Принцип высшего ведовства

Перед глазами прыгали мошки. Ярость – безысходная, темная, колкотала ведьмовским зельем и требовала выхода. Было бы можно – уже занялось бы все пламенем. Но не спалить же всю пятиэтажку, а заодно и ее жителей только потому, что здесь объявилась одна самонадеянная дура, причислившая себя к так называемым «вольным»?

Глубокий вдох. Спокойный выдох.

Эрик медленно поднялся, прикидывая в уме, что здесь можно сделать и как замаскировать следы убийства – в этот миг что-то серой тенью мелькнуло на самой границе зрения. Мохнатое, огромное… Демон, черт его побери, который все-таки остался в этом мире. Не иначе как для того, чтобы доесть два еще теплых тела.

Бросок яркого, огненного, энергетического сгустка. Громкое, словно досадливое, тявканье – и огромная туша, со звоном высадив стекло, тяжело шлепнулась на асфальт двумя этажами ниже, чтобы сбежать. А по пути рвать на куски все живое.

Эрик метнулся к окну, но только и успел заметить, как серое нечто, галопируя по асфальтовой дорожке, скрылось в недалекой рощице. Молоденькая ведьма, чей труп лежал в углу, все же преуспела: ухитрилась вызвать из-за границы бытия нечто особенное и весьма могущественное.

Ругаясь в полный голос, Эрик прогрохотал тяжелыми ботинками по темной и сырой лестнице, выкатился в слякотный мартовский вечер. Оставалось только молиться, чтобы монстр никого не встретил. Кто знает, какую силу влила в него жертва? Да еще и ведьма наверняка наделила его своим могуществом – иначе демон уже давно бы вернулся к себе, в свой план бытия…

Хвала судьбе, на улице было пустынно. Фиолетовые сумерки заполняли узкие улочки микрорайона, свежий ветер рвал воротник пальто, путался в рукавах. Эрик добежал до рощицы из десятка хилых деревьев, замедлил шаг. Из этого жалкого подобия сквера за версту несло демоном. Да еще каким!

Так, без паники. Зверь почти пойман. Осталось немного: захватить его в «клещи» и выбросить за пределы этого мира. Мелькнула мысль о том, что демон силен, непомерно силен – учитывая, что ушел после колдовской атаки… Эрик медленно, очень медленно двигался вперед. Где-то близко, в сплетении теней, под гнилым пеньком… Да-да, такая туша – и под пнем уместилась.

– Вот ты где, мой сладкий, – пробормотал Эрик, швыряя в дымчатую тварь еще один сгусток огня.

Из-под вспученных корней взвился столб черного дыма, мгновенно осел в жидкую глину и начал обретать форму гигантской мохнатой груши. Наверху, на маленькой голове прорезались два мерцающих глаза, бесформенный рот, полный трубчатых зубов…

Эрик зажмурился. Трудно рвать ткань мира, даже крошечную дырочку провертеть сложно. Особенно без предварительного ритуала. Сердце зашлось в дикой пляске, перед глазами потемнело, во рту мгновенно собралась горечь, как будто разжевал желчный пузырь. Но бело-розовая мембрана все-таки поддалась, разошлась в стороны, открывая проход – туда, куда лучше и не заглядывать.

– Пошел вон, – процедил Эрик положенные в таких случаях слова, нацеливаясь пальцами в застывшего демона, – ты не от мира сего, убирайся!

Тварь дернулась, как рыба на крючке. Подалась в сторону, как Эрику показалось, к разрыву. Горло сжалось, вверх, к нёбу, покатилась горячая волна – «ну давай, давай! Чего уставился?!!»

И Эрик гаркнул, выплевывая вместе с кровью:

– Пошел вон! Пошел…

Перед глазами, в стремительно сужающемся светлом пятне, мелькнула зубастая серая морда. Демон решил двигаться – но только не в сторону своего дома, а на врага.

«Его должно затянуть», – успел подумать Эрик, падая навзничь под неожиданно мощным ударом.

О себе колдун не беспокоился, и в темноте беспамятства таяло лишь сожаление о том, что не смог, не успел найти…

…Пусть продолжается бал

Мой день рождения, двадцать пятый по счету, удался на славу. Это значило, что коллеги поздравили, начальница, которую все за глаза звали Цаплей, задержалась после работы, чтобы отметить с нами. Разошлись около десяти – исключительно потому, что явился вахтер и принялся напоминать о необходимости очистить помещение. В результате я возвращалась домой почти в кромешной темноте, то и дело оскальзываясь в грязи и мысленно радуясь тому, что на ногах все-таки оказались кроссовки, а не вечерние туфельки на шпильке.

Хотя… что это я? Не люблю вычурной обуви на высоком каблуке. Кроссовки или мягкие кожаные туфли, вот что я предпочитаю на самом деле.

Я возвращалась домой.

В марте погода то и дело радует либо дождем, либо мокрым снегом, но сегодня небо оказалось чистым, с россыпью далеких звезд и голубоватым рожком месяца. К утру могло и приморозить, а сейчас под ногами хлюпало и чавкало. Так бывает, когда после дождя переходишь место ремонта теплотрассы, которое каждый раз забывают заасфальтировать.

В кармане привычно тренькнул мобильник, пришло сообщение. Я приостановилась, добыла телефон – так и есть, поздравления от сестрички. «Дорогой Вареник, желаю тебе всего-всего, большой зарплаты и огромнейшей любви». Танюха, как говорится, ничуть не изменила своему амплуа: она в миллионный раз обозвала меня вареником и, как минимум в сто десятый пожелала любви и денег. С ее точки зрения это как раз и были те самые две половинки счастья, которых не хватало старшей сестре.

Спасибо, Танька. Ты – единственный человек в этом мире, на которого я могу положиться как на себя. Невзирая на обидное, но уже привычное прозвище «Вареник». Я и не похожа ничуть на этот продукт из теста. Может, в детстве и было внешнее сходство, а теперь – нет, никакого… Разве что самую малость?

Я спрятала свой старенький, изрядно потрепанный жизнью мобильничек, и зашагала дальше. Под ногами звучно чмокала жидкая глина, но на сердце по-прежнему было тепло и уютно; давали о себе знать выпитое шампанское, конфеты, поздравления и мысли о том, что двадцать пять – это классный возраст.

Путь мой лежал сквозь жиденькую рощицу из нескольких ясеней, насквозь прошитую лимонным светом далеких фонарей, по грунтовой дороге, а затем – по старой брусчатке, до пятиэтажек. В одной из них я невероятно дешево приобрела квартиру, и, помнится, целую неделю находилась в эйфории от удачной покупки. Так и жила там, вот уже второй год. Все-таки это счастье, когда имеешь собственную жилплощадь.

Я отчаянно балансировала в хорошо вымешанной за день грязи и уже предвкушала, как улягусь под теплый плед с чашкой горячего чая и шоколадкой, как вдруг…

Нет, это просто не могло быть правдой. Наверное, померещилось.

Я замерла, судорожно вцепившись в сумку. Во рту внезапно стало кисло, а под ребрами все стянулось в болезненный узел.

В десяти шагах от меня, под ясенем, лежал в грязи человек. И дело даже не в том, что он неподвижно лежал – мало ли здесь бродит любителей распить бутылочку-другую? Но рядом… над ним… Нависало нечто. Серое, обросшее густым мехом. И – расплывчатое, словно кто-то напрочь выкрутил у меня в глазах резкость.

Прошло мгновение.

Я поморгала, судорожно соображая, что делать дальше. Внятных мыслей не было, все они разом телепортировались куда-то в недосягаемые дали, оставив меня одну, в полном недоумении и растерянности.

Существо – если, конечно, оно действительно присутствовало не только в моем воображении – зыркнуло в мою сторону, показало кошмарного вида зубищи… А затем отскочило от жертвы и метнулось в кусты.

Ни единой веточки при этом не шелохнулось.

Я на всякий случай потерла глаза, наклонилась и подняла из грязи камень размером с кулак. Ну, мало ли что…

Во рту по-прежнему было мерзко, ноги подгибались, и пальцы сделались ватными, неловкими. Человек на земле не шевелился. Серая тварь больше не появлялась.

Господи, а что дальше-то делать?

Идти вперед – страшно.

Стоять посреди крошечной рощицы – и того страшнее.

Подойти к «телу»? И противно, и ненужно. И тоже… страшно.

Потому что в тот миг мне показалось, что свалила того человека совсем не бутылка дешевого самогона, нет. Я прямо-таки нутром почувствовала, что все дело в странном существе. Вспомнила небезызвестные «X-files». В панике огляделась, сжала покрепче камень.

Что делать, что делать… Жить в роще не останешься. И вокруг вроде бы никого – ни людей, ни зверей, ни обросших шерстью монстров.

Я медленно, очень медленно приблизилась к жертве чудовища. Было темно, но у пятиэтажек горели фонари, желтые конусы резали мрак, словно желе, и потому я сумела кое-как разглядеть пострадавшего.

Темные, коротко остриженные и взъерошенные волосы, тщательно выбритый подбородок, лицо кажется белым, словно гипсовая маска. Черные брови вразлет, красивый, нервный нос с небольшой горбинкой. Из приоткрытых губ глянцевой змейкой тянулась кровь, и белоснежный свитер весь набух, напитался этой кровью… Я выругалась. Господи, и как же хорошо день начинался! Двадцать пять, все еще впереди, коллеги уважают, начальство ценит. И тут – получите. Свеженький труп на ночь глядя. Что делать-то?

Холодея от ужаса, я присела на корточки, свободной рукой притронулась к шее мужчины. Кожа еще хранила тепло, но пульс, похоже, отсутствовал. Я начала тихонько поскуливать от страха, повернула голову мертвеца набок. Черт! Черт… Красивый молодой мужчина… был… А теперь, теперь?.. Милицию вызывать, что ли? Скорую? Хотя… на кой ему скорая? Хм…

Я кое-как нащупала в кармане куртки телефон, а сама все озиралась по сторонам. Вдруг опять появится серое нечто, которое – в чем я уже не сомневалась – убило этого парня? Но вокруг темнели только силуэты молодых деревьев, на шелковом небе блестел тоненький серпик месяца, и под ногами по-прежнему чавкала мартовская грязь… Я кое-как набрала заветное «02» – там, само собой, было занято. Начала было набирать «неотложку» – но тут же почувствовала, как онемела и замерзла рука, словно ее полчаса держали во льду.

– Не нужно, – донесся едва различимый шепот, – не нужно никуда звонить.

Мамочки.

Я сдавленно пискнула, подалась назад – и, конечно же, села в лужу, в самом прямом смысле.