На кого нарвешься. Не для мужчин

В комнате полумрак, три свечи уже потухли, а две догорали. Мама спит, положив голову на сложенные на столе руки. Отец спит на диване. Бородатый сидит рядом и гладит ее волосы. Вот он поднялся, взял ее на руки и отнес в спальню. Вышел, подошел к столу, оперся о него руками и кажется задумался.

"А он молодец, не оставил ее в таком неудобном положении, заботливый"

Бородатый взял подсвечник, вошел к маме в спальню и закрыл за собой дверь.

"Зачем? Что ему там надо?!"

Подождал – не выходит. Рванул за дом, не замечая, что дождь усилился. Открытое окно спальни родителей освещается слабым светом свечей. В темноте нащупал лестницу. Осторожно поднялся по мокрым скользким перекладинам, глянул и обомлел. Мама лежит на спине поперек кровати. Он, до пояса голый, обхватил мать за талию, а его голова у нее между ног. Халатик задрался, ноги расслабленно согнулись в коленях и развалились в стороны…

Мама муркнула, но не пошевелилась. Зачарованный зрелищем не мог оторваться…

“Оказывается не только папа, но и дядя Вася тоже… Неужели все мужики так делают? … Неужели им это нравится?”

Вот мама приподняла голову, прошло несколько секунд, видать соображала, что происходит. Дождь хлестанул как из ведра, но Пашка не замечал ничего, кроме того что происходит в спальне.

-Ты что? Пусти, пусти говорю. – мать обеими руками пытается оттолкнуть голову Василича, колотит пятками по спине. Оттолкнуть голову силы видать не хватает, а тот упорно не отпускает ее и что-то там делает. Молча толкнула еще несколько раз, уронила голову, руки бессильно упали… сопротивление окончено…

Пашка почувствовал, что кончил в штаны, даже без рукоприкладства. Погас один огарок, затем другой… комната погрузилась в темноту…

Дождь уже не лил, как из ведра, а лишь моросил. К себе в спальню пробрался насквозь мокрый. Сбросил одежду на табуретку и нырнул под одеяло. За стеной тишина, ни звука. "Может ушел?"

Вдруг кровать за стеной скрипнула… еще раз…

– О-о-о-о-х… – Протяжный стон мамы. У Пашки мурашки по коже. "Что там происходит?"

Снова тихо. Снова скрип, размеренный с паузами, в такт скрипу охи и стоны, то тише то громче. Пашка врубился что там происходит. В бане видел у бородатого хрен, наверно в два раза больше, чем у отца и побольше чем у дяди Вани.

"Вот гад! Засаживает маме так, что та чуть не орет, ужас! С папой у них всегда было тихо."

Охи и стоны перехлестывают воображение – Вместо мамы тетя Варя, а вместо бородатого он. Высунутый язык быстро скользит между губ, будто у тети между ног, а рука, словно ошалелый челнок, мечется в трусах, подливая масла в пылающее пламя иллюзий…

В воскресенье провожали гостей. Опять накрыли стол. Похмелялись. Отец помятый, жалко смотреть, взял стакан с бражкой, рука дрожит, как у алкаша. У тети Клавы вид получше, бородатый свежее всех. Мама гостям закуски предлагает. Больше внимания уделяет бородатому и поглядывает на него, как-то непонятно.

"Мама в духе сегодня или нет?"

Пашке тоже малость налили.

"Папа лижет тете Клаве, ее муж моей маме… А я бы согласился тете Варе, если бы она захотела? Наверно нет. Папе, похоже, нравятся тетки намного старше его, как и мне, а деду Васе наоборот, молодые, как мама."

На автобус гостей, провожали с родителями. Пашка хотел остаться, но мама сказала, что это неуважение к гостям.

Подошел автобус.

Бородатый дружески похлопал отца по плечу и даже чуть приобнял:

-Хорошая у тебя жена, Вася. Очень хорошая. Береги ее.

Теть Клава глянула на мужа:

-А Вася разве плохой?

-Вася мой друг, дорогая. Думаю, этим все сказано: – обнял жену, та добавила, обращаясь скорее к Кате, нежели к Васе:

-Спасибо! Отдохнули замечательно. Надеемся еще увидимся и не раз.

– Всегда будем вам рады! – ответила Катя.

Пашке хотелось схватить с обочины булыжник и раскроить борзым гостям черепки. Автобус уходил все дальше и дальше, отец и мать смотрели ему вслед.

– Хороший мужик Василий, мне он сразу понравился. А тебе как? – Спросил отец.

Пашка наблюдал за родителями. Отец смотрел на удаляющийся автобус и не видел, как мать, глянула на отца и криво усмехнулась:

-И мне Василь Василич понравился… очень. Клавдия Андреевка, тоже замечательная женщина.