Веснино горе

– Ну как?

– Наругали? Что сказали?

– Да нет. Не наругали. Договорились мы с бабой Катей, что я по хозяйству ей помогу. За испорченный мед.

– Фух, ну ладно, – вздохнули дети.

– А знаете, что, ребята, – тут громко сказал Петька. – Это вообще-то смелый поступок предводителя индейцев. Я считаю, победитель определился. Кто за?

Ребята переглянулись между собой и закивали.

– Ага!

– Да, согласны.

– Точно.

– Ну что ж, Даня! Теперь ты настоящий предводитель! – сказал Петька и протянул ему пожать руку, как папа всегда учил.

Данька улыбнулся и сказал:

– Провозглашаю вас всех индейцами деревни Забелино! Дружно пожмите все друг другу руки! И теперь зовите меня Громкий Агук!

Ребята заинтересованно насторожились.

– Что за Агук такой? – спросила Маринка. – Нет такого слова.

– А вот и есть! – возразил ей Данька. – Это как Чингачгук! Знаете такого? Он храбрый воин. Мне папа про него рассказывал.

Даньке очень папин рассказ понравился. Тогда они с мамой и придумали Громкого Агука – настоящее индейское имя для Даньки.

Вот так появилось в деревне Забелино племя индейцев Громкого Агука. А потом по дороге в соседнюю деревню Данька нашел большое рыжее перо. Дома вставил его в канатную толстую веревку, связал большой узел, и вышла отличная индейская повязка на лоб.

1 марта 2023

Пашкины проказы

В деревне Забелино было много интересного, но Бабкатин двор для ребятни был самым любопытным. Екатерина Кузьминична, так на самом деле звали Бабкатю, проводила здесь с мужем, дедом Емельяном, весь год. Вместе они держали не только пасеку, но и свинью Машку, лошадь Марту, корову Вишенку, козу Пашку и несметное количество куриц. Все лето запасали траву для скота, растили урожай, угощали детей молоком и свежим медом.

Частенько ребята заходили к Бабкате то Вишенку морковкой угостить, то на лошади верхом до сарая прокатиться, но самой озорной и хулиганистой на Бабкатином дворе была коза Пашка. Чудила и проказничала она так, что о ее проказах даже в соседних деревнях люди были наслышаны. Капусту у Данькиной бабушки на огороде в одно лето всю помяла, истоптала да пожевала. Бабушка тогда очень расстроилась. А потом, когда белье в саду снимала, смотрит, а Пашка неподалеку стоит и тихонько у мокрой простыни край дожёвывает. Бабушка ахнула, руками развела и зашикала на козу, погнала ее восвояси. А у Бабкати спросила строго:

– Что ж ты, Катерина, проказницу свою на привязи не держишь?

– Да что я с ней, с шалопайкой, сделать могу? Сорвала она привязь, я уж и так и эдак с ней. Либо в сарае на замке держать, либо стоять рядом с ней целый день в поле. Как пугало, ей Богу. Ты уж за капусту не сердись, Емельяна попрошу придумать что-нибудь.

Но потом Пашка все равно убегала. Детвору как-то раз перепугала сильно, когда шорох и треск в кустах за домом устроила. Ребята попрыгали с перепугу со своих мест, – они как раз там собрались вместе стратегический план игры обсудить, – попрыгали, повскакивали:

– Ой!

– Ай!

– Что там?

А тут Пашка любопытную морду из кустов высовывает, мол, это я здесь, чего кричите?

Пашкино любопытство не знало границ. Однажды она свою рогатую голову засунула в приоткрытые ставни, прям в комнату, когда вместе с Бабкатей передачу по телевизору посмотреть захотела. Засунула, а обратно рога не проходят. Застряли. Вот морока была Бабкате!

А в прошлом году соорудили Данька с дедушкой новую поленницу во дворе. Широкую да высокую, под самую крышу дома. А тут Пашка, как всегда, сунула свой нос любопытный. Подошла, понюхала, пожевала коры с поленьев и прыг наверх чуть повыше, потом еще повыше и еще. Козы вершины любят покорять, а шифер на крыше уступчатый, как раз впору для козьих копытец. Вот Пашка Данькин дом и покорила, на самый верх забралась. Как снимали ее оттуда, все в деревне запомнили.

А тут вот что приключилось, и опять без Пашкиных выходок не обошлось. В один из жарких июльских дней ребята пробегали до самого обеда, утомились, разжарелись и решили пойти на колодец пить воду. И недалеко от сосны-великанши, там, где в густой, нескошенной траве стояли две дикие яблони, согнутые до самой земли, как две древние старушки, встретили на тропе бабу Катю. Ей уж лет восемьдесят или девяносто стукнуло. Никто не знал, сколько точно, и все стеснялись ее об этом спрашивать.

– Здравствуйте, Бабкать! – закричали ребята с развилки.

– Здравствуйте, здравствуйте! – ответила баба Катя.

– Куда Вы идете? – спросил Данька.

– Да вот, милок, козу свою Пашку ищу. Ванька сказал, видал, как она в Ута?ево убе?гла. Вот иду искать.

– Так давайте мы ее приведем! – предложил Данька.

– Ой, ребят, спасибо вам! А то сама стою и думаю, дойду ли до того Утаева по такой жаре. Дорога-то не ближняя.

Соседнее село Утаево находилось от Забелино километрах в трех по проселочной дороге. Чистыми полями да холмами, без единого тенечка и вызвалось пойти храброе племя индейцев по знойной жаре козу искать. Пошли за Пашкой все вместе, привели ее к вечеру с большим трудом – до чего она оказалась упрямая! Еле уговорили!

***

На следующий день Бабкатя доила козу, и вся детвора, как обычно, побежала за молоком. А вечером бабушка испекла из этого молока блины. Сели все за стол, и, как откусил Данька блин, так тут же его и выплюнул. До чего горечь оказалась!

– Бабушка, блины горькие!

– Ага, что-то ты намудрила, Галя! – дедушка поморщился, откладывая в сторону надкусанный блин.

– Да не выдумывайте вы! – бабушка тоже взяла блин и откусила. Пожевала. – И правда! Ты подумай только! А что ж не так?

– Не знаю, что ты туда клала! Масло прогоркло или мука испортилась! – начал предполагать дедушка.

Стали проверять. Все продукты были в порядке, и только последним Данька отхлебнул молока из своей кружки.

– Ой! – закричал. – Я нашел! Это молоко горькое!

– Что ж теперь делать? – возмутилась бабушка. – Выбрасывать придется? Ну Пашка дала!

***

На утро прибежали ребята к бабе Кате.

– Молоко у Пашки горькое, Бабкать! – закричали дружно.