Тело

Насторожившись, рассматривала недоверчивое выражение мужского лица. Словно души у подобных мне не могло быть по определению. Но он сам ведь явно одушевленный. А внешне мы точно относимся к одной расе.

– А… что с того? – переспросила осторожно.

– Что я буду делать с Теге, в которой душа? – он привычно не обращал на меня внимания, адресуя вопрос себе. – Ты уже скоро мне понадобишься…

И резко выпрямился, словно пронзенный внезапной мыслью:

– Так вот почему ты не могла найти еду. Твоя душа… чужая? – судя по замершим в напряжении чертам лица, это было совсем не хорошо. – Отвечай!

– Не знаю, – искренне призналась ему. И тут же поинтересовалась. – А мое имя узнать можно?

Алые глаза изумленно округлились:

– А зачем Теге имя? Ведь души у них нет.

«Потрясающе!»

– Тогда буду представляться старым именем – Марина!

На этот раз у белокожего округлился и рот. Что не так с этими Теге?..

– А кто такие Теге? – чувствуя, что оживаю с каждой минутой, вдогонку своим мыслям уточнила у незнакомца.

– Те, кто без души, – прозвучал на удивление «содержательный» ответ.

– А одежду какую-нибудь можно? – вспомнила я о самом необходимом, поеживаясь под его недвусмысленным взглядом.

– Зачем Теге одежда? Ты же не можешь покинуть мою личную территорию, – он опять смотрел удивленно. – И можешь понадобиться мне в любой момент – что же, ждать, пока ты обнажишься?..

Теперь глаза на лоб полезли у меня – вот это логика… И самое скверное, что голой ходить совсем не хотелось.

– Может, все же можно? – настойчиво переспросила я.

– Нет! – кажется, он был возмущен моей просьбой.

Подозрения подтвердились, когда, стоило открыть рот для возражений, белокожий резко перебил меня:

– Молчи! Я не разрешаю тебе говорить. Ты – моя Теге, и этим все сказано. Но как только смогу, я тебя обменяю. Зачем мне Теге с душой?.. А сейчас вставай и иди в очистительную кабину.

В последней фразе прозвучал явный приказ. Я же, несколько расслабившись во время хоть какого-то диалога, решила не подчиняться. Тем более все равно грозят обменять, а раз и так не считаются… Пережившим смерть уже ничто не страшно. Конечно, хотелось бы второй шанс использовать максимально эффективно, но вытирать о себя ноги не позволю. В конце концов, кем бы ни были эти бездушные Теге, у меня-то душа есть!

– И не подумаю! – в итоге категорично озвучила позицию.

Белокожий круто развернулся в мою сторону и рявкнул:

– Теге молчит и делает то, что должна!

– Я – Марина! А Теге пусть делает, я не возражаю, – проявила я природное упрямство, не сдвинувшись с места.

Алые глаза сузились, после чего их обладатель подскочил ко мне и, схватив за руку, вопреки моим попыткам удержаться, стащил с пузыря и поволок в направлении очистительной кабины.

– Заменю тебя на другую не раньше, чем через неделю. А как я все это время обходиться буду без Теге? Я же пиалин.

«Одинокий», – тут же чудным образом идентифицировала я его шипение.

– А про воздержание слышали? – отчаянно брыкаясь, выкрикнула я.

– Ты смерти моей хочешь? – судя по тону, белокожий был в ярости.

– Тогда женитесь! – привычная ранее земная интерпретация прозвучала необычно и по-новому.

– Ты смерти моей хочешь?!

Что за народ?.. Или вид?.. Или раса?..

Меня вновь втолкнули в памятный угол и одним быстрым движением сковали руки.

– Урод! – от всей широты русской души рявкнула я, надеясь, что и на их шипящем это прозвучит оскорбительно.

– Мне неважно: жениться не собираюсь, – категорично рявкнул белокожий в ответ, снова пристраиваясь ко мне сзади.

– Чтоб тебе импотенцию заработать! – со злости «выплюнула» ему.

Опять поимеют! Не смертельно – уже проходили, но зло берет. Что это за Теге такие бездушные? Вот свезло мне!

Белокожий позади неожиданно замер. Неужели впечатлился угрозой?

– Теперь я понимаю, как это прекрасно, когда Теге без души и молчит. Из-за тебя весь день истратил напрасно, – приподнимая меня за бедра, прокомментировал он.

– Понимаешь?! – я все же пыталась вывернуться из его хватки, лягаясь ногами. – Ты не можешь понимать, тебе не с чем сравнивать. Ничтожество! Отпусти меня и я покажу тебе разницу. Каков секс с живой партнершей по сравнению с молчаливым бревном (надеюсь, в их мире есть аналогия)! Потом мне ноги целовать будешь в благодарность, когда поймешь.

– Молчать! – притиснув меня спиной к гладкой стене кабинки, белокожий намеренно агрессивно врезался внутрь меня своим членом. Увы, мое новое тело и это восприняло с долей смирения и готовности, явно привычное ко всякому. Но не душа! Пусть руки связаны, но характер не задушишь – стоило белокожему толкнуться в меня глубже, приблизив при этом свое лицо к моему, как я с остервенением впилась своими устрашающими клыками в его щеку.

Мужчина зашипел, однако не дернулся, не отстранился и не попытался вырваться. Мы так и застыли, уставившись друг другу в глаза: я, вцепившись в его лицо и остервенело сжимая челюсти, желая как минимум тоже причинить ему боль, а как максимум – вырвать из него кусок плоти! Да, злость была такой, что сметала в моей душе все человеческое. Да и в ходу ли здесь подобное?.. Пока со мной обращались не лучше, чем с животным.

Белокожий сверлил меня не менее яростным взглядом, но не издавал ни звука, не позволяя мне определить успешность собственных стараний. И это было не единственное место, где мы соединялись…

Внизу, глубоко во мне, пульсировал жаждой движения так же замерший член. И, спустя несколько напряженных и злых секунд, когда мне казалось, что от нас повалят искры куда как более огненные, чем те, что влажными дорожками сыпались сверху, он вдруг резко дернулся вперед. Не просто глубоко, а недопустимо глубоко… больно! Мучитель, сдавив мои бедра руками в невероятно сильном захвате, так вдавил меня в стену, что она фактически слилась с глянцевой поверхностью позади, и ударил мое лоно безжалостно. Пронзительная боль – мне показалось, что его горячий орган противоестественно удлинился, указав мне на все же существующие границы возможного у моего нового тела – заставила громко закричать, освободив его лицо.

– Мерзавец, – чувствуя сбегающие из глаз слезы, всхлипнула я, ненавидя его в этот миг так, что разорвала бы на части голыми руками, если бы могла. И зажмурилась, стремясь скрыть вспыхнувшее отчаяние – что я могу?.. Не желая видеть белокожего. Вот и первое ранение в этой сексуальной войне.

«Ранения», – мысленно поправила я, вспомнив про укус и неожиданно ощутив на языке вкус сладковатой крови. Сразу поняла – его.

Мужчина молчал. К счастью, и не двигался больше внутри меня. Хотя хватку не ослабил, но сейчас это было к лучшему: он удерживал меня на весу, иначе бы я усугубила внутренний разрыв, насадившись на его член еще глубже. В этой тишине и неподвижности, нарушаемой лишь звуками нашего дыхания и шуршащим потоком влажных искр, прошло не меньше пяти минут, когда я, испытывая недоумение и опасаясь чего похуже, открыла глаза.

Белокожий внимательно наблюдал за мной. Его лицо с алыми глазами было совсем рядом, фактически провоцируя меня на повторный укус. Но я сдержалась, понимая, что этим только наврежу себе.

– Регенерация сильная, – словно самому себе, пояснил он с неожиданно довольным выражением лица, – за пять минут все затянется.