Не уснешь всю ночь

Он опустил ресницы, слегка улыбаясь:

– Что ж, я рад, что вы пришли извиниться.

– И не мечтайте! О’Нейлы не извиняются! В его глазах промелькнула вспышка.

– Разве? Они что, не поют и не музицируют? Он стремительно приблизился и, прежде чем она успела воспротивиться, схватил ее и опустил рядом с собой на стул возле рояля. Эмбер глотнула воздух, высвободилась, но тут его глубокий спокойный голос пригвоздил ее к месту:

– Это музыка вас так раздражает или мужчины? Она издала презрительный смешок:

– Не будьте глупцом! Я люблю музыку. Обхватив талию Эмбер загорелой рукой, Гай притянул ее к себе.

Она попыталась высвободиться, но его тело было таким большим, мускулистым и твердым как железо!

Чистый запах мужского тела, мужественное тепло, его прикосновение привели ее чувства в смятение. Эмбер следовало оттолкнуть Гая, встать и уйти, но что-то удерживало ее на месте.

– Какую музыку вы любите?

– Всю! Шопен. Дебюсси. Чайковский, само собой.

– О, само собой! – Он улыбнулся.

– Не смейтесь, – сказала она быстро, – у каждого свой вкус.

– Естественно. Если вы предпочитаете слушать мертвых.

Его дыхание щекотало ей ухо. Губы Гая были довольно близко, и она ощутила некий отголосок в своем теле…

– Может, они и мертвы, но их музыка будет жить вечно. – Она бросила на него вызывающий взгляд: – Можете вы то же сказать о себе?

Он выглядел явно озадаченным:

– Теперь вы и в самом деле попали в больное место. Внезапная мысль поразила Эмбер.

Она могла. Слегка наклонившись, она могла облизнуть его сильную загорелую шею и ощутить ее соль на вкус. Доставить ему удовольствие своим языком…

Адреналин, должно быть, вскружил ей голову.

– Думаю, к вашему списку можно добавить и Шопена? – продолжил Гай с насмешкой. – Не слишком ли это для вас слабенько, Эмбер?

– Нет. Эти шедевры – проникновение в мою душу. – Она повернулась и посмотрела на него.

Гай встретил ее ясный взгляд и услышал свой внутренний голос: «Ты знаешь свою слабость. Такие ресницы! И эти поразительные глаза…»

Эмбер почувствовала – предательский румянец вот-вот затопит ее.

Его рот был так смертельно прекрасен и так близок, что ей пришлось задержать дыхание.

«Ради бога, Эмбер! Должно быть, усталость расстроила твои чувства. Только из-за того, что у него точеный рот и потрясающий профиль, ты не должна забывать о реальности. Возьми себя в руки и уходи!»

Так ее мать всегда говорила ей, а уж Лиза О’Нейл знала об этом лучше остальных: «Когда ситуация становится серьезной, мужчины исчезают».

Правда, Эмбер никогда не следовала мудрым советам матери, но это не означало, что она должна была потерпеть поражение и на этот раз!

– Давайте посмотрим, Эмбер. – На таком расстоянии она могла чувствовать вибрацию его глубокого голоса в груди. – Ваши губы подобны вишням и розам. Я думаю, мне стоит их попробовать…

Она напряглась в ожидании, пульс участился, но вместо ожидаемого поцелуя Гай продолжил изучать ее.

– А ваши глаза… – Он сделал паузу. – Что рифмуется с аметистом?

Он напел несколько мелодий, остановившись на «Элеоноре Ригби», и запел нежно:

– Эмбер О’Нейл, губы сладкие, как вино. А ее глаза как прозрачный аметист. Никогда не была поцелованной, Эмбер О’Нейл. Ей почти тридцать, и она рано ложится спать, мечтая об объятиях любви.

Гай не допел следующий кусок, просто сыграл его. Ему и не нужно было. Она его помнила. В сердце больно кольнуло.

– Очень забавно. Хотя не все правда.

– Что именно?

– Все! – Ее грудь быстро поднялась и опустилась.

Любой на ее месте чувствовал бы себя одиноким. Она скучала по матери каждую минуту каждого дня. Это так естественно! Они были неразлучны. После того как Эмбер ушла из балетной труппы и покинула всех своих друзей, она не имела возможности завести новых – кроме тех, которые работали в пассаже.

И она знала, почему он подумал, будто ей почти тридцать. Это все из-за ее одежды! Ох эта постоянная нехватка денег! У Эмбер была только одна возможность обновлять гардероб – винтажный магазин за углом, торгующий слегка поношенной одеждой с цветочными узорами.

А еще по вечерам она должна была выступать в испанском клубе в Ньютауне – и так несколько недель по субботам. На вырученные деньги Эмбер собиралась разнообразить ассортимент. Но, может, она потратит часть заработка и купит себе что-нибудь модное?..

Например, новые джинсы? Маленькую куртку?

Затем она вспомнила Серену. Она обещала выдать Эмбер аванс за дополнительное выступление в четверг.

Эмбер заметила – лицо Гая расплылось в медленной, сексуальной, дразнящей улыбке, собравшей морщинки в уголках глаз.

Она рискнула мельком заглянуть в их серую глубину:

– Извините за то, что ударила вас…

– Ничего. Давно меня не шлепала красивая женщина. Это было довольно впечатляюще.

Сердце Эмбер учащенно забилось, и она отвела глаза.

– Смотрите, у вас синяки здесь… и здесь. – Он нежно провел кончиком большого пальца под ее глазами. – Вам нужно прекратить все эти гуляния, Эмбер. Вам нужно поспать.

Нужно переменить тему. Если не упоминать о сексе, ничего не произносить и не смотреть на его губы…

Ее губы пересохли, но она сражалась с желанием облизнуть их кончиком языка. Она заметила, как в его понимающих глазах мгновенно вспыхнул огонек. О боже! Он видит ее насквозь.

– Что вы вообще здесь делаете? – Она сохраняла любезный тон. Не слишком заинтересованный, по-соседски вежливый. – Джин не говорила о том, что вы здесь остановитесь.