Саги огненных птиц

Ингрид молча приняла ключи и прикрепила к поясу, так что те со звоном свесились на её бёдра. Ярл одобрительно хмыкнул.

– А это от меня подарок. – Следом за ключами Агни выложил на стол небольшой нож с украшенными серебром да бронзой ножнами. – Чтобы было такой хозяйке, как ты, чем резать мясо. Скажи только, довольна ль теперь, госпожа?

Ингрид осторожно кивнула, проверяя, как на то посмотрит ярл. Агни же снова хмыкнул в бороду, не спеша уходить.

– Довольна, – сдержанно ответила она.

– Ножик-то спрячь поскорее, пока рыжий не отнял.

Ингрид послушно опустила нож под стол и заправила в вязаный чулок. За большущими шароварами Агни, стоящего перед ней, вряд ли кто это увидел.

– Теперь дело. Наденешь на пояс, когда Ольгир вернётся. Пусть все думают, что это его дар.

Снова ею играли. Что-то тут было нечисто. Ингрид молчала, старательно пытаясь подобрать слова, чтобы выпытать у Агни, к чему был этот тайный дар. Но только она раскрыла рот, как заметила, что сквозь толкучку гостей и музыкантов к столу пробирался темноволосый юноша, скорее даже мальчик, с лёгким пушком над верхней губой. В нём легко было угадать младшего сына Агни по дорогой одежде и насупленным чёрным бровям.

– Отец! – и в самом деле крикнул мальчишка и встал подле ярла, коротко поклонившись сначала Ингрид, а затем и родичу.

– Ты чего, Гарди? – Голос Агни потеплел.

– Я хочу с мужами на охоту пойти, – выпалил Гарди. Голос его был ещё детский, только-только проглядывала в нём ломкая хрипота.

– Завтра утром? Кто ж проснётся…

– Нет, сейчас.

– Тьфу ты. Вечером не дело. Стемнеет скоро.

– Мы недалеко, отец. В ближайшей роще.

– Вот что пьяным мужчинам в голову вдарило, – заворчал Агни.

– Я не пил.

– Да я-то знаю. А остальные? Не дело это посреди свадьбы в ночь идти зверьё по оврагам пугать. – Агни вздохнул. – Оставайся здесь. Сестёр лучше сходи проведай да потанцуй с ними.

– Но, отец…

Лицо Агни стало пугающе грозным.

– Ладно, – понуро согласился Гарди.

– Скажи мужикам своим, что если проснутся, то пусть завтра утром идут, а не на ночь глядя.

– Не проснутся, – тихо произнёс Гарди.

– То-то и оно, – проворчал Агни. – Иди давай.

Гарди, совсем как маленький, побежал к дверям и вскоре скрылся во дворе, и Ингрид с ухмылкой посмотрела ему вслед.

– Взрослый он уже. Чего же не отпустишь? – спросила она.

– Взрослый, конечно, – согласился Агни. – И со взрослыми мужиками собрался. Но пьяные они хуже детей. Застрелят ещё в темноте случайно. – Ярл сплюнул через плечо и осенил себя божьим знаком. – Иль вдруг на кабана наткнётся, а то и на медведя… Не так уж давно Лейва хоронили.

Он ещё постоял немного около стола, за которым Ингрид предстояло просидеть одной весь вечер, если не объявится Ольгир, и ушёл, коротко кивнув напоследок, к стоящим у ворот стражникам. А Ингрид и рада была бы остаться в полном одиночестве.

Вечерело.

Средь деревьев клубился прозрачный сумрак – высоко вздымались юбки танцующих альвов. Закат догорал позади, и блёклые лучи уставшего солнца не доставали до лесных глубин. Лесочек близ Онаскана был небольшой, окружённый со всех сторон полями и фермами. Им пугали разве что малых детей – никто крупнее лисицы не водился там, и лишь зимней порой забредали кабаны и лоси. Вдоль тропы виднелись старые рытвины, поросшие сорной травой.

Мужчины только грозились, что пойдут на охоту, а сами пошли в поле стрелять с одного лука по снопам соломы, и Гарди увязался за ними следом. Хотелось им подышать свежим воздухом и помериться силушкой. Поле с близким лесочком отделяла от стены Онаскана лишь пара-тройка ферм. Если присмотреться, так и вовсе можно было разглядеть отсюда не только город, но и Большой дом.

Стреляли по очереди, выпуская три стрелы.

– Мимо, – произнёс Гарди. – Снова мимо.

Тормунд, бывший воин, сложивший своё дело из-за сильной хромоты, недовольно крякнул и оттянул тетиву в третий раз. Стрела наконец-то воткнулась в стог.

– Мало я пил, – проворчал Тормунд, прикладываясь к фляжке. – Надо выпить столько, чтобы глаза в сторону разошлись. Тогда и буду попадать!

– А я-то думал, ты покажешь мальчишке, кто тут главный! – насмехался над Тормундом Улль Волосатый. – Эй, Гарди, собирай давай стрелы и дуй сюда! Твоя очередь.

В поле ещё было светло, но улетавшие мимо стога стрелы терялись бесследно в торчащих из земли былках ржи. Гарди раз за разом нетерпеливо прочёсывал поле вокруг стога, поддевал башмаками былки и тыкал носками в землю, но стрелы пропадали, точно их воровали альвы. Вот и сейчас Гадри ничего не нашёл. Покачав головой, он вытащил из стога единственную оставшуюся стрелу и вернулся, отойдя от цели на тридцать шагов.

– Можно мне новые? – Гарди подбежал к Уллю, и Волосатый неохотно вытащил из своего колчана две стрелы.

– Потеряешь – заставлю рубашки стирать.

– Хорошо, – охотно откликнулся Гарди.

– А мне что, тоже готовиться к стирке? – прокряхтел Тормунд.

– Конечно, – усмехнулся Улль.

Гарди вложил первую стрелу и тут же выпустил её в стог, отошёл на пяток шагов и выстрелил вновь, попадая в цель. Последняя стрела так же послушно влетела аккурат в серединку стога. Тормунд хмуро взирал на это, подбоченившись.

– Мне пузо мешает тетиву оттягивать, – крякнул он. – А сын Агни ещё тощий. Не то что я.

– А ты давай пей-пей. Проверим, как стрелять будешь, когда ещё запьянеешь. – Улль Волосатый улыбался от уха до уха.

Тормунд снова потянул из фляжки и недовольно охнул. Улль тоже стрелял метко, и вскоре уже вдвоём соревновались они – Волосатый, верный дружинник Ольгира, и Гарди, ловкий сын воеводы. Уже темнело в поле, пока они всё так же увлечённо выпускали стрелы по стогам, и руки их не знали усталости.

– Прав ты был, Тормунд. – Улль в который раз выпустил третью стрелу. Стоял он уже так далеко, что приходилось кричать. – Пьяный я и вправду лучше стреляю.

– Давай-давай! – подначивал Тормунд. – Не хватало ещё, чтобы ты мальчишке проиграл поединок.

Наконец Гарди сдался. Было уже темно, да стоял он так далеко, что стрелы его всё реже и реже попадали в цель. Он виновато посмотрел на изрядно опустевший колчан Улля и вздохнул. Волосатый отмахнулся – он и сам потерял не меньше. Тормунд, которому наскучило слушать, как в темноте пролетают невидимые стрелы, звучно вгрызаясь то в землю, то в цель, не спеша ушёл в сторону леса. Вскоре Улль и Гарди нагнали его.

– Ты это куда? – спросил Волосатый.

– Да пиво закончилось, горло высохло. Хотел было до опушки дойти чернички набрать, чтобы не скучать и рот занять, – ответил Тормунд.

– Ну пошли, – легко согласился Улль. – Гарди, ты с нами?

– А далеко ли идти? Уже темно.

– Не, ты чего? Не был тут, что ли, ни разу? Даже мне, хромому, дойти несложно. А та-а-ам! Под любую сосну встанешь – черники горсть соберёшь. Ну, это, конечно, если детишки фермеров всё уже не смели, – пробормотал Тормунд.

Шли они недолго. Ягодки то тут, то там чернели на кустиках. В лесу было значительно темнее, но вглубь мужчины и не заходили, а на опушках хватало того неяркого света, что попадал с поля. Вдалеке было видно, как просвечивают деревья с заходной стороны.

– Эх, хороша охота! – хохотнул Улль.

– Тут ещё брусника была, но это с другой стороны лесочка надо заходить. – Тормунд, чуть не чмокая, уплетал чернику прямо с веток.

– Да ну, она кислая ещё.

– Может, пойдём уже? – нерешительно отозвался Гарди. Ему было не по себе, что он ушёл со двора, ослушавшись отца.

Может, если он вернётся раньше, Агни не заметит?

– Пойдём, – согласились Тормунд и Улль.

Они остановились, стали меряться, кто больше собрал ягодок. Гарди отошёл от них подальше, приметив на земле пёрышко. Поднял его, погладил бархатистый краешек и светлый пух у основания очина. Совиное. Гарди задрал голову, выискивая средь ветвей очертания птицы, но в сумерках и его зоркие глаза уж начинали подводить.

Гарди воткнул найденное пёрышко в шапку, снова осмотрелся. Тут он увидел недалеко от тропы сломанные ветви и примятые листья. Кто-то большой прошёл здесь не так давно. Гарди опустился на колени, силясь рассмотреть следы на влажной земле.

Отпечатки были волчьи.

– Эй! – негромко окликнул он мужчин. – Здесь ходил волк.

– Да? Быть того не может. – Волосатый приблизился к Гарди и так же присел, рассматривая следы. – Э, Тормунд, тут и впрямь волк был. Недавно совсем. – Он прислонил руку к отпечатку. – Тролль меня побери! Вот это громадина.

– Никогда здесь волков не видел. Это надо на север идти, подальше от моря. А тут давно уж всех перебили. Сюда они больше не суются и людей боятся.

– А теперь вот сунулись.

– Да ну тебя! Пошли уже на пир.

Волосатый поднялся, прокряхтев.

– Пошли, – произнёс он. – В самом-то деле не заметил я, что стемнело уже сильно.

– Да ты просто волка испугался!

– Скорее темноты, – негромко ввернул Гарди, и мужчины засмеялись, довольные шуткой.

Вдруг слева раздались шелест и хруст палых иголок под ногами иль лапами. Троица остановилась, тревожно всматриваясь в темноту.

– Когда пройдём мимо ферм, надо будет постучаться и сказать, что поблизости волк завёлся, – сказал Тормунд.

– Надо бы, – согласился Волосатый.

Тормунд на всякий случай вытащил нож, и Гарди последовал его примеру. Улль вложил стрелу в тетиву и сам натянулся напряжённо, как плечи лука.

– Всё-таки по светлоте было бы не так страшно, – усмехнулся Волосатый.

– Это точно, – подхватил Тормунд.

– Сходили за черникой, – тихонько проворчал Гарди и тут же приумолк.

Ольгир так и не объявился. Более того, ушёл и Вигго. Ингрид, весь вечер игравшая в гляделки с хускарлом, сразу заметила его исчезновение – Вигго слишком спешно покинул залу. Во все глаза следила Ингрид за каждым человеком, кого знала и кого могла бы знать. И вот, когда Вигго больше не было поблизости, Ингрид принялась высматривать Агни. Ей не терпелось с ним поговорить.

Она видела, как воевода поднимал кружку за кружкой да слушал внимательно гостей из Ве. Ингрид поднялась из-за стола и приблизилась к Агни, села на свободное место да и сама взяла чей-то дутый прозрачный стакан, полный сладкого мёда. Кажется, воевода не заметил её, и Ингрид, переставив ноги за лавку, села спиной к мужчинам, навострив уши.

– Агни, нам надоело терпеть эти подлые выходки суми…

Из-за гама, стоящего в зале, Ингрид не слышала и половины слов.

– …Нападают на охотников… сожгли одну из ферм…

– …Прислал бы отряд.

– А куда прежний делся? – пробасил Агни.

– Маловато у нас людей…

– …Идти вглубь лесов…

– …Колдуны!

– Прежде их поселение за болотами не приносило проблем.

– Они придут зимой, помяни моё слово, когда застынут болота и реки…

– …Дьяволы…

– …Эта земля больше не принадлежит им. Она наша…

– …Должны забыть…

– Что же. Я поговорю с Ольгиром на этот счёт. Говорите, к зиме нужны будут наши люди?

– Чем раньше, тем лучше.

– А прокормите всех? Отряд придётся оставить на зимовку.

– Должны будем…

– Ну сколько-то пропитания с собой же возьмёте?..

Гости понизили голоса, так что Ингрид больше ничего не расслышала. Лишь громогласный бас Агни, задающего вопросы, можно было различить в пьяном и весёлом гуле.

– Выйду я, – наконец сказал ярл. – А то уже прижимает.

Она проследила за тем, как Агни вышел из Большого дома и свернул налево. Поднялась из-за стола сама, вернув на место непочатый стакан. Поправила платье.

Закат тонул в холодном тумане, медленно опускающемся на Онаскан. Редкая трава во дворе уже покрывалась росой там, куда не дотягивалось лучами светило, одетое в облака. Редкие солнечные котики прыгали по домам и крышам. Ингрид с превеликим удовольствием вдыхала прохладу. Она остановилась чуть поодаль от больших резных дверей и принялась ждать, сложив руки на груди.

Вскоре появился Агни. Ингрид перегородила ему дорогу, потребовав внимания.

– Госпожа?

– Мне надо с тобой поговорить, – негромко, но твёрдо произнесла она.

– О чём же, госпожа? – Агни быстро смекнул, что разговор будет непростым, и предложил выйти на побережье, подальше от посторонних глаз.

Шли они молча, косо посматривая по сторонам. Ингрид ловила каждое движение воеводы, пытаясь понять, о чём он думает, но проникнуть в мысли Агни оказалось невозможно. Его чувства не были написаны на лице, а она же была не так хороша в том, чтобы понимать людей.

Низко летали чайки в прогорающем небе, противно взвизгивая девичьими голосами. Агни и Ингрид принялись неспешно мерить шагами берег, поглядывая то на темнеющую в заливе воду, то друг на друга.

– Ты не узнал, где Ольгир?

– Вокруг тебя, госпожа, не походишь, как кошка вокруг горячей каши, – пробасил Агни. – Нет. Но мои люди его уже ищут.

– Я видела, как ушёл Вигго. Он взял коня.

– А ты молодец, госпожа…

– Что-то плохое случилось, что даже важнее моего плена, – высказала догадку Ингрид.

– Я это понимаю. Но пока не знаю, что именно. – Агни остановился, поддев носком башмака мелкую гальку. – Это всё, что ты хотела мне рассказать?

– Нет.

– Что же ещё? – Голос Агни звучал по-отечески, но Ингрид пока не спешила доверять ему да говорить больше того, что уже лежало на языке.

– Я могу потребовать развода? Ответь мне честно.

Агни коротко рассмеялся, прикрыв рот кулаком, точно кашлянул.

– Свадьбу ещё не догуляли, а ты уж разойтись придумала? Неужели твой муж так плох в кровати?

– Не о том речь, – Ингрид тут же перебила Агни. – Дело в моём отце.

– А что же с ним? Как мне известно, ты безродная девица.

– Мой отец Хаук Сказитель, и я уверена, что ты – тот самый Агни, что в былые времена звался Быстроходом. Отец рассказывал и о тебе, и о том, как вместе вы плавали на юг, туда, где прежде мало кто бывал из наших.

Агни хмыкнул.

– Чем докажешь, что ты дочь Хаука?

– Вспомни арабскую девку, что он потащил с собой. – Голос Ингрид звучал уверенно. – Если ты припомнишь её лицо, то увидишь его в моём.

Воевода, прищурившись, окинул взглядом её лицо и тело. Медленно, соглашаясь, кивнул.

– Я могу рассказать что-то из его сказов, ежели тебе того мало.

– Верю тебе.

– Я не безродна, и я не сирота, – продолжала Ингрид. – Мой отец жив. Он отказал Ольгиру, когда тот пришёл свататься ко мне. То, что Ольгир украл меня у отца, противоречит прозвучавшему вчера брачному сговору. Так ответь мне, достаточно ли того для развода?

Агни медлил с ответом, и Ингрид отчаянно пустилась размышлять о том, что слова её сломали ярлу и Старому Лису всю игру, что, возможно, они затеяли.

– Мой отец уважаемый человек, – продолжала гнуть своё Ингрид, пока Агни молчал.

Ингрид в охватившем её волнении сцепила руки, запрещая себе выдавать то, что на самом деле было на душе. Внутри через край плескалась вода, требуя выхода, но Ингрид решила быть каменным сосудом, что не разбить и не поднять.

– Отец приходил сюда, к Большому дому, но его прогнали прочь. Ольгир сам говорил мне об этом, хвастался. А я даже не увидела своего старика.

– Я того не знаю. Но, видимо, приходил, – неспешно подтвердил Агни. – Ольгир не придумал бы такое сказать тебе, играя с твоим духом, если бы его не надоумили. Но, видишь ли, – он потёр широкую переносицу, – наш конунг воротит то, что ему взбредёт. Он прекрасно понимает, что это сходит ему с рук.

– Почему же это должно сходить ему с рук?

– Он сын Арна Крестителя.

– Сын, но не сам Креститель!

– Верно.

– Тогда что же? – У Ингрид от негодования спёрло дыхание.

– Слово конунга закон. Оно имеет больше веса, чем все прочие голоса.

– Ты ярл! У тебя есть хирд. Ты должен показать ему его ошибки. Обвинить его!

– Я не смогу сейчас в чём-то обвинить его. Могу лишь поспорить или подсказать. А на суде из-за развода, если такой и состоится, за него заступятся, уж поверь мне.

– А ты заступись за меня. Я же дочь твоего старого друга.

– Этого будет мало. А тебе, госпожа, я бы посоветовал не требовать развода. Ни сейчас, ни после. Моего слова будет мало, как я уже сказал. Потребуется слово твоего отца. И я не уверен, что ты услышишь его. Если тебе дорог твой родич, лучше терпи и помалкивай, не вынося ничего на люди. Ольгиру не составит труда заставить твоего отца замолчать. Навсегда.

Агни повернул назад, уверенно шагая теперь в сторону дома. Ингрид обдумывала сказанное. Сияние черепа Имира постепенно сходило на нет.

– Почему ты решила доверять мне? – вдруг спросил он.

– Я не доверяю тебе, ярл.

– Доверяешь, иначе ничего бы не сказала.

– Я слышала, что ты постоянно споришь с Ольгиром, и мне показалось, что он боится тебя. И Старого Лиса. Ситрик предупреждал меня о нём.

– А если я расскажу твоему мужу о том, что ты пришла ко мне, прося заступиться за тебя при разводе? – Голос Агни был серьёзен и звучал гулко, как полое дерево, в которое бьёт гроза.

– Моя жизнь не стала бы после этого ещё хуже.

– Ошибаешься, госпожа.

– Неволя хуже смерти.

Ингрид замолчала, надеясь, что не сболтнула лишнего.

– Почему ты подарил мне нож? – наконец спросила она, когда они уже подходили к двору. Под ногами, точно в лесу, хрустели разбросанные дубовые листья.

– Потому что я увидел, что у тебя его нет.

– Только ли потому?

Агни не отвечал, и Ингрид большего не могла требовать от него.

– Может, ещё пригодится, – задумчиво произнёс воевода. Лицо его, как и прежде, было непроницаемо, но и на Ингрид была та же бесчувственная маска, с какой она покидала двор Большого дома.

Они вернулись, когда солнце село, оставив вместо себя тусклый свет. Агни направился к своему привычному месту, но тут Ингрид негромко окликнула его, касаясь могучего плеча.

– Чего ещё? – не оборачиваясь, пробубнил ярл. Разговоры уже изрядно утомили его, ведь не для того он шёл на свадьбу.

– Посмотри внимательно, Агни. Твой сын пропал. – Ингрид была довольна тем, что оставила эти слова припасёнными напоследок.

Тормунд и Улль Волосатый ускорили шаг, на всякий случай пустив Гарди идти посередине. Все остатки пива разом вылетели из голов. Снова раздался краткий шум и тут же смолк. Мужчины вперили глаза в темноту. Кто-то неуловимый двигался вместе с ними, прячась меж больших камней и раскидистых папоротников.

За спинами хрустнула ветка. Вскрикнула громко ночная птица так, что ноги похолодели. Гарди вложил стрелу в тетиву. Раздался тихий щелчок.

– Прибавьте шагу! – скомандовал Тормунд.

– Тролль меня побери, вот это мы волка испугались, как дети малые.

Просветы меж деревьев ширились, и сквозь кроны уже можно было различить облака, застлавшие звёздное небо да луну, подслеповато проглядывающую сквозь вечернюю хмарь.

Вскоре лес остался позади. Гарди и Волосатый вышли в поле, тревожно посмеиваясь. На открытом пространстве всяко спокойнее. Может, зверь и вовсе испугается и не будет выходить на лунный свет.

– Эй, хромой, давай-ка уже резвее! – нетерпеливо окликнул Улль.

Тормунд, еле поспевая, тащился позади, с трудом переставляя правую ногу.

– Я тебе что, девица, чтобы ты меня так поторапливал? – громко проворчал он.

– Тебе ещё мои рубахи стирать, подруга! – Улль захохотал, и Гарди засмеялся следом.

Они медленно пошли в сторону Онаскана, оглядываясь и ожидая Тормунда. Гарди щурился, всматриваясь в темноту леса. Кто-то мерещился позади бывшего воина, непрерывно следующий за ними.

– Улль, гляди, там справа!

Но не успел Волосатый вскинуть лук, как, судя по еле слышимым звукам, кто-то сорвался на бег и теперь стремительно приближался…

– Гарди! – выкрикнули мужчины. – Беги!

Гарди застыл, и Улль, тратя драгоценное время, толкнул его в плечо, заставляя пошевелиться. Гарди споткнулся и тут же ринулся к ближайшей ферме, крича во весь дух:

– Волк! Волк!!!

Зверь появился внезапно. Улль подскочил ближе, прицелился. Дрогнула теперь уже уставшая после тренировочных забав рука, и наконечник вгрызся в землю совсем рядом со стремительным звериным телом.

Улль не успел толком рассмотреть волка, но в темноте тот показался огромным, как сам Фенрир. Глаза его горели ледяным огнём, отражая свет серебряной луны.

В пару больших прыжков волк выскочил на тропу и прыгнул на Тормунда, вгрызаясь ему в шею. Бывший воевода наугад бил ножом, страшно кричал, извивался, пытаясь скинуть с себя зверя, но силы быстро утекали через рваные раны. Волосатый выхватил нож, набросился на волка, пытаясь помочь Тормунду, но прожорливый зверь, резво разжав челюсти, снова прыгнул в темноту, невредимый. Тормунд упал как подкошенный, и тело его распласталось по тропе, брызгая кровью.

– Что за дерьмо! – выругался Волосатый и склонился над лежащим на земле Тормундом, тряся того за плечи.

Тормунд не шевелился – он был мёртв. Шея разорвана, будто острым ножом срезали большой кусок плоти. Из глубокой раны выплёскивалась толчками кровь.

Волосатый вновь вытащил стрелу. Он быстро пятился к полю, осматриваясь, но волк пока не выдавал себя. Зверь крался как кошка. Это не было похоже на обычного волка…

– Гарди, зараза, надеюсь, ты уже добежал до ферм, – сквозь зубы процедил Улль и со всех ног ринулся из лесу.

Волк не уходил далеко. В темноте сверкнули глаза, и зверь вновь выскочил из-за деревьев. Кровь стекала из разинутой пасти на землю. Он перескочил лежащее на тропе разорванное тело Тормунда и бросился за Уллем. Волосатый выстрелил, и стрела на этот раз нашла свою цель, однако волк почти не замедлил бег, лишь дёрнулся от боли и неожиданности. Стрела торчала из грудины, и кровь брызгала на стоптанный мох.

Волосатый бежал, боясь обернуться. Страх стрелой нёс его в сторону Онаскана. Улль даже не заметил, когда волк перестал преследовать его, и сам не понял, как живым выбежал из лесу.

Впереди, на дороге через поле, показался всадник, и Улль окликнул его.

– Эй! – закричал он. – Волк! Там волк! Совсем близко к фермам.

Всадник остановился, и вскоре Улль Волосатый был уже рядом. Конь беспокойно вставал на дыбы, точно чувствовал близость дикого зверя.

– Там волк! Здоровенный волк! – отчаянно выпалил Волосатый.

– Запрыгивай давай в седло. – Голос всадника звучал недовольно. – Где мальчишка?

– Мальчишка? – бессмысленно переспросил Волосатый. Тут он узнал говорящего. Это был Вигго.

– Ну же!

– Он убежал в сторону ферм первым!

Вигго охнул.

– Живой?!

– Должен быть!

Вигго утёр вспотевший лоб, помог Уллю взобраться в седло. Конь под двумя мужчинами недовольно и испуганно заржал.

– А ну! – прикрикнул на него Вигго и пустил к ферме.

– Волк! В самом-то деле, огромный волк, – испуганно приговаривал Волосатый. – Вигго, он задрал хромого!

– Кого?

– Тормунда, того, что с кривой ногой. Сын Кетиля.

Вигго издал неопределённый звук, отражающий недовольство и бессилие.

– Иди, посмотри, что с ним стало, Вигго. Он там лежит, у самой кромки леса. Этот волк… Я никогда прежде не видел столь свирепого зверя!

– Ты смерти моей, что ли, хочешь, дурень? Я на слово тебе верю, но в лес пока не полезу. На рассвете придём смотреть.

– Волк же до рассвета по косточке Тормунда по всему лесу растащит! – Волосатый сглотнул стоящий в горле ком. – Вигго, дружище, увози отсюда скорее. Твоя кляча еле ноги переставляет! А ну как нас нагонит!

От страха Улль стал отвратительно болтливым.

– А ну прекрати причитать, как старик, – рявкнул Вигго. – Без тебя тошно! Где мальчишку искать теперь…

Вскоре они остановились у ближайшей фермы и принялись нетерпеливо стучать по воротам, даже не спешиваясь. Во дворе показался мужчина с вилами наперевес.

– Мальчишку в богатой одежде видел? – не здороваясь выпалил Вигго. – Это сын Агни Левши, ярла нашего.

Мужчина почесал седеющую бороду.

– Пробегал тут аккурат перед вами.

– Куда побежал?

– Да тролль его знает!

Вигго недовольно ударил кулаком по воротам.

– Скотину прячьте в дом, – посоветовал он. – Здесь волк. Судя по всему, заразный. Безумный. Уже одного человека задрал.

– Слышал я, да не поверил сначала. – Мужик кивнул. – Но скотину всё равно со двора увёл.

– Скотину свою спас, а сына господина оставил за воротами, подонок! – рыкнул Вигго.

– Так он сам дальше побежал, – принялся оправдываться хозяин фермы. – Видимо, хотел предупредить людей на ферме Олафа.

Вигго стиснул зубы, сдерживая ругань. Нет бы о себе подумал этот мальчишка! Хускарл, не прощаясь, пустил коня к следующей ферме.

– Смотри, – вдруг вскинул руку Волосатый, указывая куда-то вперёд.

Вигго, сощурившись, увидел троих. Белый конь Агни сверкал ночным призраком в свете полной луны – издалека его было хорошо видно. Всадники стремительно приближались к фермам, минуя выселки.