Нарушитель

Глава

54.

Возвращение

Всё хорошее рано или поздно заканчивается. После бурного веселья наступает похмелье. После праздников приходят суровые будни, окунувшись в которые, не хочется и жить на этом свете.

С тяжёлым сердцем и с тяжёлой сумкой Анна поехала в Донецк, в ненавистную общагу. Как же ей не хватало родного Киева, как же ей не хватало знакомых депешей, как же ей не хватало хорошей и качественной музыки. Ведь в их группе ЭП-07, критерием крутости той или иной песни являлся её возраст. Если свежее, новое и везде, значит, это круто. Это звучит во всех мобилках, на всех лабах и лекциях. Если песня старая, то можно услышать реплики типа: „Новой она в октябре была”, „Старая песня, хоть бы уже не позорилась” и.т.п., хотя в том же октябре, эту песню любили и жаловали. „Depeche mode” (мода, которая быстро проходит), так можно было охарактеризовать музыкальные предпочтения группы ЭП-07. Скучала Аня по лету так, что сил не было, только Федя мог её утешить. Лила она слёзы по каждой среде, когда вместо того, чтобы идти на депешовскую движуху, ей приходилось что-то чертить, изучать гавно.

Да и обстановка в группе пошла в сторону ухудшения и ожесточения. Студенты окончательно раскололись на кланы, между которыми была скрытая конкуренция. Злой народ пошёл нынче, даже непонятно, что на это повлияло. И в личной жизни студентов ― не всё гладко.

– Меня Костя бросил. М…!! ― выдала Ира.

– Так был же Боря? ― недоумённо спросила Аня.

– Этот кобель был в июне, за этот период многое изменилось.

„Ну почему я не такая, как она? Надо менять парней, как перчатки. Толку, что я вожусь с Лёликом. Я ему не нужна. Есть и другие парни, получше его. Надо плюнуть на всю эту клятву верности. И как Ирка, со всеми”.

Глава 55. Преисподбанк

„Федя лишив мене одну. Зранку кудись пішов. Навіть мій кращий друг відходить від мене. Я не сподівалась на Льоліка, але я сподівалась на цього божевільного чарівника. Отак живеться відьмі. Погано. Самотні, вони завжди самотні, як і сатана29”, ― такие невесёлые мысли посещали девушку, когда она шла по городу. Она шла без всякой цели ― просто гуляла, ей теперь редко предоставлялась возможность просто гулять. На одном билборде она увидела социальную рекламу: „Нас ітак мало. Кохаймося30”, на другом ― был изображён презерватив, и к нему надпись: „Одягни і не плач31”.

„Прикольно. Яка різноманітна реклама. Добре працюють рекламні агенти32”, ―улыбнулась она и повернула свою голову в сторону железного забора. Среди театральных, музыкальных и прочих афиш, Анна заметила такую:

„Кредиты на жизнь.

Кредиты на смерть.

Кредиты на любовь.

Быстрые кредиты.

Быстрее не бывает.

Начните жить уже сегодня!

Преисподбанк”.

― Как? Жизнь, смерть, любовь? Всё продаётся?! Да что же это такое?! Я конечно знала об апокалипсисе, но не так же быстро! Да что же это делается?! Как?! Я ведьма, рядовая ведьма! ― на её глазах наворачивались слёзы, она почувствовала леденящий кровь ужас. То ей казалось, что монстры и чудовища захватывают Землю, то ей казалось, что в роли чудовищ выступают все хамы и нахалы. И спрятаться от этого ужаса нельзя. Она закрыла лицо руками от бессилия. Немного успокоившись, Анна прочитала адрес этого банка и направилась прямиком туда. Дрожащими руками, она притянула к себе модернизированную дверь банка и удивилась тому, что там не было ни охранников, ни персонала, а в конце коридора сидел парень и ел кабанчика. Еле удерживая себя на ногах, девушка приближалась к незнакомцу. Он поднял голову. Это был Федя.

– Ты?! Это ты?! ― кипела от злости Аня, и её глаза наливались ядовитой зеленью.

– Ну я. И что?

– Как ты мог?! Натура твоя бесовская!!! Как ты мог?!

– Ну знаешь, Аннушка, ты тоже из нечисти.

– Ладно, натура нормальная. Но ты точно сумасшедший! Что же ты сделал?! Федя!!! Что же ты сделал?! ― она заплакала, зелень потускнела.

– Аня, я понимаю, что ты устала от всех обязанностей, которые на тебе лежат. Я знаю, что ты недавно уехала из дома и переживаешь стресс, но ты мне можешь спокойно, без криков, объяснить, что происходит? ― был спокоен Федя.

– Ты создал этот банк. Зачем?

– А-а-а. Так ты из-за этого. Я-то думал, ― успокоился юноша. ― А этот банк ― это мой небольшой эксперимент. Я хотел проверить падение нравов по сравнению с царскими и совковыми временами. Надеюсь ты мне поможешь?

– Интересно. Кто-то уже заходил? ― заинтригованно спросила Аня.

– Пока нет, но думаю, что клиентов будет достаточно.

И действительно. Через пять минут, в банк зашёл какой-то солидный человек с объявлением в руках. Он сел в кресло и начал:

– Я по поводу объявления. Это как же понимать: кредит на жизнь? Это что ж? Если человек болен неизлечимой болезнью, там органа какого не хватает, например, орган можно достать через чёрный рынок и платить кредит? ― взбудоражено интересовался мужчина.

– Нет, мой друг. Когда органа не хватает ― жить можно, а когда не хватает души, то можно лишь существовать.

– Я не понял? Вы банк или церковь какая?

– Мы не церковь, ― сверкнула ярко-зелёными глазами Анна, ― тут всё почище будет.

– А всё на самом деле очень просто. Вы отдаёте нам все ваши сахарные заводы, четыре домика на берегу Чёрного моря, все сбережения, которые у вас хранятся на счетах в швейцарских банках, где-то миллиона два, а также своё депутатское место в облраде. Взамен, мы вам дадим душу, и не надо будет жить в следующей жизни. Вы начнёте жить уже сегодня, ― пояснил Федя.

– Аферисты!!! ― незнакомец резко встал и стал отмахиваться рукой. ― Одно слово ― аферисты. Деньги они у меня хотят отнять. Бога может и не существует, а вы меня по миру пустите! Дулю вам!!!

– Бог существует! ― сурово сказал Федя. ― Проваливай, если не согласен с нашими условиями. Наш банк не забирает деньги, он избавляет от лишних.

Мужик убежал к своему мерсу и был таков. Следующей зашла пенсионерка:

– А вот скажите, люди добрые, чем отличается кредит на жизнь от кредита на смерть. Наверно дороже? Да? ― голосом фанатичной домохозяйки спросила женщина.

– Ох хо-хо. Ну если вы считаете, что умереть для вас дешевле, чем жить, то мы для вас всё устроим, легко и безболезненно. Сидеть без дела и скучать в мире ином стоит дороже, чем вариться в котле ― это безусловно, ― разъяснял Федя. ― Впрочем, вам, наверное, уже будет всё равно.

– Ну а скучать, это сколько будет стоить?

– Да сущий пустячок: ваши 5000 рублей под полом.

– Что? 5000! Да это же все мои сбережения на чёрный день! Обуваете честных граждан! Да я на вас в суд! В прокуратуру!! Президенту!!!

– Да хоть самому дьяволу. Мы здесь с его протекции! Проваливай, скучная старушенция! ― закричала Анна, и её глаза налились таким зеленющим светом, что женщина пустилась в бегство, несмотря на боль в суставах и ревматизм, на которые она постоянно жаловалась таким же старушенциям, как она, а также своим детям.

Дальше наступил период затишья. И когда ребята уже совсем утратили надежду на хоть какого-нибудь чудака, в банк стремительно ворвалась девушка с растрёпанными волосами и с синяком под глазом.

– Дайте любовь, дьявол! ― она билась в истерике и с трудом переводила дыхание. ― Дайте любовь! Любые деньги заплачу. Ничего не пожалею.

– О!!! ― обрадовался Федя. ― Такие клиенты нам и нужны. Ваша проблема в том, что семья разваливается, отец бьёт тебя и мать, деньги просеивает, где попало, а в доме уже семь лет не было слышно ни одного ласкового слова?

– Да, это так, ― удивилась девушка, ― а откуда вы это знаете?

– Я много чего знаю, но если я начну рассказывать что, почему и зачем, то на этом закончится твоя жизнь. Лучше отвечу на другой вопрос. Стоит это всех твоих сбережений и подарков от родителей общей суммой в 20000. Вот какой станет твоя жизнь. И на экране монитора девушка увидела всю свою семью на пикнике, они радовались и смеялись, папа трепал её по голове и целовал маму в губы.

– Забирайте! Всё забирайте! ― и вмиг. Всё, что должна отдать девушка, лежало на столе, а за ней приехали мама и папа, которые улыбались. Их было не узнать ― они просто светились счастьем.

Девушка ушла.

– Да, эти три случая показали, что деньги, пока что в большем процентном соотношении побеждают интеллект, ― констатировал Федя.

На следующий день, „Преисподбанк” прекратил своё существование.

Глава 56. Клубничка

После продолжительных пар Ира возвращалась в общагу. Она открыла дверь и увидела раскуроченную Анину постель и саму Аню, которая вяло поднялась, волосы на её голове стояли дыбом, как после поражения электрическим током.

– Аня, а где Лёлик? ― задала такой неожиданный вопрос Ира.

– Он пал смертью храбрых, ― уставшим голосом ответила девушка.

– Да ну тебя! ― удивилась Ира и присела на свою кровать, ― Что? Правда?

– Конечно, правда! Конечно, пал! Вернее, одна часть, которая ему досталась от отца.

– Фух! А я-то думала, что умер. А мужик-импотент ― это ещё ничего, главное, чтобы любил, замуж позвал, с детьми общался, помогал по хозяйству, а то ― виагру купить и всё.

– Да причём тут виагра? Он просто ведёт себя, как баба, ― перекривляя его, ― „дорогая, я устал; дорогая, у меня болит голова; дорогая, отстань”. И дело в том, что я чувствую, что он растрачивает свою энергию где-то на стороне, а сам отрицает это. У тебя хоть Сашка свою импотенцию заглаживает тем, что тащит твои сумки из продуктового магазина. А Лёлик свою ― любовью, причём моей. Знает, что я его люблю, и что я от него никуда не уйду.

– Да какой Сашка! Он меня бросил, ― скулящим голосом, ― Анька, меня Сашка бросил!

– И что я на это должна отвечать? ― невозмутимо сказала девушка.

– Дай ноутбук, я в инете пошарюсь.

– Ладно, горемыка. Садись, ― и раздалось клацание клавиатуры.

– Слышь, Анька, я вот хохму щас вспомнила, ― говорила Ира, не отрываясь от монитора.

– Ну? ― лениво спросила соседка.

– Так вот. Боря, Помнишь Борю? Так вот, мы с ним пошли в МакДональдс. Он меня спросил: что будешь? А я ему: фруктовый шейк. Мы подходим к кассе, и это чудо выдаёт: маленький фруктовый шейк и большую колу, пожалуйста (перекривляя его). Нет! Ну ты представляешь?!!

– А что тут представлять. Жмоты они и есть жмоты.

– Анька, Анька! Сотри, что мне пишут!!

– Где? ― Аня лениво встала с кровати и подошла к ноутбуку. ― „Впечатлён твоей фигурой. Меня поразил твой внутренний мир. О такой девушке я мечтал. Давай встретимся сейчас”.

– Круто.

– Ты эта. Отсей его в чёрный список. Он без фотографии, значит женат, ― серьёзно сказала девушка. Дальше пришло ещё одно письмо без фотки. ― „Ты красивая”. Пиши: „Ты тоже”, ― Ира написала, и последовал ответ: „Я в реале общаюсь”. ― Отсеивай его, ― потом пришло другое письмо и без фотки. ― „Мне 26 лет. Я женат. Надоела эта тоска. Хочу новых эмоций”.

– Ха! Зачем же ты тогда женился, чмо?! Думал, что в браке― сахар!!!

– Все женщины в браке стервенеют, а мужчины ― лентяи, жлобы и трусы, поэтому не станут разводиться.

– Ага, вот мой одноклассник в конце одиннадцатого класса женился. Я видела его жену ― ни кожи, ни рожи. Ну неужели всё так запущено?

– Это всё, Ира, от того, что мужчин мало, и они очень требовательны, вначале они перебирают женщинами. Вроде и умненькая, и хорошая, и добрая, и одета прекрасно, а потом начинается: то ему сумка не нравится, то ему бусы с жемчугом не нравятся, то ему, как она ковыряет в носу не нравится (Анна поковырялась в носу), и бросают. А потом находятся отважные аферистки: беременеют, а потом говорят: женись. От того, у нынешних жён ни кожи, ни рожи; а красивенькие и благодетельные ходят, как говорят, в старых девах. А потом мужчин засасывает семейное болото, и они не будут искать себе что-то получше ― они лентяи!!!

– В чёрный его!!!

Затем Ире пришло письмо, на котором красовался милый мальчик лет двадцати, и она с ним начала общаться. Потом она выключила инет и пошла покурить. Когда вернулась и открыла свой ящик, то увидела клубничку, на нике того молодого человека. Она, не раздумывая, посмотрела этот эротический снимок.

– Фу!!!

– Что случилось? ― Аня подбежала. ― Фу!!!

– Представь себе, общаюсь с ним, всё нормально, такой красивый мальчик.

– Эх ты!

– Да нет! Здесь другая фотка стояла, а потом, я вышла покурить, смотрю, а он тут свои голые гениталии выставил. И не стыдно такое присылать?!

– Ха. Я на этом сайте видела в подробностях, как трахаются, так что это ещё цветочки, а ягодки… Да что я говорю.

– Да…― обречённо, ― если мужчин нет на Земле, не будет их нормальных и в инете.

Глава 57. Зубровка

Без концертов стала умирать Анна от скуки. Ведь до сессии ещё дофига времени, делать было нечего, вернее было, но вместе с тем действовала отмазка: „Ещё есть время”, как и у всех студентов. Поэтому Федя предложил ей посмотреть на альтернативную жизнь Донецка и пригласил в музыкальный трактир „Зубровка” на фест „Трипьют”.

…За барной стойкой сидела Аня, поддатая энной рюмкой коньяка, которая клацала лупатыми глазами, и Федя. Он явно скучал, равнодушно постукивая пальцами по столу:

– Ну, красота моя коньячная, ты вообще собираешься расколдовывать Ежи?

– Ой, я забыла, ― наивно, по-девичьи, спохватилась девушка.

– Странный народ ― эти женщины. Люди в Раве-Русской не могут спать, а она забыла. На поиск голосистой фиолетовой жабы выслали всех боевых собак и водолазов, а она забыла. В Львовской области раскупили все беруши, а она забыла, ― начал критиковать Аню Федя.

– Вот урод, даже жабой не может вести себя по-человечески. Федя! Если я его расколдую, он же всё расскажет, наш филиал закроется!

– Не, не будет. Если жить хочет, не будет. Расколдовывай его, ведьма со стажем.

– Не бурчи! Щас! ― Анна взяла свой стакан с коньяком, сдвинула брови и стала пристально и сонно смотреть на него. Постепенно, в стакане что-то набухало и становилось фиолетового цвета. „Ква”, ― жаба прыгнула на барную стойку. Этот звук был настолько противным, что все посетители заткнули уши. „Ква, К…”, а третьему „Ква” не суждено было прозвучать, так как Аня, со всей дури, прилепила жабу стаканом к барной стойке. Фиолетовое пятно теперь „украшало” бар.

– Гринпис тебе этого не простит, Аня, ― с тоской смотрел на раздавленную жабу парень. Затем Аня выбросила фиолетовый блин в окно, чем перешугала посетителей, и они присели на корточки.

– А чё мы тут вообще сидим? ― спросила девушка.

– Так ведь перекур у музыкантов, то бишь перерыв.

– Скоко мы тут с тобой разговариваем?

– Всего времени прошло двадцать минут.

– Да где же это видано? Федя?! Это же непрофессионально!!! Если так надолго оставлять людей скучать, то у них есть огромный соблазн выйти покурить и не вернуться. А все сидят! И всем же всё равно! Все пьют, как мы, и им всё равно! Пусть тому вруну, кто говорит, что в Донецке нет талантливых групп ― отрежут язык, но почему?! Почему здесь такое болото?! Почему здесь такая деревня?! Зачем понаставили столов?! Людям негде танцевать! Почему они жуют?! Почему они сидят и хлопают?! Они что?! На Аллегрову пришли?! ― Аня разошлась всерьёз, но на её выходки никто не реагировал, только покосились и продолжили жевать и квасить.

– Анечка, нет неталантливых людей, есть лень, высокомерие и непрофессионализм. Они думают, что слава свалится им с неба, потому что они безумно талантливые, и лейблы их разыщут сами. На репах они нажираются пивом и не считают за нужное совершенствоваться. Своё желание покурить они ценят больше, чем любовь зрителей. Да какие, б…, мировые турне, о которых они так мечтают! Где надо с пятиминуткой выкладываться целых два с половиной часа!! Они полчаса не могут отыграть!!!

– Покурить?! Ну щас я вам покурю, мать вашу! ― глаза девушки налились ядовитой зеленью, что не предвещало ничего хорошего. И когда музыканты собирались зажечь энную сигарету, зелёный лазер выбил все кремни и теперь, сколько они не щёлкали, ничего не зажигалось. Музыканты зашли в клуб и начали просить зажигалки, спички, но ничего этого ни у кого уже и не было ― всё пропало. ― Ха-ха-ха! ― зловеще рассмеялась Анна и блеснула своими зелёными глазами. Она соскочила со стульчика и прихватила с собой Федю. ― А вы, ребята, это…камушки потрите, как в старые добрые времена. Мне вообще в падлу таких „талантов”, как вы, ждать. И ещё, если вас заставят сыграть больше, чем двадцать пять минут, наденьте памперсы. Па-па.

И они ушли гордо, хлопнув дверью, им вдогонку посыпались крики: „С…, б…, п… е…”, но девушке было на всё это наплевать. Ведь то, что она хотела высказать, она высказала.

Глава 58. Необычный препод, или трудно быть Доскиным

Прибацнутей родной кафедры экологии только геологическая кафедра. Здесь обитали абсолютно дебильные люди, отрешённые от всего мира. Они были настолько счастливыми, что часов не наблюдали и опаздывали от двадцати минут до двух часов(!). Их дисциплины были рассчитаны на семестр, но нервов студентам они перепорчивали на пять лет вперёд. Среди геологов числилась и бабушка Мазепа ― старший препод, которая из-за того, что дома ей было делать не х…, проверяя работы студентов, придиралась к каждому слову Она хвалила только покупные, в которых не было ни единой ошибки, причём защищать их, она не требовала. Поэтому кто-то по сто раз курсач переделывал, терпя унижения, а кто-то решил выделить лишние 150 рублей и купить. И что было в этом случае правильней, сказать сложно, у каждого своя правда на этот счёт.

У группы ЭП-07 на этой кафедре читалось целых два (!) предмета: грунтоведение („грунты”) и геология ― зрелища, в общем-то, не из приятных. На перемене, в ожидании пары „грунтов”, стояли студенты и обсуждали Доскина Петра Алексеевича ― проработчика.

– Ну он такой красивый, высокий. Настоящий мачо…― восхищалась Ира.

– Да какой, блин, мачо? Он штаны себе нормальные не может купить.

– Всё-таки есть в нём какая-то загадка.

– Вообще-то, многим нашим девчонкам он тоже нравился, ― подошла девушка из геологической группы, ― они с ним флиртовали, а потом он их мягко, в кавычках, послал. Поэтому, когда все поняли, что он из себя представляет, такое, б…, к нему отвращение возникло. Он какой-то вообще не от мира сего. Ему Мазепка диссертацию кандидатскую пишет, ведь сам же он тупой, как пробка… ― она затихла, так как с журнальчиком подошёл Доскин (он оправдывал свою фамилию: был длинным и худым, как доска) и стал открывать железную дверь. Они зашли в лабораторию, где стояли страшные установки пыток для грунтов: их сдавливали, сжимали, ломали и делали с ними всё, что хотели. Извращенцы.

– Так вот, ― манерно начал он, ― сегодня мы изучаем грунты. Ведь грунты ― это такие же разнообразные, и грунты. Вы измерите физико-хим… ой, физико-механические свойства грунтов. Лежат грунты, поднесёте мне грунты, поднесёте мне показания грунтов. Грунты…

– Ну мы поняли, мы подготовку почитаем, ― перебила его староста. И все стали управляться с этими штуками: что-то ломали, что-то трескали, что-то смотрели, что-то считали, что-то записывали. Ира с Аней уже справились с заданием и несли Доскину результаты. Он носом уткнулся в них и как возмутился:

– У вас был один образец. Объясните, как у одного образца могут быть два разных показания!

– Так их было два! ― заявила Аня.

– Как два? Ни в коем случае не могло быть два… Сейчас же разыщу Надежду Васильевну. Если это неправда, то будете ко мне ходить по три раза защищать, каждая. Если вы правы, то тысячу извинений, и все лабы зачту без защиты, ― Доскин истерично выбежал в поисках лаборантши, разыскивал он её по маленькой кафедре минут двадцать. В это время, девчонки совещались, а действительно ли образцов было два ― сошлись на мнении, что да. Зашёл Доскин с лаборантшей.

– Нет, девочки, один образец даётся для сравнения и нужно выводить среднее. Два, никак быть не могло, ― сказала Надежда Васильевна.

– Но их было два! Может мы что-то недопоняли, взяли не то? А вы на нас говорите так, будто в чём-то нас обвиняете, ― обиженно заявила Ира.

– Я? ― недоумённо заявил препод, ― Я вас спросил, почему два. В чём я вас пытаюсь обвинять?

Аня не знала, что ответить. Она молча пошла собираться, и Ира вместе с ней.

…Поведав Феде грустную историю своего бытия, Ира с тоской сказала:

– Ну и как мы ему это будем сдавать? Мы погрязнем на этой грёбаной кафедре. Он опаздывает на двадцать минут. Как мы ему сдадим, если у него времени вечно нет.

– Да, нехороший человек, этот ваш Доскин, ― ответил Федя, ― а может мне вмешаться?

– Нет… Этот человек загадочный… Я сама им займусь… ― Анна блеснула зелёными глазами.

…В четверг, у Доскина намечалась консультация в лаборатории, за плотной железной дверью, куда и зайти-то было страшно. Анна постучала, он открыл. Девушка подняла на него свои глаза, как на Эйфелеву башню.

– Здравствуйте, Пётр Алексеевич, можно? ― скромно спросила она.