– Как вы сюда попали? – резко спросил Барсинский.
– Меня пригласил Н.Н., – не задумываясь ответила Оксана. – Он слегка перегрузился и уехал домой. – Незадолго до разговора Оксана видела, как рекламный режиссер Н.Н. «на бровях» выползал из зала.
– Кто вы такая? – столь же быстро спросил Барсинский, колюче осматривая ее.
– Оксана Берзарина.
– Работаете? – Барсинский бесцеремонно оглядывал ее и выбрасывал вопросы один за другим – стремительно, как на допросе.
– Да. Я главный бухгалтер в компьютерной фирме «Венцель энд Хайес».
– Ваша визитка?
Оксана достала из маленькой сумочки визитку и протянула ее олигарху.
Барсинский отвернулся от нее, давая понять, что разговор окончен. Издалека улыбаясь, он заспешил к Пугачевой с Киркоровым, которые собрались уходить.
…Через три дня Оксане под большим секретом шепнула заместительница директора ее фирмы, что о ней наводили справки. «Кто?» – деланно изумилась Берзарина.
– Из компании Барсинского, – был ответ.
… А еще через четыре дня, 31 декабря, за полтора часа до боя курантов, Оксане позвонила секретарша Барсинского и почтительным голосом известила, что госпожа Берзарина приглашается на работу главным бухгалтером головной компании Барсинского – с окладом шесть тысяч долларов ежемесячно.
Эта новость стала хорошим новогодним подарком.
Глава 5
Сразу после рождественских каникул Оксана оформила увольнение в своей компьютерной фирме и приступила к работе в головной компании Барсинского, называющейся на смеси французского с нижегородским: «Бард инвестмент». «Бар» – очевидно, было сокращением от «Барсинского», «д» взялось неизвестно откуда, а «инвестмент» означало по-английски «инвестиции».
Работа в империи Барсинского оказалась отнюдь не сахаром – даже для Оксаны, привыкшей к нагрузке, царившей в американской компании, где она прежде служила. Те запредельные оклады, которые Барсинский платил своим служащим, он заставлял отрабатывать на полную катушку.
Сам босс обыкновенно прибывал на службу ровно в восемь утра, а покидал кабинет в одиннадцать-двенадцать вечера.
Оксане также приходилось появляться в своем кабинете в восемь. Опоздания абсолютно исключались. Из офиса сотрудники уходили обычно в восемь-девять вечера. Оксана обыкновенно засиживалась до полуночи. Ей требовалось время для того, чтобы войти в курс дел компании, а кроме того, она мечтала добиться хоть каких-то результатов и тем самым доказать олигарху, что ее назначение не являлось ошибкой. И может, тем самым немного приблизиться к нему.
Времени не оставалось ни на что. С Велиховым они встречались лишь субботними вечерами – днем в субботу Оксана, как и многие сотрудники «Бард инвестмент», работала.
Магнат, кроме того, требовал, чтобы личные сотовые телефоны и пейджеры сотрудников были включены в любое время дня и ночи. В любой момент она должна быть готовой прибыть на службу. Оксану предупредили, что ее рабочий, домашний и сотовый телефоны отныне будут время от времени прослушиваться.
Все это ее напрягало и не давало полностью расслабиться даже в самые интимные моменты.
К тому же она так уставала, что даже секс с Велиховым – прежде такой яркий – не давал привычной ослепляющей радости. Просто временное облегчение, разрядка перед сном…
Воскресенье Оксана посвящала подготовке к будущей рабочей неделе: косметичка, солярий, массажистка, парикмахер, маникюрша… На шейпинг времени и сил не оставалось, и Оксана с ужасом почувствовала, что, несмотря на бешеный рабочий ритм, она, вместо того чтобы похудеть, набрала еще пару килограммов.
При этом в течение двух месяцев работы Оксане довелось видеть олигарха всего трижды. Два раза это происходило на расширенных совещаниях, где, кроме нее, присутствовало никак не меньше десяти сотрудников.
За полтора месяца службы у Барсинского Оксана настолько не приблизилась к своей цели, что даже стала сомневаться: а тот ли путь она избрала?
* * *Наконец Барсинский вызвал в кабинет одну Оксану. В приемной Бориса Сергеевича дожидалось несколько человек – одного из них Оксана видела по телевизору: он, кажется, заседал в Думе. Однако длинноногая секретарша Наташка провела ее мимо тех, кто ожидал приема, прямо в кабинет.
Барсинский запросил финансовый отчет о текущих делах «Бард инвестмент». Сперва Оксана волновалась. Как в тумане колыхалось перед ней лицо босса. Однако после первых нескольких фраз она взяла себя в руки. Голос перестал дрожать. Ровно и четко она принялась докладывать о ситуации с финансами компании.
Барсинский не перебивал, устало полуприкрыв глаза.
По окончании задал вопрос:
– На сколько удалось снизить налоги по сравнению с предыдущими двумя месяцами?
Оксана, не заглядывая в бумаги, сказала:
– На 2,38 процента.
– Мало, – устало бросил Барсинский и пошевелил ладонью. – Вы свободны.
Возвращаясь, она заглянула в свой отдел.
Девочки в бухгалтерии сказали, что ей повезло: предыдущего главбуха после визита в кабинет Барсинского увезли на «Скорой» с обширным инфарктом.
* * *Через час после доклада у Барсинского его секретарша принесла Оксане запечатанный пакет.
«Извещение об увольнении?» – мелькнуло у Оксаны. Но пакет был слишком объемистым.
Оксана нетерпеливо вскрыла его.
В пакете оказались два туристических ваучера на двухдневный отдых в египетском приморском местечке Шарм-эль-Шейх в отеле «пять звезд – люкс» по системе «за все заплачено». К ваучерам были приложены: два авиабилета первым классом по маршруту Москва – Каир – Шарм-эль-Шейх; конверт с двумя тысячами долларов наличными; официальное, напечатанное на принтере, извещение от зама Барсинского о том, что на два дня (пятницу, 19 февраля и понедельник, 22 февраля) ей предоставляются отгулы в счет будущего отпуска. Плюс записка, написанная небрежным почерком самого Барсинского. В ней было несколько слов: «Спасибо! Развейтесь с кем хотите».
* * *Москва проводила Оксану и Велихова снегом с дождем.
В самолете они оба, усталые после рабочей недели, беспробудно спали.
В Каире, объявила стюардесса, разбудившая их при посадке, было плюс восемнадцать. Над красноватой безжизненной пустыней гулял ветер. Отчего-то пустыня казалась из иллюминатора «Ил-86» продолжением московских ровных снегов.
В песчаном тумане блекло светило солнце. Оно было ослепительно белым.
В аэропорту они пересели на рейс до Шарм-эль-Шейха и спустя три часа, уже в полной темноте, въезжали на присланном за ними в аэропорт «Мерседесе» на территорию отеля.
В темноте угадывалось море. Велихов и Оксана вошли в свое бунгало. Положили вещи, приняли душ – и не пошли ни ужинать, ни к морю. У них не осталось сил даже для того, чтобы заняться любовью. Они рухнули на огромную кровать и мгновенно уснули.
* * *Утром Велихова разбудило солнце – они забыли занавесить тяжелые шторы.
Солнце поднялось над морем и ослепительно сверкало.
Прямо из постели, сквозь высокое, от потолка до пола, окно был виден белый пляж и сияющее синее море.
Велихов натянул шорты, распахнул окно – оно разъезжалось, как двери в поезде – и прямо сквозь него шагнул на песок.
Было тепло. Утреннее, нежаркое еще солнце приятно ласкало кожу. Велихов пробежался по белому песку до моря. Окунул руки в волну. Умылся. Вода была теплой и чистой. Странно было даже подумать, что в Москве сейчас минус пять, снег и люди ходят в шубах.
Ну и отдых подарил ему его заклятый друг-недруг! Знал бы он,кому Оксана отдаст свой второй билет!
Внезапная мысль поразила его: а может, знал? Может, они с Оксаной уже давно «под колпаком» у Боба?
Тогда все кончено. Операцию придется отменить.
«Нет-нет, – успокоил себя Велихов. – У Барсинского, конечно, мощная служба безопасности, но не настолько, чтобы проверять интимные связи каждого сотрудника!»
Под ласковым солнцем, у теплого моря все московские проблемы казались такими далекими, такими мелкими, что Велихов без труда отогнал их.
Он сделал тридцать отжиманий, пятьдесят раз присел и десять раз подтянулся на турнике. Приятно было ощущать себя молодым, здоровым и еще полным сил.
Пляж был пуст. Велихов скинул шорты и погрузился в волны.
* * *Оксана проснулась от того, что улыбающийся официант-негр вкатил в комнату столик с завтраком. Помимо традиционных кофе, сливок, булочек, ветчины, масла, джема и сыра, на столике стоял огромный поднос с фруктами: чищеные и резаные ломтики арбуза, дыни, бананов, ананасов, апельсинов, киви, манго, фейхоа. Официант в белом пиджаке почтительно налил ей кофе, а затем достал откуда-то маленький букет удивительно красивых цветов.
– Это вам, мадам, от меня, – сказал он на варварском английском.
Ничуть не смущаясь слуги, Оксана выскользнула из-под простыни (она всегда спала обнаженной), достала из портмоне доллар и протянула официанту. Тот принялся усердно кланяться.
Оксана отослала его и взялась за завтрак.
Прекрасный день оказался под стать утру.
Они взяли напрокат маски и трубки и долго плавали в ласковой прозрачной воде. Отель стоял в двух шагах от кораллового рифа, и море кишмя кишело рыбой. Разнообразные, словно в аквариуме, немыслимых цветов и оттенков – красно-белые, желто-черные, синие, зеленые, фиолетовые – рыбы проплывали мимо, ничуть не пугаясь людей. Тыкались в руки и маски.
Оксана чувствовала себя капитаном Кусто. Внизу, под парящими собственными ногами, обутыми в ласты, Оксана видела, как на немыслимую, чернильно-синюю глубину обрывается коралловый риф.
Потом Оксана и Велихов жарились на солнце, которое к полудню стало по-настоящему припекать. Лежали, разморенные, в удивительно удобных лежаках. Затем пообедали в открытом кафе у бассейна.
Вернулись в номер, закрыли окно-дверь с тонированным стеклом, включили кондиционер и занялись любовью. Велихов умел быть и страстным, и нежным – и здесь, под лучами синайского солнца, согревающего их сквозь окно, Оксана, впервые после начала службы у Барсинского, получила то удовлетворение, которое уже привыкла испытывать с Андреем.
Потом они долго и глубоко спали и вышли на веранду, где стояли удобные плетеные кресла, когда солнце уже принималось садиться.
Оксана кликнула проходившего мимо официанта, и тот принес ледяной джин-тоник для нее и кофе со свежевыжатым апельсиновым соком для Андрея.
– Я хочу так жить всегда, – промолвила Оксана.
– Будешь, – без тени сомнения проговорил Андрей.
– Да, но я ничуть не приблизилась к Барсинскому.
В отеле, кроме них, не было ни одного русского. В тридцати бунгало проводили свой уик-энд важные немцы и толстые немки (те загорали без лифчиков, вывалив свои телеса), а также группа итальянцев – судя по всему, работники какой-то фирмы, совершающие коллективный «выезд на природу». Никого из них сейчас не было видно, и Оксана могла говорить с Андреем абсолютно свободно.
– Но кое-что ты все-таки о нем узнала, – размягченно продолжил разговор Велихов.
– Узнала – но для наших дел этого явно мало. Все чисто, легально… Даже для «телеги» в налоговую полицию – мало. Разве что на статью в «Московский комсомолец» материала наберется. И то вряд ли.
– Что же там у вас в «Бард инвестмент» происходит? – спросил Велихов. Это был первый случай после того, как Оксана начала работать у Барсинского, когда они заговорили о своемделе.
– «Бард инвестмент» только одна из его компаний. Она, по сути, занята тем, что управляет заводами, расположенными на периферии. Заводы фактически принадлежат Барсинскому. На каждом «Барду», через соответствующую компанию-посредник, принадлежит контрольный пакет акций. А в «Барде» – девяносто процентов акций принадлежит Барсинскому. Так что Боб втихаря владеет крупнейшими российскими заводами. Это автозавод, Северный горно-никелевый комбинат, Иртышский лесобумажный комбинат, Енисейский алюминиевый завод… И еще парочка – поменьше… Директорами на заводах работают его люди. Продукцию продают в основном за границу. Вся прибыль от каждого предприятия идет в Москву, в «Бард инвестмент». В прошлом месяце это было около 75 миллионов долларов… А уже здесь Боб решает: кому из своих «вассалов» какую долю прибыли вернуть. Сколько оставить в «Барде». Сколько отправить другим своим компаниям…
– Вот видишь, а ты говоришь, мало узнала… – поощрил Оксану Велихов. – А кто делит прибыль «Барда»?
– Фактически их трое: сам Боб, его зам – редкостный раздолбай, и финансовый директор – удивительно скользкий человек. А на самом деле многим заправляет лично Боб.
– А счета за границей у «Барда» есть?
Оксана помедлила с ответом, кликнула проходившего мимо официанта и заказала еще один джин-тоник для себя и чашку кофе для Велихова.
– Конечно, счета за кордоном у «Барда» имеются. И не один. Их несколько – в разных оффшорных зонах. Но меня пока к ним не допускают. Я даже не знаю, где они – не то что их номера.
– Ну, это пока…
Официант бегом притащил заказ, расставил на столике. Оксана подписала счет и дала доллар на чай.
– Пока – но мне кажется, что «потом» никогда не наступит…
– Наступит, милая, наступит. Ты и номера личных счетов Боба узнаешь.
Оксана задумалась и отрицательно покачала головой:
– Боюсь, что нет.
– Скажи, а какие у Барсинского теперь привычки? Недостатки? Слабые места?
– Не знаю… Пожалуй… Пожалуй, только одно… Он – бабник.
Тишина повисла над верандой. Было слышно, как набегает на берег близкое море. С волейбольной площадки доносились итальянские выкрики.
Солнце опустилось низко-низко, и сразу стало прохладно. Оксана вскочила и сквозь распахнутое окно-дверь прошла в номер. Вернулась с кофтами для себя и для Андрея. Набросила ему на плечи и укуталась сама.
– Значит, моя Людмила получила то, что хотела… – задумчиво глядя на далекое краснеющее солнце, проговорил Андрей.
– И полной мерой, – подтвердила Оксана.
– С кем же Боб трахается?
– Ну, только у нас в фирме у него две «официальные» любовницы. Начальница секретариата и пресс-атташе. Обе блондинки, ноги от ушей, ростом по метр восемьдесят. Выше его на две головы… Есть наверняка и другие. И проститутки – тоже.
Велихов одним глотком допил кофе.
Внимательно посмотрел на Оксану и сказал:
– Слабости противника надо использовать.
Она поняла его и столь же внимательно посмотрела ему прямо в глаза:
– Ты уверен, что хочешь этого?
Его лицо на секунду дрогнуло.
– Милая, – глухо проговорил Велихов, не отрывая глаз от ее лица, – чтобы отомстить Барсинскому, я согласен на все.
Оксана облегченно отвела глаза. Карт-бланш от любовника был получен.
Андрей встал, взял ее за руку и потянул к номеру. Она поняла и не сопротивлялась.
Они закрыли за собой окно-дверь, подошли к широкой кровати и занялись любовью.
Стремительно чернеющее небо Синайской пустыни глядело на них сквозь высокое окно.
* * *«Ну и униформа у нынешних студенток, – думал Велихов, – такие соплюшки – а уже в мехах…» Он тут же оборвал себя: «Я рассуждаю, как злобный старик!»
Велихов не спеша шел по парку, окружающему многочисленные корпуса Московского университета. Чуть ли не впервые за холодную, хмурую зиму на небе золотилось солнце, и студенты дружно поснимали шапки и развязали шарфы. Велихов с удовольствием разглядывал молоденьких розовощеких студенточек. А еще говорят, что нашей молодежи жить не на что: почти все девушки щеголяли в песцах и норках. Из-под шубок выглядывали короткие юбочки, а от взгляда на тонкие капроновые колготки Велихова мороз пробирал по коже. Он вспомнил, как однажды, в такой же ледяной зимний день, его тогда еще юная и бестолковая Людмила явилась на свидание в прозрачных чулочках. Когда они вернулись в общежитие, в заблаговременно приготовленную пустую комнату, он согревал своими поцелуями и дыханием ее ледяные ножки. «Целует ли твои коленочки Боб – а, Людмила?»
Велихов направлялся на факультет вычислительной математики и кибернетики, на конференцию по новейшим компьютерным технологиям. На ней должны были выступить наиболее одаренные студенты.
* * *Добрый папочка решил прославить свою ничем не примечательную фамилию –Титов. И назвал сына Германом.
Насмехаться над мальчиком начали еще в детском саду. Трехлетние детишки уже знали, что есть такой известный космонавт, и дружно смеялись над неловким Германом-Геркой: «Космонавт на дерево влезть боится! Космонавт с лестницы упал!»
Герка плакал и жаловался родителям: «Не пойду больше в садик!» Ему не нравилось, когда кругом много народа, что его заставляют самого шнуровать ботинки и есть суп с крупно резанной картошкой – мамочка резала совсем иначе, мелко! А пуще всего ему не нравилось, что, когда у него что-то не получается, над ним смеются – все, даже девочки.
И воспитательницы.
Мама сына жалела, а папа отделывался вечной бессмысленной фразой: «Сын, будь мужчиной!» Не легче было и в школе, куда Герку отправили с шести лет, благо читал он уже свободно и считал почти до тысячи. Его опять дразнили «космонавтом» и опять пытались втянуть в бессмысленные коллективные мероприятия.
Когда ему было восемь лет, произошло значительное событие. Папа ушел. Мама говорила, что он уехал в долгую командировку, но голос ее при этом предательски дрожал. Герка утешал маму по-взрослому: «Ушел – туда ему и дорога!»
Мама, оставшись вдвоем с сыном, теперь выполняла все его желания. Разрешала не ходить в ненавистную школу, когда он говорил, будто у него болит горло. Покупала его любимые бананы. Не заставляла убирать в комнате и мыть посуду. И делала подарки.
Первым делом Герка выпросил себе компьютер – кондовый советский «Агат». И с тех пор его жизнь круто изменилась. Он впервые встретил настоящего друга. Компьютер не обзывался и не заставлял его делать то, чего ему не хотелось. А, наоборот, выполнял то, что ему приказывал Герка. Первое – и последнее! – разумное существо, беспрекословно слушающееся его.
А приказывал ему мальчик с такой легкостью, что этому поражались даже взрослые.
В одиннадцать лет Герман написал свою первую компьютерную программу.
В двенадцать – его послали на городскую олимпиаду по программированию. Вообще-то туда допускали только с четырнадцати, но мама добилась, чтобы для сына сделали исключение. Гера занял шестое место – обставив не один десяток способных старшеклассников. Шестое место во всей Москве!
С тех пор ни одна компьютерная или математическая олимпиада не обходилась без Германа Титова. Он постоянно побеждал и приносил домой полезные книги по компьютерам и бесполезных плюшевых зверей. Мама выставляла трофеи на специальную «победную полку» и млела от успехов сына. Она делала все для того, чтобы он полностью посвятил себя любимому делу. Копила деньги и покупала ему все более совершенные компьютеры и дорогое программное обеспечение. Кормила – причем приносила еду прямо в комнату, ставила тарелки рядом с компьютером. Стирала и гладила, оберегала от школьных субботников и прочих обыденных глупостей.
И всем восхищенно рассказывала, какой у нее талантливый сын.
А когда Герке исполнилось шестнадцать, опять произошло два важных события. Его, как победителя множества олимпиад, без всяких экзаменов приняли на факультет вычислительной математики и кибернетики в МГУ. Когда он, сияющий, принес домой радостную весть, его встретила не менее счастливая мама. Она сидела в большой комнате – в компании с каким-то нахохлившимся мужчиной в мышином костюмчике. Рассеянно выслушала Герину новость и звенящим голосом сказала:
– Сынок, у меня тоже новости… Ты вырос… И поэтому я… Я… Сегодня я вышла замуж! Нахохлившийся тип при этом даже не улыбнулся.
Гера невзлюбил отчима с первого взгляда. С какой стати этот мужик живет в их квартире и устанавливает свои порядки? Какого дьявола он гудит: «Почему ты не занимаешься спортом? Что за мода – есть в своей комнате? Питаться нужно на кухне. От крошек на ковре заводятся тараканы». Однажды Герман не выдержал и заорал: «Не хрена тут командовать!» В ответ отчим ударил его по лицу…
На следующий день Герман переехал в доставшуюся по наследству от бабушки однокомнатную квартиру. Мама плакала, но отчим запретил ей даже помочь сыну перебраться на новое место.
Гера сам таскал к машине коробки с компьютерами. Их у него было уже три.
На прощание сын сказал – а скорее выкрикнул – маме:
– Ты!.. Я больше знать тебя не хочу!..
Раньше они были вдвоем. Всегда вдвоем. А теперь он остался один.
Один на всем белом свете.
* * *Велихов совершенно не представлял, где ему найти нужного человека. В кругу его близких приятелей и знакомых такую кандидатуру искать было просто бесполезно. Да и не хотел он, чтобы впоследствии кто-то припомнил, что респектабельный бизнесмен Велихов интересовался, где найти хорошего компьютерщика – очень хорошего, желательно лучшего в стране!
Всю предварительную часть работы они с Оксаной уже проделали. Удалось без всяких паспортов и договоров снять однокомнатную квартиру на первом этаже жилого дома с отдельным «офисным» входом.
Туда они завезли пару столов, стулья и Pentium-3, только появившийся тогда в Москве.
Обзавелся Велихов и «анонимным» сотовым телефоном – что оказалось еще проще.
Он просмотрел раздел «Продаю средства связи» в газете «Из рук в руки» и купил за сотню долларов мобильник у бывшего сотрудника бывшего крупного банка. Парень был страшно рад сбыть с рук дорогую игрушку – у него все равно не было денег оплачивать внушительные счета за сотовую связь. Конечно, бывший банкир не стал требовать у покупателя паспорт – стодолларовая купюра оказалась лучшим документом.
Но где искать исполнителя?
Велихов потолкался по Горбушке, зашел в несколько Интернет-кафе… Но ему все время встречались только любители. Которые уверенно сыпали терминами и разговаривали исключительно на диком компьютерном жаргоне. Но этого было мало. Ему был нужен настоящий профессионал!
На конференцию по новейшим компьютерным технологиям, которая проходила в МГУ, ему предложила сходить Оксана: «Вдруг попадется молодой талант!» Но они оба понимали: надежды мало. Им нужен был не просто молодой талант, а суперодаренный человек. Причем обиженный людьми и жизнью. И нуждающийся в деньгах.
Велихов скромно пристроился в последнем ряду огромной гулкой аудитории – документов на вход не требовали. Он едва не умер со скуки, пока шла официальная часть, а потом три часа с интересом слушал доклады, которые представляли студенты – определенно талантливые ребята. Но было в этих студентах одно «но» – они выгляделислишком чистенькими. Наглаженные рубашечки и аккуратные галстучки. И «карьерный» огонек в глазах. Так и читалось по всему их виду: «Я хочу закончить университет, устроиться в богатую фирму и делать блистательную – и, конечно, честную – карьеру».
Такие люди им определенно не подходили.
* * *Герману исполнилось двадцать лет.
Эта жизнь его определенно бесила. Все в ней складывалось против него.
Родной папаша, одаривший его дурацким именем космонавта.
Сволочь-отчим, который отнял у него ласковую и мягкую маму.