Убийца возвращается дважды

Усков уточнил:

– Гуляев предоставил железное алиби. Но если говорить начистоту: кто знает, сколько у погибшей было любовников?

Анна перелистала материалы дела и проронила:

– У меня есть и другие вопросы.

– Ко мне или в принципе? – спросил Усков, и в его маленьких глазах заплясали чертики.

– Вот, взгляните. – Она показала снимок ножа. – Орудие убийства.

– Ну да, видел, знаю.

– Тогда поясните. Убийца взял нож с кухни Паниной или принес с собой?

– А что сказано в материалах дела?

– Об этом ни слова.

– Я тоже не помню. Прошло тридцать лет.

Анна подняла глаза и зафиксировала взгляд на лице Ускова, намеренно выбрав объектом внимания его вздутый нос.

– Как можно было допустить такую небрежность?

– Вопрос не ко мне! – зло отозвался он. – Я работал с тем, что имел.

– В то время родители Паниной были еще живы. Они могли опознать нож.

– Послушайте, уважаемая, – с сочувствием начал Усков, но Стерхова его прервала:

– Меня зовут Анна Сергеевна.

Он продолжил:

– Послушайте меня, старика. Ничего вы из этого дела не выжмете, как ни старайтесь.

– Ну, это мы посмотрим, – сказала Анна и задала следующий вопрос: – В доме Паниной был установлен телефон?

– Был, это я помню. Ее мать вызвала милицию с домашнего телефона.

Анна замолчала, сомнения одолевали ее все больше и больше. Этот закоренелый представитель следственной бюрократии выглядел ненадежным союзником и не внушал никакого доверия.

– Кто-нибудь звонил Паниной тем вечером перед убийством? Запрос на телефонную станцию делали?

Усков почесал пальцем нос, словно избавляясь от ее упорного взгляда.

– Возможно, я путаю с каким-нибудь другим делом, но, кажется, за час до убийства Паниной звонили из телефона-автомата. Соединение было прервано, трубку положили, как только она ответила. – Он постучал пальцем по папке со следственными материалами. – Вы проверьте, там наверняка есть ответ с телефонной станции на запрос следователя.

– Его там нет.

Усков предпринял отчаянную попытку выглядеть удивленным:

– Странно… А мне казалось, что он там был.

Это замечание разозлило Стерхову. Она взяла начальственный тон и заговорила так, как будто знала больше, чем он:

– На каком основании вы направили ходатайство о приостановке предварительного следствия по делу Паниной?

Усков заволновался, вероятно, предположив, что в ее вопросе кроется какой-то подвох.

– В связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Криминалист Бернарделли выдал письменное заключение о выполнении всех следственных действий, которые ни к чему не привели. Мы были в тупике.

– На мой взгляд, вы и этот Бернарделли угробили живое, небезнадежное дело.

Толстяк сузил глазки:

– Не стоит бросаться такими словами, уважаемая Анна Сергеевна. Посмотрим, что выйдет у вас, если вы рискнете взяться за это дело.

Стерхова резко встала:

– Мне нужны вещественные доказательства по делу Паниной. Где они?

– Хранятся в подвале. Идемте, я провожу. – Усков тоже встал и указал глазами на документы: – Советую записать номер квитанции о принятии на хранение. Так будет проще найти.

– Эта информация уже в моем телефоне, – сказала Анна и направилась к двери. – Идемте!

Они спустились в подвал, но помещение склада вещественных доказательств оказалось запертым на замок. Усков разыскал по телефону кладовщика, и тот вскоре явился.

Немало времени ушло на то, чтобы разыскать регистрационный журнал за восемьдесят девятый год. Но как только кладовщик нашел его и сверился с номером квитанции, он указал номер стеллажа, полку и место, где хранились вещественные доказательства по делу Паниной.

Все трое подошли к стеллажу. Анна выдвинула картонную коробку и заглянула внутрь. Потом обернулась и сухо проронила:

– Здесь пусто.

Глава 6. Кусок памяти

– Мне надо с тобой поговорить, – в трубке прозвучал встревоженный голос матери.

– Что случилось? – Анна перевернулась на бок и натянула на себя одеяло. – Сколько сейчас времени?

– Шесть тридцать.

– Утра?

– Ну не вечера же!

– У тебя злой голос.