Во имя любви

– Но почему? – удивился Кэмден. – Ведь ты бы наверняка произвела фурор…

– Сомневаюсь. – Пенелопа поджала губы. – Все дамы единодушно решили, что я слишком своевольна… в ущерб собственным интересам. Вряд ли у лондонских женихов сложилось бы иное мнение. – Пен немного помолчала, потом продолжила: – Знаешь, я тогда не представляла, какую глубокую рану нанесла твоему тщеславию.

Кэм пожал плечами и, стараясь придать голосу беззаботность, проговорил:

– Осмелюсь заметить, что этот опыт оказался для меня полезен.

– Мне жаль, Кэм, – тихо сказала Пенелопа.

– Но ты не сожалеешь о том, что ответила отказом, не так ли? – Воспоминания о ее отказе вновь и вновь ранили его гордость.

– Все давно в прошлом, – мягко произнесла Пенелопа, и это было в ней ново. Пен, которую он знал, непременно ответила бы колкостью на едкое замечание.

Вновь склонившись над тарелкой с супом, Пенелопа начала есть с большим аппетитом. Когда же она проглотила последнюю ложку, Кэм спросил:

– Будешь противиться возвращению в Англию?

Пенелопа долго молчала. После чего ответила вопросом на вопрос:

– А ты хочешь, чтобы я противилась?

Кэмден нахмурился и проворчал:

– Как бы ни раздражал тебя мой деспотизм, – я дал Питеру слово, что верну тебя домой.

– Питер не был моим опекуном, – заявила Пен.

А вот он, Кэмден, был уверен, что она очень нуждалась в оном.

– Но Питер любил тебя и хотел, чтобы ты остепенилась.

Горький смех Пенелопы напомнил Кэму тот день, когда он сделал ей предложение.

– И чтобы обзавелась мужем и детьми, не так ли?

– А что в этом плохого? – буркнул Кэм.

– Мне это не подходит. Я никогда не выйду замуж.

Пен говорила слишком уж уверенно. Да и почему бы ей не быть уверенной? Ведь она жила так, как ей нравилось, и делала все, что хотела. Кэмден едва не зааплодировал ее дерзости. Только вот дерзость эта по какой-то необъяснимой причине злила его до такой степени, что хотелось кого-нибудь ударить, желательно – одного из ее проклятых любовников.

Пен бросила на него оценивающий взгляд и добавила:

– Я давно не обращаю внимания на мнение большинства. Поскольку же у меня нет ни мужа, ни отца, я вольна поступать так, как сама захочу.

– Но я намерен выполнить обещание, данное твоему брату, – проговорил герцог как можно спокойнее.

– Ударив меня по голове и связав по рукам и ногам? – с вызовом в голосе осведомилась Пенелопа.

– Если придется, – с раздражением ответил Кэм. Впрочем, одному только Богу было известно, что он предпримет в случае ее отказа.

Но тут Пенелопа вдруг потупилась и со вздохом сказала:

– Нет, не придется.

Кэмден вздрогнул от неожиданности. С удивлением глядя на собеседницу, он спросил:

– Пен, ты о чем? Какого черта?..

На губах Пенелопы – на этих невероятно соблазнительных губах – заиграла насмешливая улыбка.

– Раньше тебя было гораздо сложнее раздразнить, Кэм.

– Да, но…

Пен отодвинула от стола шаткий стул и встала. Несмотря на игравшую на губах улыбку, в ее глазах была печаль.

– Мы с Питером должны были встретиться в Париже, чтобы обсудить последнюю волю тети Изабель. Он собирался стать моим официальным представителем в Лондоне. И вот теперь мне придется разбираться с делами самостоятельно. Так что я вернусь домой. Даю слово. Но если мы с тобой будем путешествовать вместе, поползут слухи…

Еще до встречи Кэм все обдумал, поэтому тотчас сообщил:

– Мы будем избегать крупных городов до тех пор, пока не доберемся до моей яхты, пришвартованной в Генуе.

– В Генуе? Но ведь это означает, что мы отправимся той же дорогой, которой я ехала сюда…

– Будь я проклят, если решусь перевалить через Альпы в феврале, – проворчал герцог. – Да, мы отправимся на юг.

– Я могла бы поехать на юг самостоятельно.

Ему очень хотелось согласиться – хотя бы для того, чтобы освободиться от своего сумасбродного влечения к Пенелопе. Однако внутренний голос продолжал возмущенно восклицать: «Это же малышка Пен! Девчонка с растрепанными волосами и торчащими из-под грязного платья костлявыми коленками! Как ты можешь потерять голову от Пенелопы Торн?»

– Ты непременно попадешь в беду, если будешь настолько беззаботна, что возьмешь в качестве сопровождающего лишь этого ни на что не годного кучера, – проговорил герцог.

Глаза его собеседницы превратились в черные льдинки.

– Я не должна перед тобой извиняться или что-то объяснять. – Пен развернулась, собираясь уйти. – Приятного вечера, ваша светлость.

Кэм вскочил на ноги.

– Нет, подожди!

Он схватил Пенелопу за руку. В юности он прикасался к ней сотни раз, но сейчас… Исходившее от Пен тепло дрожью прокатилось по его телу, и Кэм тотчас же понял, что это была настоящая катастрофа. Он попытался представить себе лицо леди Марианны, но вместо ее холодной красоты увидел лишь черные как у цыганки волосы и горящие дерзостью глаза.

– Отпусти меня, Кэм, – тихо сказала Пенелопа.

– Даешь слово, что не сбежишь? – Герцог пристально взглянул на нее.

– Снег завалил дороги к северу отсюда, и я не удивлюсь, если дороги и в южном направлении тоже занесены.