В сентябре вода холодная

Глава 9

Жестокий романс

Вечером в служебной квартире раздался телефонный звонок. Выскочив из ванной, Анна схватила трубку:

– Здравствуй, мама. У тебя все в порядке?

– Что я… – грустно сказала мать и поинтересовалась: – Как там у тебя? Как городок?

– Не знаю, что сказать… – Анна замолчала, и вдруг подобрала нужное слово: – Он – душный.

– Одно радует, что ты там ненадолго.

– Сегодня шестой день командировки.

– Вот видишь, уже считаешь дни. Раньше такого не было.

– Это ни о чем не говорит… – сказала Анна.

– Поссорилась с Николаем?

– С чего ты взяла?

– Кому понравится такой образ жизни? Он – в Придивном, ты – в лучшем случае в Москве или мотаешься по городам и весям. Я знала, что ничем хорошим эти отношения не закончатся.

– Может быть, так и лучше…

– Да ты в своем ли уме?! Опомнись! Тебе тридцать восемь, а у тебя нет ни мужа, ни детей, ни плетей!

– Ах, оставь, мама! – вскинулась Анна. – Этот разговор без начала и конца!

– Вспомнишь мои слова, да поздно будет, – всхлипнула мать, но тут же сказала: – Иван развелся с женой.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы знала, что он свободен. Признайся, Аня: ведь не так уж плохо вы жили? Ну гульнул мужик разок или два, так ведь не сахарный, с него как с гуся вода.

– Где-то я уже слышала эту фразу, – скривилась Анна. – Сейчас положу трубку, а ты не сердись – мне завтра рано вставать.

– Не буду, – послушно сказала мать.

– И пообещай, что не станешь болеть. Ты у меня одна.

– Обещаю.

Назавтра утром приехал Рябцев. В назначенное время Анна ждала его на скамейке возле подъезда.

Он вышел и распахнул тяжелую дверцу «Волги»:

– Прошу!

Стерхова уселась на переднее сиденье, пристегнулась и, дождавшись, пока он сядет, спросила:

– Сколько нам ехать?

– Недолго. До Энска около семнадцати километров.

– Ах да! Ангелина мне говорила.

– Уже обзавелись новыми знакомствами?

– Ехала в одном купе с директором Энского радиозавода.

– Дружите с Горской?! – Рябцев удивленно взглянул на Анну.

– Всего лишь оказались попутчицами.

– Семейство Горских принадлежит к местной элите. Он – университетский профессор-медик. Она – директор крупнейшего в России завода, налоги которого составляют половину областного бюджета.

– Выходит, Горская – региональная величина? – усмехнулась Анна.

– Берите выше, федерального масштаба.

– Давно занимает пост директора?

– Три года. До нее заводом управлял Герой труда Николай Порфирьевич Хаустов, известный в наших местах человек.

– На даче у Горских я познакомилась с Евгением Хаустовым. Они, случайно, не родственники?

– Отец и сын.

– Ну что же, все в рамках привычного, – подытожила Анна. – Элиты обособляются и никого к себе не впускают.

– Но вы-то в их круг попали! – Рябцев расхохотался.

Она в ответ улыбнулась:

– Я – столичная штучка.

– И здесь вы, конечно, правы. В провинции уважают посланцев столичных ведомств.

– Не скажите. Меня в следственном отделе встретили без восторга.

– Понимаю… – нахмурился Рябцев. – Остерегайтесь Шкарбун. Она хоть и дура, но идейная. И, уж если ей что-нибудь взбредет в голову, идет напролом. К тому же ленива, не любит лишней работы.

– Это я заметила. А что скажете про Домрацкого?

– Ничего. Его перевели в отдел, когда я там уже не работал. Вот Демин, руководитель отдела, – стоящий мужик. Слышал, что он болеет?

– Мы с ним еще не встречались. Планирую навестить.

– В больнице? – спросил Рябцев.

– А почему бы и нет? Вполне по-человечески. – Стерхова пригнулась, чтобы разглядеть через лобовое стекло номер дома. – Ну вот, кажется, приехали…

Рябцев затормозил.

– Вы надолго?

– Как получится. – Анна открыла дверцу и вышла.

– Тогда я отъеду по своим делам, если что – позвоните.

Стерхова перебежала двор, вошла в подъезд и услышала, как сверху кто-то спускается. Еще несколько шагов, и на лестнице появился худой мужчина в плаще военного образца.

– Геннадий Михайлович?! – Анна узнала соседа Горских и оторопела.

– Здравствуйте, Анна Сергеевна. – Он тоже удивился. – Какими судьбами?

– Я здесь по делу… – Стерхова заглянула в блокнот: – В тридцать вторую квартиру.

Переменившись в лице, Геннадий Михайлович тихо выдохнул:

– Там проживаю я…

– Вы – Воронцов?!

– Так точно. – Он опустил голову. – Так и знал…

– Что именно?

– Знал, что рано или поздно ко мне придут из полиции.

– Ага… – усмехнулась Анна. – Продолжим разговор у вас или, если хотите, на улице?

– Идемте ко мне. Только подождите, я позвоню на работу.

Пока Воронцов говорил с начальством, Анна мысленно хвалила себя за то, что приехала рано и застала его до того, как он ушел.

Они поднялись в квартиру, по которой с первого взгляда стало ясно, что здесь живет холостяк.

– Идемте в комнату. – Воронцов отбросил плащ и портфель, и они расположились возле стола.

Теперь, на свету, Стерхова смогла его рассмотреть. Возможно, некогда Воронцов был привлекательным, однако он принадлежал к такому типу мужчин, которые из подтянутых и поджарых с годами превращаются в тощих.

– С чего вы решили, что к вам кто-то придет? – спросила Анна.

– Не кто-то, а полиция, – въедливо уточнил Геннадий Михайлович.

– Объясните, почему?

– Дней десять назад я узнал, что стало с Юлей. – Лицо Воронцова перекосилось гримасой боли. – И все-таки этот мерзавец ее убил…

– Вы о ком?

– О муже.

– Вот оно что. – Анна положила на стол блокнот и ручку. – А я, грешным делом, подумала, что это вы решили признаться.

Воронцов не выказал удивления, только спросил:

– Признаться в чем?

– В убийстве.

– С чего вы взяли?

– Начало было многообещающим.

– Боже, какие глупости!

– Тогда давайте поговорим.

– А я не отказываюсь.

– Расскажите о ваших отношениях с Юлией Савельевой.

Воронцов надолго замолчал, и Стерхова решила, что он не расслышал вопроса.

Она повторила:

– Какие отношения у вас были с Савельевой?

– Я понял, понял. – Геннадий Михайлович поднял глаза и внимательно посмотрел на Анну. – Поймете ли вы?

– Пойму.

– Юлия была такой нежной, боязливой, застенчивой. – Воронцов задумчиво усмехнулся: – Когда она появилась в бухгалтерии, я даже не заметил ее. Однажды, восьмого марта, принес цветы, поздравил женщин и обнял первую, кто попалась. Это была Юля. И вот, поверите ли вы, меня прострелило таким зарядом нежности и желания, что я едва не свихнулся. С тех пор стал искать встречи с ней. Заглядывал в бухгалтерию, караулил возле столовой…

– Возможно, мой вопрос покажется вам наивным, но я все же спрошу, – прервала его Анна. – Вы знали, что у Юлии Савельевой есть муж и ребенок?

– Конечно, узнал в первый же день. Я тоже был мужем и отцом, но это не имело никакого значения.

– Юлия ответила взаимностью?

– Не сразу… – Воронцов опустил голову.

– Но все же ответила, – подвела итог Стерхова. – И долго все продолжалось?

– Что именно? – Геннадий Михайлович вскинул голову.

– Ваша связь.

– А никакой связи не было.

– Нет, подождите. – Анна в замешательстве замолчала. – Вы только что сказали, что Юлия ответила взаимностью.

– Дала понять, что неравнодушна.

– Выходит, интима у вас с Савельевой не было?

– Зачем же вы так?

– Как?

– Опошлили все, что свято.

– Я не поняла характера ваших отношений, – отрезала Стерхова.

Воронцов ответил с таким трудом, будто вместе со словами протолкнул тугой, неподдающийся поршень:

– Наши отношения были… почти платоническими.

– Ого, – брякнула Анна и напрямую спросила: – Сколько вам было лет?

– Тридцать пять.

– В таком зрелом возрасте мужчины требуют большего.

– Думаете, я не хотел?

– Хотели близости, но Савельева не решалась?

– У вас протокольный лексикон! – взорвался вдруг Воронцов.

– Я – следователь, – спокойно заметила Стерхова. – А вы – подозреваемый.

– Несете какой-то бред!

– Считаю, что у вас был мотив для убийства.

– Какой именно? Поделитесь.

– Из серии: так не доставайся же ты никому.

– Чушь собачья!

– И чем все закончилось? – Всем своим видом Анна показывала, что не верит ни одному его слову. – Говорите, у меня мало времени!

– Однажды Юля сообщила, что между нами все кончено.

Стерхова подвела черту:

– Закончили, не начав…

– А вы по-мужски циничны, – с горечью в голосе проронил Воронцов, – обычно женщины рассуждают иначе.

– Смотря какие женщины. Я рассуждаю так, – отрезала Стерхова. – Преследовали Юлию после разрыва?

– Преследовал? Я бы так не сказал. Видите ли, к тому времени я из-за нее ушел из семьи и надеялся на совместное будущее.

Анна смерила Воронцова взглядом и внятно проговорила:

– Если откровенно, то вы поступили как безголовый юнец или идеалист. Позвольте неприятный вопрос?

– А вы считаете, другие были приятными? – с обидой справился Геннадий Михайлович и безразлично махнул рукой: – Впрочем, валяйте.

– Вы не состояли на учете в психоневрологическом диспансере?

– По поводу пьянки? – Он обиженно вспыхнул: – Нет! Никогда!

– А по другим показаниям? Например, депрессия, нервные срывы и прочее?

– Хотите меня обидеть?

– Нисколько. Просто пытаюсь все прояснить, многое непонятно. Вы были одержимы Савельевой?

– Я очень ее любил.

Трагедия превращалась в фарс, и во всем происходящем было нечто комичное. Стерхова отбросила сантименты:

– Где вы были в то утро, когда погибли Савельевы?

– Зря вы так… Юлия сломала мне жизнь, но я не смог бы ее убить, – тяжело процедил Воронцов.

– Вы, кажется, не расслышали вопроса. Мне повторить?

– Не надо.

– Так где вы были в то сентябрьское утро?

– Мне нужно вспомнить.

– Знаете… – Стерхова сделала паузу и потом продолжила: – Когда случается нечто трагичное, вроде смерти любимой женщины, человек запоминает тот день навсегда и во всех подробностях.

– Люди бывают разными.

– Значит, не помните?

– Поймите, я не привык бросаться голословными утверждениями. С тех пор прошло двадцать лет.

– В ближайшие дни я приглашу вас в отдел для дачи показаний. К тому времени прошу подготовить алиби. Конечно, если оно у вас есть. Сейчас попрошу продиктовать мне номер вашего телефона и назвать место работы. – Анна взялась ручку и приготовилась писать.

– Сначала телефон… – сказал Воронцов и продиктовал цифры.

– Теперь место работы.

– Энский радиозавод.

Стерхова подняла удивленный взгляд и уточнила:

– В какой должности?

– Финансовый директор.

– Ну вот что… – Она поднялась с места. – До нашей следующей встречи попрошу вас никуда не уезжать из города. Отныне вы находитесь в статусе подозреваемого.

Глава 10

Чудны дела твои, господи

На часах было без четверти десять, а Рябцев не отвечал на звонки. Стерхова ощущала растерянность, что с ней бывало нечасто. Задумавшись, она вышла со двора и зашагала по улице.

Ее удивили… нет, пожалуй, насторожили совпадения, которые произошли этим утром. Первое – любовником Юлии Савельевой оказался знакомый ей человек. И это при том, что она сама здесь мало кого знала! Второе – Воронцов работал у Горской. Порознь эти события могли оказаться случайностью, но вместе – вряд ли.

Что касается самого Воронцова, его личность была одновременно зловещей и смехотворной – поди разберись в его «амплуа». На вопрос, виновен ли он в смерти Савельевых, ответа пока не было. Все зависело от того, какие аргументы он приведет, давая официальные показания, будет ли иметь твердое алиби и кто его подтвердит.

Пройдя несколько кварталов, Стерхова опять позвонила Рябцеву, и тот снова не ответил. Она собралась ловить такси, но сообразила, что в Энске работает мобильное приложение.

Уже через минуту ее подхватила желтая колымага.

– Знаете, где следственное управление? – спросила Анна.

– Пристегнитесь, – угрюмо сказал таксист и тронулся с места.

– Так знаете или нет?

– А кто их не знает…

За время пути Стерхова и таксист ограничились лаконичным диалогом, и это ее устраивало. Она терпеть не могла болтливых и артистичных водителей. Таким всегда хотелось дать на чай, и эта обязательность была унизительной.

Дежурный офицер управления одним звонком решил вопрос ее пропуска. Он же сказал, что хранилище вещественных доказательств располагается в соседнем корпусе, куда ведет подземная галерея.

Пройдя по ней, Стерхова оказалась у двери хранилища, сунула в окошко служебное удостоверение и разрешение на выемку вещественных доказательств. Но кладовщик говорил по телефону внутренней связи и не спешил ее обслужить.

Через минуту Анна не выдержала:

– Вы меня задерживаете.

– Пожалуйста, подождите, – ответил он.

– И не подумаю. Сейчас же напишу на вас рапорт и отнесу в приемную начальника управления.

Взглянув на Стерхову, кладовщик мгновенно оценил ее потенциал и проронил в трубку:

– Минуту подожди.

– Минутой не обойдетесь, – дала комментарий Анна.

Он взглянул на предъявленный документ и произнес:

– Две тысячи первый год… Сейчас поищу. – Склонившись над компьютером, кладовщик вбил в программу номер и дату открытия дела, тут же распечатал на принтере два листа, протянул их Анне и распахнул перед ней дверь хранилища:

– Сами найдете? Сориентируетесь?

– Найду.

Она изучила документ. Вместе с шифром размещения кладовщик распечатал опись вещественных доказательств, что было весьма кстати. Взглянув на шифр ближайшего стеллажа, Анна определилась, в какую сторону двигаться. Она быстро отыскала нужную коробку, однако, пересмотрев предметы и сверившись с перечнем, обнаружила, что в ней нет пистолета Макарова.

Вместе с коробкой Анна отправилась обратно к кладовщику и, когда до него осталось несколько стеллажей, услышала голоса:

– Но вы уж как-нибудь договоритесь между собой. Не дело, если за вещдоками по одному и тому же делу отправляют сразу двоих.

В ответ послышалось нечто малопонятное, удалось выделить только два слова: «Где она?»

– Стерхова в хранилище. Придется вам подождать. – Кладовщик замолчал и неожиданно вскрикнул: – Куда же вы?

Анна прибавила шагу, однако, дойдя до двери, застала там только кладовщика.

– Чудны дела твои, господи. – Он помахал бумажкой. – Сейчас приходили за вещдоками по вашему делу.

– Кто? – спросила она.

– Не успел представиться, быстро сбежал.

Анна взглянула на документ.

– И что это значит?

Кладовщик только развел руками:

– Не знаю, как объяснить.

– Как выглядел этот человек?

– Я в это время говорил по телефону. Определенно могу сказать лишь одно – это мужчина.

– Как одет? В штатском или форме?

– В окошко не разглядеть. Но, кажется, плащ был военный.

– Рост?

– Определенно – высокий. Через окошко, я видел только его шею.

– Возраст хотя бы определили? – разочарованным тоном спросила Анна.

– Около пятидесяти… А может, за пятьдесят…

– Ну да… Как говорится, дистанция огромного размера… – хмыкнула Стерхова и кивнула на коробку с уликами: – Здесь нет одного предмета.

– Какого? – Кладовщик заглянул в перечень, а потом в коробку. – Ну да, вижу, нет пистолета Макарова. Ну что же… И такое бывает. В перечень внесут, а потом изымут. Забирайте что есть, а то и этого не останется.

– Я напишу рапорт.

– Пишите. За двадцать лет здесь побывало много людей. Так что вряд ли найдут.

Кладовщик оформил все необходимые документы, Стерхова поднялась в приемную, поставила печать и в преотвратнейшем настроении вышла из управления.

Но здесь ее ждала приятная неожиданность. Из припаркованной «Волги» выглянул Рябцев и помахал рукой:

– Анна Сергеевна! Я здесь! – Он вышел из машины, забрал у нее коробку и поставил на заднее сиденье. – Простите великодушно, что не отвечал на звонки. Вышел по делам, а телефон остался в машине. Память уже не та. Когда увидел непринятые, перезвонил, но вы были вне зоны доступа.

– В подвале, – уточнила она, усаживаясь в автомобильное кресло.

– Я так и подумал. Вы предупреждали, что пойдете в хранилище. Приехал сюда, а тут и вы из подъезда вышли.

– Видите, как удачно все получилось, – мрачно заметила Анна.

– Удачно-то удачно, да что-то вид у вас невеселый, – заметил Рябцев.

– Есть причина. В коробке с уликами недостает пистолета Савельева.

– Он точно там был. Я это помню.

– Кто-то затирает следы…

– Да полно вам, дорогая Анна Сергеевна! Следы по этому делу давно затерты. Никто не знает, как и когда пропал пистолет.

– Но зачем-то его забрали?

– Сие нам пока неведомо.

– Уверена, что дело не в отпечатках…

– На пистолете были только пальцы Савельева. Никаких других. Возможно, преступник опасался, что мы проведем сравнительный анализ пуль и нарезного ствола?

– Но пуль-то нет и вряд ли найдутся. К тому же нам неизвестно, где и в кого стрелял Виктор Савельев.

– Да-а-а… Кругом одни непонятки.

– Вот-вот, – уныло заметила Анна.

Рябцев посмотрел на часы:

– Минут через тридцать будем в Урутине.

Однако в Урутине они оказались гораздо раньше. Стерхова распрощалась с Рябцевым, забрала коробку и зашагала к отделу. Первым, кого она встретила, был Домрацкий.

Окинув ее откровенным взглядом, он указал на коробку:

– Улики по делу Савельева? Вчера подписывал разрешение.

Склонив голову набок, Анна проговорила:

– И, кажется, не одно…

– О чем это вы? – удивился тот.

– Когда я была в хранилище, туда пришел человек с таким же разрешением. Ведете двойную игру? Хотели мне помешать?

– Да я и не думал! – вспыхнул Домрацкий. – На документе была моя подпись?

– И подпись, и печать, все – живое.

– Ну, знаете… – Он помотал головой.

– Что?

– Это никуда не годится.

– Что будем делать? – спросила Анна.

– Идемте со мной! – Домрацкий взял ее под руку и потащил за собой.

Они вошли, буквально ворвались в приемную и наткнулись на испуганный взгляд секретарши.

– Господи! Как же вы меня напугали!

– Скажите, Кристина, – громко сказал Домрацкий, – сколько экземпляров разрешений на выемку вещдоков по делу Савельева вы напечатали?

– Два… Один экземпляр для Анны Сергеевны, второй я подшила в дело.

– Где это дело? Принесите его сюда! – распорядился Домрацкий.

– Да вот же оно. – Кристина шагнула к шкафу, сняла с него толстенную папку и положила на стол.

– Ищите!

– Сейчас… – Перелистав до нужного места, Кристина вдруг замерла, ее лоб и по-юношески пухлые щеки зарделись. Она перевела взгляд на Домрацкого и сказала: – Его здесь нет.

– Ищите лучше!

Убедившись в том, что повторный поиск не дал результата, все трое переглянулись, но только Стерхова озвучила повисший в воздухе вопрос:

– Кто мог взять? – Она оглядела стены: – Здесь установлены камеры наблюдения?

– Нет, – ответил Домрацкий.

– Почему?

– До сих пор они были не нужны, но теперь придется установить. – Направившись к кабинету, он приказал секретарше: – Сегодня же напиши объяснительную. В ней укажи, когда и на какое время отлучалась, а также имена тех сотрудников, кто оставался в приемной. Впрочем… – Домрацкий безнадежно махнул рукой. – Если бы ты запирала дверь, это имело бы смысл.

– Значит, не вспоминать? – осведомилась Кристина.

– Вспоминай.

– А как насчет объяснительной?

– Пиши!

Явившись в кабинет, Стерхова взялась за изучение содержимого коробки. Стреляные гильзы ее интересовали меньше всего. В отсутствие оружия и пуль они не имели ценности. А вот к дамской сумочке руки тянулись сами.

Это была недорогая сумка синего цвета из искусственной кожи. Возможно, поэтому после нахождения в воде и неправильной сушки она не деформировалась и выглядела достаточно хорошо.

Внутри лежала пудреница, расческа и… мобильный телефон. Глядя на него, Анна не верила глазам: откуда он взялся? Она заглянула в дело, проверила протокол осмотра и опись вещественных доказательств. Никаких упоминаний о телефоне там не было.

Стерхова покрутила его в руках: кнопочный, черный корпус устаревшей модели с коротенькой антенной-штырем, он вполне соответствовал началу двухтысячных, и это уменьшало вероятность того, что телефон попал в коробку позже или по какой-то случайности.