Вне времени, вне игры

– А что за информация? – вопросил корреспондент. – И сколько вы денег хотите?

– Денег я хочу пятнадцать тысяч рублев, – твердо заявила бабулька. – А сведения любопытные!

– О чем данные-то? – наседал журналистик.

– Ты не волнуйся, тебя начальство похвалит и заголовок к статье даст. ТАЙНА ИГОРЯ СЫРЦОВА, напишут.

– Ну, и какая у него тайна?

– Э, нет, денюжки вперед давай.

– Нет у меня такой суммы, – развел руками корреспондент. – Да и не платим мы за информацию.

– А на нет и суда нет, – замкнулась старушка.

– Бросьте, уважаемая, – вступила решительно Варя. – Суд-то как раз есть. – Голос ее звучал диссонансом с ласковым Андрюшиным не в пример сурово. – Вы ведь что тут нам устроили? Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов, чистой воды. Статья УК РФ сто сорок четвертая, исправительные работы на срок до года. Ну, на исправработы вас, учитывая преклонный возраст, вряд ли возьмут, а вот штраф в размере до ста минимальных зарплат – запросто. У вас пятьсот тысяч лишних имеются?

– Ой, ой, испужала! – саркастически воскликнула бабка – хотя, конечно, тон Варвары и слова «статья» и «срок» ее устрашили.

– К тому же, – добавил юнец, – раз вы, обычная соседка, про тайну Сырцова знаете – то, значит, и другие слышали.

– Ну, и пусть вам другие брешут.

– Тысяча рублей! – воскликнул корреспондент и выхватил из кошелька купюру. – Немедленно и сейчас!

При виде денег глазки у бабули засверкали, однако она опасливо покосилась в сторону Вари.

– А она меня в кутузку потащит.

– Не потащу!

– Не потянет она вас никуда, говорите!

– Так вот: он, Игоряха Сырцов – нашей Антонине сынок-то неродной.

– А откуда вы знаете?

– А оттуда! Они к нам, семья ихняя, приехали, когда Игоряхе уже три или четыре года сполнилось. А до того они все в Нарочинске жили. Это от нас двести километров. Так вот, там у Антонины никакого сыночка и в помине не было! С детдома она его взяла, а потом сюда приехала, следы заметать!

– А вы-то откуда знаете?

– А у меня там кума живет и еще сестра двоюродная, они все-е-е про всех знают.

– Что ж, гражданочка, спасибо вам за содействие сотрудникам СМИ, – важно произнес Андрюша. – Где, вы говорите, проживают сестры Сырцова?

– Ксенька в квартире двадцать пятой, а Мария в тридцать шестой.

– Их и вправду дома нет или вы, голубушка, хитрили?

– Да кто знает, – отвела глаза старушенция, – я за ними не слежу, мобыть, и дома из них кто.

– Разделимся? – предложил Варе юный корреспондент. – Ты в двадцать пятую, я в тридцать шестую?

– Наоборот. Я в тридцать шестую.

– Почему?

– Обрати внимание на планировку.

– И что? – туповато уставился на нее журналист.

– А то, что здесь три квартиры на этаже, этажей – пять. Значит, тридцать шестая на втором, – быстро подсчитала в уме Варя, – а двадцать пятая – на четвертом. Зачем меня по лестницам зря гонять.

Юноша ухмыльнулся.

– Только не вздумай от меня ничего утаить из того, что сестра расскажет. А не то подведу под статью – как ее там? – за противодействие деятельности журналистов.

– Давай, юный прокурор, топай своей дорогой – в номер двадцать пять.

За дверью квартиры Марии Сырцовой слышался младенческий заливистый хохот и женские счастливые восклицания: «А-бух! А-бух!» «Увы, придется потревожить эту незамутненную радость материнства», – подумала Варя и нажала кнопку звонка. По какому-то наитию она решила сейчас не использовать обычное журналистское прикрытие, а выступить в более строгой роли. Интуиция подсказывала ей, что таким образом она быстрее достигнет успеха.

Хохот за дверью стих, прошлепали женские шаги, простучал ножонками малыш.

– Кто там? – раздалось из квартиры.

– По поводу вашего брата. Я из Следственного комитета из Москвы. – И Варя продемонстрировала в глазок удостоверение, которое было не липой, а впрямь настоящим удостоверением действующего сотрудника СК.

Дверь отворилась, и пред капитаном Кононовой предстала девушка лет двадцати семи, в халатике – скромная, нечесаная, светлоглазая, явно набравшая после родов пару десятков лишних килограммов. За подол ее халата цеплялся ясноглазый крутолобый малыш.

– Мария Сырцова? – вопросила Варя, и когда та кивнула: «Да, это я», – представилась в свою очередь: – Я старший следователь Кононова из Москвы. – Варя круто поменяла лексику и говорила теперь совсем не как журналист, а как настоящая законница. – Мне поручено расследование нападения на вашего брата Сырцова Игоря Евгеньевича. Дело возбуждено, – Кононова намеренно исказила ударение, – по статье сто шестьдесят два, пункт три, разбой, совершенный организованной группой, повлекший нанесение тяжкого вреда здоровью потерпевшего…

– Может, вы зайдете? – испуганно пролепетала Сырцова. – Володечке холодно.

За Варей захлопнулась дверь.

– Вы являетесь свидетелем по данному делу, – бесстрастно продолжала капитан, – и подлежите вызову повесткой в Следственный комитет, для опроса. Однако, чтобы сэкономить время – прежде всего наше и лично ваше, я решила опросить вас здесь и сейчас. Это не исключает и не отменяет впоследствии дачу официальных показаний, заверенных протоколом. Куда пройти?

– Сюда, сюда, пожалуйста, – засуетилась хозяйка, – извините, у меня не убрано.

Не снимая туфель – хороша будет следовательница в колготках на босу ногу или тем более в тапочках, – Варвара прошла, куда указывали.

Малыш, понявший, что веселому вниманию матери пришел конец, издал недовольный возглас. Мария подхватила его на руки и сунула бутылочку с соской. Малец зачмокал.

Расположились на кухне. Крошечное, как во всех советских пятиэтажках, помещение служило не только для приготовления пищи, но и своего рода малой гостиной. Вокруг стола размещались две табуретки и детский стульчик. Мария опустила в него маленького человечка и закрыла барьерчиком. Володечка принялся яростно наяривать подслащенный чаек.

– Меня интересует происхождение Игоря Сырцова, – немедленно взяла быка за рога Варвара. – Ведь это не родной ваш брат?

– С чего вы взяли? – пробормотала, отведя глаза, сестрица.