И земле, обезличенной ужасом,
Подставляли святое плечо.
Часть 2
Ей бы бежать, бежать далеко.
И так больно вдруг стало внутри…
Жить ей было всегда нелегко,
А теперь, что молчи, что кричи.
Все внутри, как огонь, как смола,
Кипятком обжигает, грызет.
А куда ей бежать-то, куда?!
Боль ломает, да к сердцу ползет…
Жили с сыном они у реки,
Его папа погиб уж как год.
Жили просто: без лести и лжи,
Без обид и пустячных невзгод.
Но повисла над ними беда.
Солнце черный накинуло плед.
Красной магмой сжигая дотла
Смысл всех ее прожитых лет.
На сыночка нагнали беду:
Обвинили того в воровстве.
Приговор назначать поутру…
Только вор настоящий-то где?!
Приговор был ужасно суров:
Невиновного будут казнить!
Может, Боги услышат их зов?
И прикажут ту казнь отменить?
Чуда не было. Мальчик казнен.
Невиновный повешен. Забыт.
А судья был заметно польщен,
Что судебный процесс не стоит.
Он был рад. Он спешил. В тот же день
Его сыну исполнилось пять!
Только черное солнце, как день,
Шло за ним и опять, и опять.