В сентябре вода холодная

Глава 15

Чужие секреты

Места, по которым ехали Бабаджанов и Стерхова, не были живописными ровно до тех пор, пока вдали не показались воды Урута. Но чем дальше они отъезжали от дома Савельевых, тем более гнетущим становился их разговор.

– Эта машина была похожа на гроб, – сдавленно проронил Бабаджанов.

– Мне тоже стало не по себе, – заметила Анна.

– Надеюсь, заключение поможет вам в дальнейшем расследовании.

– Еще больше мне помог бы тот самый поворот…

– Хотите отыскать место аварии? Откройте интерактивную карту и посмотрите на ней, – сказал Бабаджанов и заерзал на подушке, которую подкладывал под себя из-за невысокого роста.

Дорогу он видел, а вот на педали давить было трудно – не хватало длины ног. Ему, как непоседливому мальчишке, приходилось все время ерзать.

Анна тем временем открыла в телефоне карту и, «погоняв» ее пальцами, увеличила один из участков дороги.

– В семи километрах от моста есть похожий поворот.

– Семь километров – далеко. У нас, если помните, есть три условия: непосредственная близость к мосту, резкий правый поворот и сдвоенное дерево.

– Я поняла. – Переместившись по карте ближе к мосту, Стерхова нашла еще одно подходящее место: – Ну вот! Правый поворот примерно на сто градусов в полутора километрах от моста.

– Я знаю этот поворот, – сказал Бабаджанов.

– А почему не сказали?

– Внимание… Сейчас свернем на гравийку, будет трясти.

– Найдем ли мы что-нибудь? – вздохнула Стерхова.

Ответ на этот вопрос она получила уже через пятнадцать минут, когда автомобиль Бабаджанова съехал на обочину посреди елового леса, не доезжая правого поворота.

Они вышли из машины, пересекли дорогу и зашагали по касательной линии к повороту.

Увидев крайнее дерево, Анна обернулась:

– Тимур! Кажется, это береза.

Они одновременно подошли к «рогатой» березе, у которой на небольшой высоте от земли не было коры, а из обширной открытой раны проглядывала почерневшая от времени древесина.

– Я так и думал, – глубокомысленно заключил Бабаджанов. – Березы чаще других деревьев растут не одиночными стволами, а по два или даже несколько. Они начинаются в одной точке у земли, а выше расходятся в разные стороны, точно так же, как эта. Надо же! Одна береза на ельник, и он врезался именно в нее!

– Когда что-то предначертано, от судьбы не уйти. – Анна силилась улыбнуться, но от волнения казалась встревоженной. Ее беспокоила мысль о предстоящем поиске улик.

Но провидение ее услышало: она сделала шаг, и под ногой что-то хрустнуло. Стерхова наклонилась и подняла кусок стекла.

– Витринное!

– Здесь тоже, – сказал Бабаджанов и показал точно такой же.

– Ну вот вам и полки.

– Не понял…

– Жена Савельева везла в руках стеклянные полки, которые нарезал ее свекор из витринного стекла.

– Это определенно они. – Криминалист чиркнул пальцем по ровной кромке. – Края зашлифованы.

– Значит, здесь разбились Савельевы, – с волнением подытожила Анна.

– Не удивлюсь, если женщина умерла от потери крови.

– С чего вы решили?

– Представьте себе: сидите вы в кресле, держите в руках большие, неудобные стекла. В это время автомобиль, в котором вы едете, несется по гравийной дороге. Его то кидает в разные стороны, то подбрасывает. Потом он бьется об землю и втыкается в дерево. Вас вместе со стеклами кидает вперед, потом – резко назад. А что еще хуже, если вы не пристегнуты, то вместе со стеклами бьетесь о переднюю панель, они разбиваются на куски и перерезают вам горло.

– Мрачная картина, – сказала Анна и трижды плюнула через плечо.

– Вы суеверны? – удивился Тимур Бабаджанов. – Сами же сказали – от судьбы не уйти.

– Мне бы не хотелось такой страшной смерти.

– Всего лишь предположение. На эту мысль меня натолкнули бурые пятна на обивке переднего кресла. – Он сделал несколько шагов и, воссоздавая картину, стал бурно жестикулировать. – После удара и последующего ранения сидевшая в кресле женщина истекала кровью, о чем свидетельствует пятно на спинке кресла. Ее начали вытаскивать…

– Откуда вы знаете?

– Простая логика событий: женщину вытягивают из автомобиля, при этом кровь из ее горла изливается на сиденье. Вот вам и второе пятно. – Он посмотрел на Анну. – А что? Это вполне логично!

– Но не подтверждено уликами.

– Ну так давайте поищем. Может, и подтвердим.

Бабаджанов отправился к своей машине и вскоре вернулся с металлическим чемоданом. Он вытащил необходимые инструменты и стал осматривать ствол березы.

Анна внутренне напряглась, а Бабаджанов будто нарочно тянул время – он вытащил нож и поковырял древесину.

Когда наконец криминалист выпрямился, в его руках был небольшой кусок пластмассы.

– Как думаете, что я нашел в березе?

Стерхова ринулась к нему:

– Что?! Покажите!

– Обломок радиаторной решетки с частицами белой краски. Вот вам улика! Уверен, доказать ее принадлежность автомобилю Савельева окажется плевым делом.

Но и этой находкой дело не ограничилось. Уже через минуту Стерхова наблюдала, как Бабаджанов ползает с магнитом по земле. Могло показаться, что она смотрит на него с удивлением, на самом деле Анна созерцала его с восторгом. В результате получасового поиска он извлек из прошлогодней травы проржавевшую гильзу.

– Девятый калибр!

– Надо сравнить ее с теми двумя, которые обнаружили в автомобиле Савельева! – ликующим голосом проговорила она.

– А как же… – Бабаджанов уложил инструменты и защелкнул свой чемодан. – Все проверим, сопоставим и составим вам превосходный отчетец.

– Знаете что… – Стерхова замолчала, принимая решение. – Давайте-ка завтра сюда с металлоискателем. Если Савельев стрелял в этом месте, значит, целился в людей…

– А мог попасть и в деревья, – закончил мысль Бабаджанов. – Вероятность слишком мала, но ельник здесь густой, а значит, работы много не будет – пули далеко не улетели. Если выедем утром, к обеду уже вернемся.

К вечеру сильно похолодало, и Анна чувствовала, как ее насквозь пронизывает сырость елового леса. Она завернулась в шарф, несколько раз чихнула, и на этом основании сделала вывод, что к вечеру непременно разболеется.

По приезде в Урутин Стерхова забежала в аптеку за аспирином, а затем отправилась к Марине Савельевой, чтобы прояснить ситуацию с ее женихом.

Она поднялась по лестнице, подошла к квартире и вдавила кнопку звонка. Из-за двери послышалась блеклая трель, потом едва различимые шаги. Анне вспомнилось, что все помещения квартиры были застелены коврами и ковровыми дорожками.

Когда распахнулась дверь, она выдала заготовленную фразу в расчете на неожиданность:

– Нам надо поговорить!

Однако это Марину не впечатлило:

– Зачем вы пришли? Мы с вами не договаривались!

– Могу пригласить в отдел, – предложила Анна.

– Приглашайте! – решительно заявила Савельева.

– Послушайте, в ваших интересах побеседовать со мной сейчас.

– С чего это вдруг?

– Как бы сказать… – Анна приготовила следующую фразу, но сомневалась: не слишком ли радикально? И все же закончила: – Вы подозреваетесь в причастности к убийству вашего брата.

Ни слова не говоря, Марина отступила назад и пропустила ее в квартиру.

В душной комнате Стерхова закашлялась.

– Откройте, пожалуйста, форточку.

Савельева подошла к окну, рывком распахнула форточку и обернулась.

– Ну, говорите.

– Когда в последний раз вы видели Ковалькова?

Марина машинально затянула пояс халата, потом расслабила узел и выпалила:

– Это вас не касается! – Она взяла сигарету, но прикурить не смогла, так сильно тряслись ее руки.

Стерхова забрала у нее зажигалку и помогла прикурить.

– Просто расскажите про Ковалькова.

– С тех пор как Виктор его прогнал, мы больше не встречались.

– Реально?

– Реальней не бывает.

– И что же? Он уехал – и все?

– Уехал – и все.

– Но вы наверняка знали, где он живет. Неужели не попытались найти?

– Денис жил в Соколово, это в ста пятидесяти километрах от Энска. Месяца через два я поехала туда, но разыскать не смогла – у нас не было общих знакомых.

– Тина Евгеньевна сказала, что Ковальков был вашим женихом, – заметила Анна.

– Был, да сплыл… – До Марины постепенно дошел смысл ее слов. – Вы ездили в Заварзино?

– Не ждать же, пока вы договоритесь. Думаю, что я бы не дождалась.

Марина с вызовом вскинула голову:

– А вы не думали о том, что у меня могли быть свои причины?!

– Свои? – Стерхова не по-доброму улыбнулась. – Как сильно вы заблуждаетесь… Во всем, что касается убийства вашего брата, нет ничего, что касалось бы только вас. Выкладывайте все, что знаете про Ковалькова, иначе будете считаться его сообщницей.

– Вы считаете, что Денис их всех убил? – чуть слышно проронила Савельева.

– Скажу по-другому: я этого не исключаю.

– И вы, наверное, правы… Денис Ковальков не из тех, кто просто так прощает обиды.

– Да я смотрю, вы просто уверены, что он убийца, – присвистнула Стерхова.

Марина затушила сигарету и обернулась. Было видно, что ей хотелось выговориться, но она колеблется.

– Родители думают, что я ненавижу их, а я ненавижу себя.

– За что? – удивилась Анна.

– За то, что привела в их дом уголовника. Виктор был прав. Если хотите знать, меня все эти годы мучает чувство вины.

– Послушайте, – голос Анны прозвучал излишне участливо, – у вас реально есть основания полагать, что Ковальков виновен в убийствах?

– А разве вам самой не понятно? Как только они погибли, Денис испарился. Ни для кого не секрет, что так поступают преступники.

– Вы действительно любили его?

– Кажется, была в каком-то дурмане. Вы – женщина, вы поймете. Вот и представьте: мне – девятнадцать, дура дурой. А Ковальков – красивый, высокий, темноволосый, взрослый мужчина, встречает меня на джипе после занятий. Сейчас-то я понимаю, что все это – пустое.

– Ага, – хмыкнула Стерхова. – И как, по-вашему, Ковальков расправился с Виктором и его семьей?

– Раньше думала, что он их подкараулил, протаранил джипом и столкнул с моста. Теперь не знаю.

– Ну что же… – Соглашаясь, Анна одобрительно улыбнулась. – Возможно, ваша версия не так далека от истины. Осталось только отыскать Ковалькова.

– Наверное, он постарел… – грустно проронила Марина. – Ему сейчас пятьдесят два.

– Точную дату рождения помните?

– Апрель тысяча девятьсот шестьдесят девятого года.

– Число уточните.

– Двенадцатое. Денис постоянно шутил по этому поводу, называл себя космонавтом.

Стерхова записала дату в блокнот и продолжила:

– Где родился, рассказывал?

– В Казахстане.

– Отчество не припомните?

– Я не спрашивала. Он стеснялся, что намного старше меня.

– Тринадцать лет, по нынешним меркам – мелочь. – Стерхова колебалась между неизбежным окончанием беседы и желанием высказаться. Второе победило. – Во время первого разговора вы упомянули о том, что Юлия вам доверяла и рассказала про любовника.

– Да, я это помню.

– Знаете, что меня тогда удивило? Вы не сказали об этом брату или, по крайней мере, не образумили ее.

– Это было бы глупо.

– Обсуждать похождения Юлии за спиной у собственного брата нечестно. Кому еще тогда доверять?

– Смотрю я на вас… – начала Марина и вдруг спросила: – Ведь вы не намного младше меня?

– Мы ровесницы.

– У вас такая профессия, наверное, многое повидали, но так неумело морализируете.

Стерхова поднялась со стула, собираясь уйти.

– Вы правы. Это не мое дело.

– Постойте! – остановила ее Марина. – Не думайте про меня плохо. Брат был хорошим, но очень жестким и требовательным человеком. И мне никогда не пришло бы в голову делиться с ним чужими секретами.

Глава 16

Мертвый свидетель лучше живого

Начало десятого дня командировки ознаменовалось гулом от пылесоса. Была суббота, и Маша снова прибирала квартиру. На этот раз она существенно осмелела и постучала в дверь:

– Доброго утречка! – Чуть подождав, она спросила: – Могу пылесосить спальню?

– Входите… – сказала Анна и, потянувшись в постели, перевернулась на левый бок. Понаблюдав с минуту за Машей, она спросила: – Давно здесь работаете?

– Четыре года… – Орудуя пылесосом, та двинулась к шкафу и мимоходом открыла дверцу. – А я смотрю, Олег Петрович забрал чемодан.

– Он приходил за ним.

– Сюда? – уточнила Маша и с любопытством зыркнула на Стерхову. – Пижамка у вас очень завлекательная.

– Ну да… – безотносительно к комплименту сказала Анна. Она села в постели, спустила ноги и нащупала на полу тапочки. – Пора на работу.

В присутствии горничной переодеваться было неловко, Стерхова собрала одежду и перешла в гостиную. Там она решила, что во второй спальне будет удобнее, однако, войдя туда, быстро вернулась и крикнула:

– Маша!

– Чего вам? – высунулась та из-за двери.

– Вы заходили в другую спальню?

– Нет. А что случилось?

– Там кто-то спал.

– Когда? – Маша округлила глаза.

– Не знаю!

– Ну и что? Я здесь при чем?

Стерхова согласилась:

– Вы – ни при чем. Раньше такое случалось?

– Всякое бывало… – бросила Маша и равнодушно осведомилась: – Могу продолжать уборку?

– Да, пожалуйста, – ответила Анна.

Она возвратилась в спальню и застыла возле постели, которую кто-то помял и распахнул, словно декларируя свою вездесущность. Еще вчера в этой комнате был идеальный порядок, но в ее отсутствие здесь кто-то побывал. Ей стало не по себе от того, что это могло случиться прошлой ночью.

Придя на работу, Стерхова обнаружила на своем столе письмо из урутинской телефонной станции. Его, вероятно, оставила Шкарбун, прежде чем улететь в Москву.

День, начатый так неудачно, продолжился приятными фактами – отсутствием Шкарбун и ответом из АТС. И лишь одно неотложное дело сверлило мозг: нужно было срочно разыскать Ковалькова. Мысленно перебрав всех знакомых, кто мог в этом помочь, Стерхова выбрала Рябцева и тут же позвонила ему:

– Иван Николаевич, у меня к вам большая просьба.

– Так-так…

– Знаю, что у вас навалом своей работы и сегодня суббота…

– Пожалуйста, без преамбул.

– Короче, надо отыскать одного человека. – Сказав так, Анна срезала углы и прошла по прямой: – У вас наверняка остались связи в областном следственном управлении. Через Москву получится дольше.

Рябцев с готовностью уточнил:

– Человек причастен к делу Савельева?

– Похоже, что да.

– Свидетель или подозреваемый?

– Скорее – второе.

– Обожаю немногословных женщин, – сказал Иван Николаевич и скомандовал: – Диктуйте.

На всякий случай, чтоб не ошибиться, Стерхова сверилась с блокнотом:

– Денис Ковальков, отчество неизвестно. Родился двенадцатого апреля…

– Ого! Космонавт!

– Год рождения тысяча девятьсот шестьдесят девятый. Место рождения – Казахстан.

– Данные достоверные?

– Скорее всего – нет, – ответила Анна и продолжила: – В две тысячи первом году владел темным джипом неизвестной марки. Возможно, джип был чужой.

– Описание внешности имеется? – осведомился Рябцев.

– Высокий темноволосый мужчина привлекательной внешности.

– Это все?

– Нет, не все. Ковальков имеет судимость по сто пятнадцатой или сто шестнадцатой статье.

– Где проживал?

– В Соколово, возможно, без постоянной регистрации.

– Что еще?

– Больше ничего. Появится дополнительная информация – сообщу.

– Как быстро надо?

– Прошу как можно быстрей, – сказала Стерхова.

– Буду стараться. И да! Не кладите трубку! Я тут недавно кое-что вспомнил…

– Да-да, говорите.

– Насчет того свидетеля, которого я забанил. Он позвонил, когда я брал показания у отца погибшего. Знаете, так ясно вспомнилось…

– Хотите сказать, что его телефонный номер записан на обороте показаний отца Савельева?

– Думаю да!

– Ждите, сейчас я проверю. – Стерхова подтянула к себе папку и зашелестела страницами.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Рябцев. – Есть или нет?

– Его звали Михаил?

– Кажется, да. А номер записан?

– Записан.

– Осталось запросить новый номер.

– Уже запросила, – не без хвастовства заметила Анна.

– Ну так звоните ему скорее! А я займусь Ковальковым.

Конечно, она нервничала, распечатывая письмо, пришедшее с телефонной станции, и очень обрадовалась, когда обнаружила в нем не только новый телефон Михаила, но также его отчество и фамилию.

Уже через минуту Анна ему звонила:

– Здравствуйте! Нужен Михаил Григорьевич Алапаев. Будьте любезны, пригласите его, пожалуйста. – В трех коротких предложениях она использовала все любезности, которые знала, за исключением «ради бога», «соблаговолите» и «не сочтите за труд».

Но на другом конце провода была тишина, потом прозвучал испуганный женский голос:

– Кто это?

– Моя фамилия Стерхова. Я – следователь.

– А вы разве не знаете?

– О чем?

– Его вчера схоронили…

Теперь замолчала Анна и после длинной паузы сама задала вопрос:

– С кем говорю?

– С его женой, Еленой Ивановной.

– Михаил Григорьевич болел?

– Не так сильно, чтобы от этого умереть.

– Тогда скажите, что с ним случилось?

Женщина горестно вздохнула:

– Пошел порыбачить и не вернулся. Через день нашли в камышах. Ума не приложу, зачем он в воду полез? Вода в Уруте холодная…

– Был пьян?

– Да что вы! У него же почки больные. Уже лет десять как не пьет.

– Причину смерти установили?

– А я не сказала? Он утонул.

– Когда ваш муж ушел на рыбалку? – спросила Стерхова.

– В прошлое воскресенье.

– Ага…

– А похоронили его вчера.

– Вы уже говорили. Хочу задать вам еще один вопрос, Елена Ивановна…

– Пожалуйста, задавайте.

– Ваш муж не рассказывал, что однажды он обращался в полицию как свидетель? Речь шла о проломе на мосту и подозрительном человеке, который вышел из леса.

Елена Ивановна уточнила:

– Когда это было?

– Двадцать лет назад, в две тысячи первом году, – сказала Анна.

– У-у-у-у… Такое вряд ли я вспомню. Поговорите с его приятелем, они в своих гаражах всякое обсуждают. – Женщина тихо всхлипнула. – Обсуждали…

– Телефон приятеля не дадите?

– Надо бы поискать. Зовут его Василий. Фамилия, кажется, Лаврентьев. – Проплакавшись, Елена Ивановна умиротворенно вздохнула.

– Немного погодя я вам позвоню, но и вы запишите мой номер телефона. Мало ли что. – Анна продиктовала цифры и еще раз напомнила: – Моя фамилия Стерхова.

Она положила трубку, и у нее в голове мгновенно прорисовались все варианты поисков Лаврентьева. Но тут Анна вспомнила фразу Алапаевой: «вода в Уруте холодная», – и сравнила с собственным заплывом в этих же водах. Ее пронзила страшная мысль – свидетеля утопили. Убрали, чтобы не выболтал лишнего. Но откуда преступник знал, что существует свидетель…

«Черт побери!» – Стерхова схватилась за голову.

Она сама рассказала об этом в доме у Ангелины!

«Нет, подожди». – Успокоившись, Анна приказала себе мыслить рационально.

Во-первых, носителем этой информации был Рябцев. Он тоже мог кому-нибудь рассказать. Во-вторых, Шкарбун имела время, чтобы растиражировать перечень телефонных номеров.

Тем не менее Стерхова винила только себя. Желая покрасоваться, она не сдержалась и выдала информацию, которую была обязана сохранить в тайне. В субботу проболталась, в воскресенье свидетель утонул. Была ли между этими двумя фактами связь?

Неизвестно. Но если была, то все эти годы Алапаев оставался жив лишь потому, что пока не представлял угрозы. Как только запахло жареным, кто-то решил, что мертвый свидетель лучше живого.

Обмозговав ситуацию, Стерхова решила не шуметь и тихо ждать, когда Алапаева найдет телефон Лаврентьева.

В дверь кто-то стукнул и, не дождавшись ответа, широко ее распахнул.

– Я так и знал, что вы на работе! – В кабинет по-хозяйски ввалился Демин. – А ну, по-быстрому собирайтесь! Едем ко мне на дачу.

– Откуда такая спешка? – растерянно улыбнулась Анна.

– Только выписался из госпиталя. Будем гулять по-крупному! – Демин снял с вешалки пальто и развернул перед ней: – Прошу!

Глава 17

Все кончено

В дороге Стерховой позвонила мать.

– Ну как там у тебя? Продвигается?

– Мне не совсем удобно…

– Я поняла.

– Мам… – Анна отвернулась, прислонилась лбом к окну и понизила голос: – Я в детстве была болтливой?

– Что за глупости?

– Ну скажи.

– Такого не припомню. Скорее наоборот, бывало, слова лишнего из тебя не вытащишь. Все молчком.

– Ну хорошо…

– Что же в этом хорошего?

– Это я так…

– Как у тебя с новой книгой? Пишешь понемногу?

– Какое там, – безрадостно протянула Анна. – Времени не хватает.

Прислушавшись, мать спросила:

– Куда-нибудь едешь?

– В гости на дачу.

– С мужчиной? – В ее голосе прозвучала надежда.

– С начальником, – ответила Анна.

На этой неутешительной ноте они попрощались.

Автомобиль Демина выехал на гравийку, спустя какое-то время прогромыхал по деревянному настилу моста, и Стерховой стало ясно – они направлялись в поселок, где она уже бывала. Общественный статус Демина обеспечил ему членство в этом элитном клубе.

Дом Демина был не таким большим, как у Ангелины. Он скромно прятался за деревьями и невысоким забором. Никто бы не заподозрил его во мздоимстве.

К приезду Стерховой на площадке перед домом уже собралось немного гостей. Из тех, кого Стерхова знала лично, был только Домрацкий и секретарша Кристина, которая помогала накрывать фуршетный стол.

Прихватив бокал вина, Анна устроилась на качелях. К ней сразу подошел Домрацкий:

– Вам принести поесть?

– Если понадобится, я сама могу подойти к столу.

– Вот только не подумайте, что я за вами ухаживаю.

– Я и не думаю.

– С такой, как вы, очень трудно. – Домрацкий толкнул качели.

– А вы не привязаны, – заметила Анна и притормозила ногой.

– Когда-нибудь были замужем? – Он снова ее качнул.

Она резко остановилась:

– Я так и знала, что вы зададите этот вопрос!

– Считаете его неприличным?

– Да, я была замужем.

– Как долго?

– Пятнадцать лет.

– О-о-о… – протянул Домрацкий. – Да вашему супругу памятник надо поставить. Будь я на его месте, сбежал бы гораздо раньше.

– Зачем вы ко мне подошли? Чтобы обидеть? – Анна встала с качелей и зашагала прочь.

– Ну что вы! Что вы! – с преувеличенным рвением крикнул ей вслед Домрацкий.

Проигнорировав его заверения, Стерхова подошла к столу, положила на бумажную тарелку фруктов и две тарталетки. Потом оглядела гостей, поочередно выделив каждого.

Никто из них не вызвал симпатий, и она подошла к секретарше.

– Здесь хорошо. Не находите?

Кристина разулыбалась:

– Да-да! Мне тоже нравится.

– Не думала, что будет столько народа.

– Но что же делать. – Кристина говорила мягким негромким голосом. – Все рады, что Валерий Иванович остался жив.

У Стерховой появилось чувство, что разговор окажется интересным. Она уточнила:

– У Демина было что-то серьезное?