Нарушитель

Глава 36. Секрет Юли

А дело было, оказывается, вот в чём. Слухи ― сильная, и причём, очень искажённая вещь, которая является полной копией игры в испорченный телефон. А в общаге: слухи, слухи, слухи, и никто из постояльцев не знал настоящего положения дел. Так вот, в общежитии и в универе был запущен слух о том, какой у Ани крутой любовник: вежливый, респектабельный, богатый, ухоженный, работает в какой-то разведке и каждый вечер приносит в комнату венгерское, а продуктов на неделю закупают на целых 600 гривен!!! Естественно, ширились слухи ещё и о том, как Аня ему всё это изящно отрабатывает всеми частями тела, ну и конечно же, то, что она последняя б…ь. Юля, услышав, что кому-то так повезло, а ей нет, долго билась головой о дверь, а когда надоело, то подумала, что хоть с Антоном она живёт хорошо и слегка его любит, но ведь можно и лучше! Ну зачем этой дуре такой любовник? Ей хватит в неделю и сорок гривен, а почему я должна давиться шестьюдесятью? Этот Федя такой мужчина! Ещё и по телику его показывали, а мой ― серость! Да и живу с ним, потому что не нашлось никого получше. Юля придумала грандиозный план по сотворению своего счастья.

В один из дней, Федя был в душе и осматривал обваливающиеся потолки Семирамиды, (одетый. Вы что? Хотите, чтобы эту книжку запретили читать детям?) которыми можно полюбоваться реже, чем Эйфелевой башней. Серьёзно поднимался вопрос о введении талонов на посещение этого памятника общажного бардака. Юля вошла в душ в шёлковом распахнутом халатике, под которым виднелось „эротичное бельё”, без всякого предупреждения, и сказала:

– Феденька, миленький, ну зачем тебе эта кикимора? Переезжай ко мне в комнату. Я буду любить тебя крепко-крепко, ― девушка прижалась к парню и стала поглаживать его футболку.

– Ты обещала свою любовь кому-то другому и с ним не расставалась. Ты же замужем? Да, Юлечка? ― отстраняя её от себя, сказал Федя.

– Слегка, ― улыбнулась Юля.

– Ах слегка, ― ухмыльнувшись, ответил Федя.

– Ну он для меня никто, я и собиралась с ним расстаться, он меня уже достал. Честное слово. Мы уже давно не семья ― мы просто друзья. Ну поверь мне, Феденька.

– Милая моя девочка, ― сочувствовал Федя, ― а это мы сейчас проверим.

Дверь открылась, а на пороге стоял Антон, в труселях и с полотенцем:

– Юля? ― удивлённо усомнился парень. ― Да как ты могла?! Я же тебе верил?! Мы же с тобой под одной крышей жили?! С…, ты, а не человек, ― Антон хлопнул дверью и пошёл в комнату собирать вещи.

– Антоша! ― девушка вмиг отклеилась от Феди и побежала за своим мужем. ― Антоша! Стой, ну подожди, ты всё неправильно понял?! Это он ко мне приставал!! Ну Антошенька!! Я всё тебе объясню. Меня грязью облили!! Ты просто неправильно понял!!

– Ты меня не любишь, Юлечка? Ах, какая жалость, что ты мне навешала лапши на уши, ― иронично разочарованным голосом сказал Федя. Услышав эту фразу, Антон оторвал руки Юли от своих плеч и пошагал ещё быстрее. Остановить сбор вещей девушка не смогла. После такого инцидента Юля целый день плакала, а потом решила отомстить не своему любовнику и накапала коменде.

– Ладно, Федя, не мсти Юле, ей итак тяжело. Я сама выполню эту работу, ― сказала Анна и отправилась в комнату № 320.

Глава 37. Неприятный разговор

― Стучать ― нехорошо, ― сказала мягким поучительным тоном Анна, открывая дверь.

– Чё ты пришла? Ты и твой любовник жизнь мне сломали! И теперь ты, без всякого разрешения, заходишь в мою комнату?! ― истерично плакала Юля.

– Дура! Если бы я щас не пришла. Мой дядя превратил бы тебя в пепел и высыпал в Кальмиус.

– Да что ты заливаешь?! Ну какой он тебе дядя?! Моя жизнь кончена! А ты лезешь ко мне со своими сказками. Уходи! Уходи отсюда!! ― девушка стала размахивать руками.

– Точно дура. А в том, что ты хотела изменить Антону с моим дядей, моей вины нет. Мой дядя из мест отдалённых. Твою любимую коменду и двух идиотов-охранников он превратил в голограммы. И теперь, хоть бейся в истерике, хоть плачь, никто тебе не поможет.

– Что? Да вы вообще гоните! Я позвоню в милицию! Там тебе самое место с твоим так называемым дядей! ― она взяла мобилу. Анна ударила девушку по руке, и телефон упал на пол. Глаза ведьмы наполнились той самой ядовитой зеленью, волосы поднялись дыбом, а лицо становилось всё более и более зловещим, ― Не звони, Юля, никуда! Худо будет! Мой дядя связан с сильными мира сего. Он, где хочешь, тебя найдёт и кремирует. И я не стану его тянуть за рукав. Он сделает то, что должен.

– Ты? ― испуганным голосом завопила Юля, ― Ты ведьма?

– Да. Я ― ведьма! Поэтому сиди в своей комнатке тише воды, ниже травы. Вздумаешь кому-то капать, можешь попрощаться со своими планами на будущее. Мы найдём для тебя и для твоих родственников достойное наказание, уж ты мне поверь. Ясно?

– Угу.

– И ещё один совет. Измени своё устаревшее отношение к семье и браку, ― её образ стал прежним, ― то, что вы расписались в какой-то бумажке, ещё ничего не значит. Мама моя тоже не понимала этого, до тех пор, пока их отношения с батей не стали трещать по швам. Если бы психологи не наставили её на путь истинный, то ― развод, девичья фамилия, испорченное детство. И папа всегда бы мне дарил на праздники огроменного зайца. Одумайся, милочка, одумайся, пока не поздно. Когда ты поймёшь, что от семьи никогда не бывает отдыха и, что над ней нужно работать всегда, тогда и будет тебе счастье. Счастье, когда тебя понимают. Бувай, ― Анна ушла. Неизвестно, задумалась ли Юля над всеми этими словами, но во всяком случае, больше никому не жаловалась. Ей не надоела жизнь. А если надоест, она знает верный способ, как от неё избавиться, но это уже другая история.

Глава 38. Облик сатаны

Не зли других и сам не злись,

Мы гости в этом мире бренном.

И если что не так ― сдержись,

Будь поумнее ― улыбнись.

Холодной думай головой,

Ведь в мире всё закономерно.

И зло, излитое тобой,

К тебе вернётся непременно.

Вот такую поэзию теперь можно созерцать во всех трамваях. Кондукторша-ледокол после ужасного проклятия, которое послала ей Анна, откопала в себе талант поэта. И теперь, кроме основной работы, она ещё читает стихи и поэмы собственного сочинения в литературном клубе (в частной квартире. Литературных клубов в Донецке, к сожалению, нет). Народу нравится, может быть это новая Анна Ахматова? Как знать! После того инцидента, проклятие удалось снять только третьей части пассажиров. А остальные ― так и мучаются, и бьются головой об стену. Ведь они не могут поругать политиков, простых граждан и своих домочадцев, и неизвестно, сколько ещё они собираются биться! Анна с Федей, увидев такую поэзию, немножко офигели, не могли они ожидать, что это проклятие произведёт такой эффект. У Феди зазвонил мобильный:

– Да, Мессир. Да, работаем. Да, продвигаемся. Ну что вы? Не волнуйтесь! Командировочных у меня просто дофигищи. Анна становится хорошей ведьмой, мне растёт достойная смена. Хорошо, будем продолжать.

– Федя, расскажи о нём?

– О ком?

– Ну о НЁМ? ― шёпотом спросила девушка.

– А что о нём рассказывать. Я тебя прирежу, и ты на него будешь смотреть столько, сколько тебе влезет.

– Ну зачем ты так? Хотя, по сути дела, если он ― падший ангел, то и выглядеть он должен, как ангел. Ангелы выглядят как люди, значит ОН, внешне похож на нас. Ангелы, как люди.

– Нет. Это люди, как ангелы.

Глава 39. Лёлик

Вслед за зимней квашнёй и депрессией наступила весенняя квашня и авитаминоз. Почки набухали на деревьях, пели птицы, реки и водохранилища освобождались от ледяных оков. Студенты всё чаще открывали окна, не боясь что-нибудь себе отморозить.

Аня сидела на подоконнике в полном одиночестве и вдыхала запахи весны, всматривалась в грязево-зелёные пейзажи и не знала: то ли ей радоваться тому, что наступила восемнадцатая весна, то ли плакать от того, что время неумолимо бежит, и никакие чары не в силах удержать его на месте.

– Лёлик! ― закричала девушка, увидев, как парень слоняется перед стенами общаги без дела. ― Ты чё делаешь?

– Ничего, ― сухо ответил тот.

– Почему не попадаешься случайно на моём пути? ― кокетливо спросила девушка.

– Ты живёшь с другим парнем. Бороться с таким бугаём, не вижу ни малейшего смысла.

– Тю ты! Ёпсель мопсель!! Опять двадцать пять. Да что ж вы все не поймёте?! Дядя он мой!!! И ничего у нас с ним не было. Ясно?! ― возмущалась Аня.

– Честно? Шо серьезно?

– Серьёзней не бывает.

– Ну я тогда поднимусь? ― нерешительно спросил парень. Аня кивнула, и Лёлик, после длительного мытарства, наконец-то зашёл в общагу. У дверей 420-ой комнаты его уже ждала Анна.

– Пригласишь? ― поинтересовалась она.

– Не вопрос, моя королева, ― он открыл дверь ключом, ― коньяк будешь?

– Наливай, Лёлик, наливай! Не смотреть же на него! ― развязным голосом говорила девушка.

– Ты мне очень нравишься, я давно тебя ждал, ― серьёзно сказал Лёлик, наливая коньяк и смотря на Аню тоскливым и потухшим взглядом.

– Может быть ― это и есть судьба. Мне нужно было выехать за пределы гламурной столицы, к которой я привыкла, чтобы встретить человека, который меня поймёт и полюбит. После дяди конечно, ― попивая коньяк, тихо и абсолютно серьёзно говорила Аня, и её глаза затухали и становились тёмно-зелёного цвета.

Впрочем, минорная нота играла в их общении недолго. Основательно распробовав коньяк, Лёлик достал пиратский mp3-сборник „Скрябина”. Кузьму (солиста группы) он считал рассудительным человеком, который, проломав тернии шоу-бизнеса, добился того, на что двадцать лет назад, он даже не надеялся. После того, как он вставил диск в свой ноутбук, глаза у Ани загорелись, и вмиг поднялось настроение (группу „Скрябин” она любила, будучи ещё маленькой девочкой, и теперь все записи этой группы можно было получить на одном диске).

– Доклею вуса, домалюю великі брови, нехай німаки доганяють, що я струйовий… ― пели в один голос. И казалось, что они были на концерте, и весь зал пел вместе с ними. ― І добре наам, ми сильні, як хробаак… І тоді вже не буде наас… ― ребята прыгали на кровати. Из-за плохо работающего вестибулярного аппарата у них подкосились ноги, и они упали спиной на старую советскую кровать. Что-то хрустнуло и хорошо, что это были не чьи-то кости. Когда клавиши синтезатора играли „Останній танець”, Аня не смогла сдержать слёз.

– Ань, почему ты плачешь? ― удивлённо спросил юноша.

– Эта песня, ― она шмыгнула носом, ― эта песня…это похороны старого Скрябина. Ушли Шура и Ростик, New Romantic-сцена поредела. В этом клипе, всё такое старое, всё такое родное, как будто я там была, а на самом деле… Не было там меня, и ничего я не смогла сделать для отечественной New Romantic-сцены. Лёлик! Ничего! ― она прижалась к парню и заплакала в его жилетку.

– Зря ты так переживаешь, Аня, зря! ― Лёлик обнял её. ― Старый Скрябин оставил после себя богатое наследие, и мы всегда можем вставить диск в ноутбук и послушать. Да и новый Скрябин не так уж плох, есть там прикольные вещи. Ты сама пойми, если человек будет играть одно и то же, то скоро эта группа станет предсказуемой и неинтересной. Недавно мы с соседом по комнате ходили на концерт КиШа. Я особо не хотел, но мне было интересно, чем эти ребята меня могут удивить, а оказалось, что особо и ничем. А Скрябину есть. Я не говорю, что КиШ такая уж и плохая группа, но когда загоняешь себя в рамки, то невольно становишься их рабом. Музыканту нужно меняться, к тому же, если бы Шура остался в Скрябине, то альбом Другої Ріки „ДеньНіч” не был бы таким сильным, или его не было бы вообще. Мы бы не услышали Exo-music, Dazzle Dreams. Ты любишь Dazzle Dreams?

– Да, Лёлик, это была любовь с первого взгляда. Как услышала их первую песню „S.O.S.”, так и убедилась, что есть ещё таланты в украинском шоу-бизнесе. А песня Другої Ріки „ДеньНіч” ассоциируется у меня с холодной зимой и с мостом через Киевском Водохранилище. Я ещё могу чувствовать, и это самое главное.

– Тогда. Почувствуй меня, Анечка, ― шепнул ей на ушко Лёлик и поцеловал её в губы. Приятное тепло растеклось по всему телу. И она была рада, что целуется не под каким-то предлогом, а просто ― потому что хочется. Никогда ещё она не чувствовала себя такой спокойной и защищенной. Работа совсем вымотала её, и теперь ей казалось, что всё вернулось назад: не было Феди, она никогда не становилась ведьмой и никогда не работала, не было всяких неприятностей по учёбе, и она нашла своего любимого человека, единомышленника, друга, с которым сможет одолеть всё, и с которым они будут вместе проводить досуг, вместе обсуждать музыкальные новинки и вообще, всё делать вместе. Три разных версии песни „Мовчати” были как раз к этому моменту. Услышав песню „Гламур”, началась новая веселуха.

– Мур, мур, мур, ми любим гламур, напшикаймось духами і зробим педікюр. Мур, мур, мур, ми любим гламур, всьо гніле сховаєм під майку від кутюр… ― общажные жители дивились таким непривычным звукам и с опаской смотрели на дверь этой комнаты, а влюблённым было всё равно. Они веселились, прыгали, пили. Спать они легли уже вместе.

Глава 40. Физика ― нужный предмет?

Физика на первой паре ― это было наихудшее наказание для студентов-экологов. «Мы ― не физики, мы ― не математики», ― только и слышалось от них. И в какой-то мере, они правы, а преподы считали, что студенты должны знать всего понемножку, чтобы привлечь нужного специалиста. Правда, требовали с них, как с математиков и как с физиков, но студенты преодолевали и не такие рубежи. И поэтому они приходили на эту первую пару, и старого физика никто особо не слушал, а каждый занимался своими делами. За то, что Анна пришла на первую пару после бодуна, ей нужно было давать, как минимум, медаль „За отвагу”, как максимум, „Орден Славы”. Несмотря на уговоры Лёлика остаться, девушка не захотела забрасывать предметы. Она всегда делала то, что должна, и спорный вопрос: минус это или плюс. И теперь, девушка сидела на первой парте-гробе, ковырялась в носу, её зрачки сдвигались на кончик носа. Было слышно лёгкое похрапывание, после которого, Аня быстро встряхивалась и опять продолжала ковырять в носу. Её молодая головушка трещала так, что готова была расколоться на две части. „Моя голова, як же вона болить, краще б вже тріснула15”. Её мирные мысли прерывал голос физика, который просил что-то проинтегрировать, продифференцировать, прологарифмировать и т.д.

– Ми великий хробаак, а ви ні…― бормотала Анна. ― Секс то є море з людеей-ей-ей…

– Девушка, какое здесь индукционное поле, ― обратился физик к Анне.

– Шо? ― она посмотрела на сурового препода, и в её глазах читались удивление, невинность и „Пожалейте меня, я действительно ничего не знаю”.

– Ваша фамилия, группа?! ― крикнул физик.

– Милькив, ЭП-07, ― совершенно спокойно ответила девушка.

– Вон из аудитории! Я вам гарантирую долгую и нудную сдачу экзаменов. Выйдите! И скажите ещё спасибо, что я вас в деканат не посылаю.

– Спасибо вам большое, ― спокойно ответила девушка. Она не стала препираться с преподом, как это делало большинство, а просто встала и ушла. Этого повода девушка просила всей душой. Держась за голову, она дошла до своей комнаты и свалилась на кровать, как тяжёлый мешок, ― Кто здесь? ― еле-еле спросила Аня.

– Хм, уже и меня не узнаёт, ― обиделся Федя.

– А… Федя…Это коньяк, это всё коньяк, ты мой самый лучший дружбан и компаньон. Как я могу тебя не узнать!

– Неужели, Аня, ты думаешь от своей службы отказаться? Ведьма не должна любить. Ибо любовь всё разрушает. Ты хочешь стать такой же как Катерина?

– Я ― не двойник Катерины! ― крикнула девушка и протрезвела в один миг. ― Я― ведьма Анна и не забываю о своём долге! Я живу по западному сценарию! Работа ― прежде всего, а любовь-морковь ― потом! И не надо меня учить и обвинять в том, в чём я не виновата! Я тебя ещё никогда не подставляла! Понял?!

– Понял, понял. Чё взъерепенилась-то? Я тебя не поучаю, а предупреждаю. Я знал девушек из своей прошлой жизни, которые забивали на школу, работу, затем выходили замуж и рожали детей, и росло поколение пропавших женщин. Я рад, что ты не такая, искренне рад. И пей уж лучше по выходным, в семь утра встать тяжко, очень тяжко.

– Я нашла свою вторую половинку. Порадуйся за меня. Если бы только не болела голова.

– Вот, ― Федя коснулся её лба, ― она уже не болит. Спи. Досыпай. Когда ты ещё поспишь.

Анна заснула тихим и мирным сном, и Федя тоже ― за компанию.

Глава 41. Голая правда

За шклом карта, стерті фарби.

Вже не знайдеш тої правди.16

Наступил безумный май со всеми своими суевериями и предрассудками. И хоть цветочно-конфеточным, начальный этап в отношениях Ани и Лёлика не назовёшь, (больше подходило понятие „влюблённая эйфория”), он кончился. Ей стало понятно, что он не такой хороший, ему ― соответственно. Он надеялся, что она всё-таки изменится и поумнеет. Она ― что он поменяет посиделки и побухалки на что-то более интересное. В итоге, он переносил встречи по нескольку раз, она обижалась на него за это и не отвечала на звонки. Когда она видела его на общей кухне, то, как ни в чём не бывало, пыталась завести непринуждённый разговор. Не распыляясь о погоде и „как дела”, она говорила, что любит и ждёт, когда у него спадёт температура. В результате, он хамил и своё плохое настроение срывал на ней. Он старательно искал к чему придраться. Она же думала о том, на что можно не обращать внимания и пропустить мимо глаз и всех остальных органов. Всегда, когда хотелось материть его, она вспоминала, как они вместе прыгали на кровати и горланили песни Скрябина. И за это, она готова простить ему всё. Но к маю, она вынуждена была признать, что Лёлик стал отходить от дел, и поэтому привыкала к одиночеству. Большую часть своего времени она проводила либо за чтением книг, либо за ноутбуком, в Интернете. За собой Аня стала замечать, что она смотрела те ресурсы, которые год назад и не посмотрела бы, и начала слушать то, чего раньше не слушала. Самый сильный опиум мира сего ― музыка, завладел ей на всю жизнь. Что касается Феди, то он стал таким гулякой, что Анна могла рассчитывать на его компанию не так часто, но её утешало то, что это самый преданный человек, на которого можно опереться, чего не скажешь о Лёлике.

– Другого, я от тебя не ожидал, ― шутливо заметил Федя, когда увидел Аню за ноутбуком, которая смотрела в режиме Online Первый Альтернативный Музыкальный канал. Он уже привык, ― вот, я тебе принёс то, что ты просила, искал везде-везде, ― в руках у него была огроменная связка с дисками, дивидишками и даже с затёртыми кассетами, которые когда-то лежали в частных коллекциях.

– Феденька! ― Аня обернулась. И обрадовалась так, как радовались голодающие Поволжья, когда им показали буханку хлеба. ― Ты достал! Какой же ты у меня молодец! Я люблю тебя больше всего на свете!!! ― кричала девушка и бросилась расцеловывать парня бесчисленное количество раз. И когда шея с губами уже устали, она перестала благодарить.

– Эх, Анечка, ты уверена, что тебе сейчас нужна такая? Интеллектуальная музыка? Ведь надо много думать.

– Нужна, Федя, нужна. Нужно думать, для того бог и дал нам мозги. И не спорь со мной.

– А я и не спорю. Ты как всегда права. Меня смущает тот факт, что ты переживаешь из-за Лёлика и пытаешься отвлечься от грустных дум. Проблему нужно решать, а не убегать от неё.

– Не беспокойся. И хорошо, что я ведьма, мне некогда заниматься самокопанием. Год назад, при такой же ситуации, я бы загнулась. Всё течёт, всё меняется. Лёлик не такой уж и плохой парень.

– Это всё только твоё воображение, Аннушка. Не веришь мне. Зайди к нему в комнату невидимой, когда он уснёт. И всё поймёшь.

Девушка ничего не ответила, но задумалась. Нужно ли ей знать правду? Может лучше её не знать и продолжать такие же полуотношения с Лёликом? Но поскольку она ведьма, и её никак не накажут, то под покровом ночи, Анна вошла к нему в комнату. Все спали и мирно храпели, по комнате были разбросаны бутылки и окурки. Анне пришлось немножко взлететь, чтобы ничего не опрокинуть. „Он пил с друзьями, а со мной уже не желает”, ― первая мысль, пришедшая ей в голову. Она взяла в руки хранитель тайн нашего времени ― мобильный телефон. Щёлкая клавиши и джойстики, она искала в телефонной книжке себя. Можно сказать, что она нашла кого угодно: Коляна, Любимую, Киску, Машеньку, Дашеньку, Давалку, но только не себя (она нервно проверяла все номера. Своего не нашла, хотя точно помнила, что Лёлик его загнал в свой мобильник). Она залезла во „входящие” и увидела два своих вызова, которые были написаны телефонным номером. Девушка остолбенела от того горького факта, что её не вписали в телефон, что её обманывали. Это ей, дуре, везде мерещатся измены и предательства ― убеждал её Лёлик. Она залезла в „сообщения”. „Я же тебе столько писем написала хороших, а ты не сохранил ни единого”. Зато она нашла SMS-ки типа: „Котичек, я приду, любимая”, „Сладкая, я обязательно приду, когда ты скажешь”, „Я люблю спортивный” и т.д., и адресованы они были вовсе не ей. Слёзы котились по её щекам. Признать то, что её надежды не сбылись, поверить в то, что их совместное времяпрепровождение ― это мыльный пузырь, казалось для Ани невозможным. Сердце её разбивалось, как фужер, на мелкие кусочки. Она вспомнила ту сильную боль, которую когда-то пыталась забыть. Неприятные слайды стали прокручиваться у неё в голове. „Неужели и это моя ошибка? Неужели он, как Ежи? Неужели все они, как Ежи?” (Прошлой весной, когда Аня гостила у своей бабушки в Раве-Русской, ей понравился польский пограничник Ежи. Она думала, что это взаимно, а всё оказалось более чем банально. На одну женщину стало больше. «В это грязное дело её реально затусовали», ― впоследствии говорила она себе. Пообещал золотых гор, а потом…пренебрежение, насмешки и тупые подколы. Хорошо, что она не жила в Раве-Русской). Очередное кидалово со стороны любимого человека пробудило в ней самые подлые качества, на которые была способна хорошая ведьма. Глаза её налились ядовитой зеленью и гневом, капли слёз чуть не закипали у неё на лице. Анна налила в стакан воды и опустила туда почти новый Sony Ericsson Walkman. Телефон захлебнулся. Она взяла со стола швейцарский ножик и порезала все вещи Лёлика с такой злостью и ненавистью, что от одежды остались только нитки. И напоследок, она воткнула этот ножик в стоящий на столе раскрытый ноутбук. Она запрограммировала его так, чтобы, встав с кровати, Лёлик услышал: „Я умер”. Она взяла диск Скрябина и положила его себе в карман. Ей не хотелось засадить нож в сердце любимого, ей не хотелось превратить его в жабу. Просто хотелось узнать, как события будут развиваться дальше. Довольная, она ушла к себе.

Проснулась девушка от мощнейших стуков в дверь. Она открыла и увидела Лёлика в трусах.

– Это ты сделала? ― злостно спросил парень.

– Что? Это? ― надменно сказала Анна.