Мост

Элеонора резко подняла руку, требуя внимания.

– То есть, вы хотите сказать, что мы будем вынуждены терпеть несоблюдение правил внутреннего общения только потому, что новый сотрудник не успел сдать экзамен?

– Вынужден поправить вас, уважаемая коллега, – живо отреагировал новенький. – Не не успел сдать, а не успел выучить.

– Вы издеваетесь?

– Нет, просто настаиваю на точности формулировок.

Элеонора замолчала так напряженно, что я почти увидел процессы анализа у нее в голове. Однако ответ новичка, при всей его странности, явно нельзя было отнести к «дерзкому», «вводящему в заблуждение» или «склоняющему к излишней откровенности и сообщению личных данных», если я правильно помнил формулировки правил.

– Согласно внутреннему распорядку, каждому новому члену коллектива дается срок в 34 рабочих часа, чтобы сдать данный экзамен. В течение указанного времени наш коллега может быть допущен к общению с коллективом при условии ненарушения вышеуказанных правил.

Резкий звонок и мигание ламп над головами завершили наше микрособрание. Следующий микроотдел уже стоял под дверью. Перед уходом мы все вежливо поулыбались новому сотруднику.

Он получил место рядом со мной и гордо повесил свой номер 1180 на спинку кресла. Я здесь работаю под номером 1181.

– Ну что, дружище, поработаем! – новый коллега потер руки и почти уже хлопнул меня по плечу.

Жаль, что не хлопнул – его работа в нашей организации завершилась бы в тот же момент, однако он и сам это, похоже, прекрасно знал, рука остановилась в воздухе на полпути, и он демонстративно сделал вид, что пошутил.

– Простите, но мы с вами не оформляли договор на дружеские отношения, поэтому попрошу не позволять себе больше подобных фамильярных обращений, – высказал я, как можно суше, свою позицию.

Новенький поднял руки вверх и выразительно помахал ими, признавая мою полную правоту.

Про себя я назвал его Шизиком. Никто мне не может запретить этого. Потому что я никому об этом не расскажу.

Рабочий день оказался тяжелым. Задачи сыпались, как из рога изобилия – был у людей в старину такой образ. Не знаю, при чем тут рога, возможно, дело касалось неверных жен и мужей, но уже к половине смены замучился я капитально. Шизик при этом не помогал, а крайне качественно мешал, причем все это с улыбкой. Я быстро выяснил, что попал он в Центр Гармонизации по какой-то глобальной ошибке, так как ничего в нашей работе не понимал, а базу данных, кажется, видел впервые.

Основной двадцатиминутный перерыв я решил провести в комнате релаксации, чтобы спастись от нового коллеги. Но тот все равно потянулся следом.

Мой папа всегда рекомендовал делать зарядку. Сохранение здоровья – важнейшая задача любого современного человека. Я как раз выполнял упражнения для профилактики остеохондроза, артроза, педикулеза и, возможно, сальмонелеза, когда ко мне подплыла Элеонора.

– Эм-м-м, заместитель начальника…

– Заместитель начальника микроотдела номер 623 технической части подотделов программирования и обслуживания программ, нацеленных на обеспечение объектов оснащения жилых помещений, – напомнил я ей свою должность.

– О! Прекрасно. Спасибо, коллега… – начала она.

Я завершил упражнения и поднял глаза. Обычно Элеонора одевалась на работу безупречно-официально, но ее крупные в некоторых местах формы как будто только подчеркивались строгими серыми костюмами и блузками. Сейчас выпирающие части ее тела как-то угрожающе колыхались.

– Вопрос по поводу текущей работы? Укажите номер ситуации.

– Ну почему сразу текущей? – она неожиданно приблизилась, почти нарушив священные тридцать сантиметров личного пространства. Или в последних изменениях законодательства их опять сократили? Я отодвинулся, но она настойчиво придвинулась опять, прогудев негромко: – Сейчас ведь перерыв, и он подразумевает…

– Всего шесть минут осталось. – Я старался не показать нервозности.

– Да, все верно. Давайте к делу. – Грудь, обтянутая серым, слегка колыхнулась. – Предлагаю вам контакт интимного класса второго уровня.

Я, кажется, открыл рот, потому что в следующую секунду услышал, как зубы мои клацнули.

– Вы можете в свободное время изучить мой личный профиль и дать ответ завтра, – заверила она меня.

– Эм-м, ну так, пожалуй, да…

– Да?

– В смысле, изучу с удовольствием.

– Ссылку я вам сейчас пришлю, – уточнила она и уплыла в рабочий зал.

Рядом раздался смешок. Шизик валялся, скрестив ноги, на кожаной кушетке с подогревом, но ради такого развлечения он вскочил, демонстративно отмерил от меня 30 сантиметров рулеткой из кармана и умоляюще глянул:

– Ну, не тормози, давай посмотрим, у нас еще четыре десять есть.

Я проследил глазами за серым женским силуэтом и убедился, что она заняла свое место и на нас не смотрит. Коммуникатор на руке завибрировал, принимая сообщение. Наверное, мне, и правда, было любопытно.

Палец сам ткнул на розовый адрес… Розовый!?

Общедоступный профиль всегда содержал резюме человека и несколько фотографий, которые могли использоваться для идентификации его личности. Имени, адреса или других потенциально опасных данных там быть не могло, но в остальном наполнение его было делом личным – что хочешь, то и показывай миру о себе самом.

– Жизненные принципы – максимальная открытость, – прочитал за меня Шизик.

– Думаю, это не слишком корректно… – я попытался закрыть от него полупрозрачный экран, который коммуникатор спроецировал на стену, но получилось плохо.

– Это же общедоступный профиль. Я и сам мог бы его найти! И кстати, дружище, от тебя приятно пахнет.

– Это моя техника дома… Не важно…

Шизик понимающе закивал головой.

– Поддержка второго уровня! Понимаю. Я и сам так начинал. Эх, были времена. Теперь вот абсолютно, стопроцентно не вызываю ни у кого претензий – ни у техники, ни у людей. У последних – сложнее, но возможно. Если хочешь, научу. Обращайся.

– Спасибо, не надо.

– Ну, тогда показывай! – миролюбиво согласился он.

Я настроил расширение виртуального экрана и открыл блок с фотографиями, только чтобы он уже заткнулся, шайтан говорливый. Кроме нас в кабинете никого, к счастью, не было. Снимки полились, как из того самого рога.

– Ничего себе! – присвистнул Шизик.

Я с ним был согласен.

Фотографии поражали. В свободное от работы время Элеонора увлекалась жестким эрото-косплеем. Переодевалась в известных кино-персонажей и демонстрировала принцип открытости на деле – одежды при этом на ней оставалось крайне мало.

– А это кто? – уточнил я, тыкая пальцем на один снимок. Коллега на нем выглядела весьма странно. В руках она почему-то держала мандарины, и это оказался единственный понятный тут элемент. Из одежды на ней были только крохотные коричневые меховые трусики и пара огромных круглых ушей того же цвета.

– Вероятно, эти плоды символизируют плодородие? – предположил я. – А гипертрофированные части тела…