Девочка против любви

19:30

Алиса потеряла ребёнка.

от: Саня

20:02

Братик, ответь что-нибудь, я с ног валюсь, переживаю за неё, теперь и за тебя тоже. Ты жив?

от: Саня

20:15

Стас! Алло!

от: Саня

21:07

Я не знаю, что там с тобой произошло, и не взорвал ли ты самолёт, но меня гонят из приемной, потому что я их всех достал. Мы ничем не сможем помочь сегодня, девочка впала в кому, остаётся только ждать.

Я роняю на пол телефон и начинаю задыхаться. Она жива, но в коме! Какой ужас! А вдруг уже не проснется? Нет, нельзя так думать и притягивать плохое. Бедная, когда проснётся, ей сообщат, что потеряла ребёнка. Как она будет с этим жить? А этот негодяй, ее муж? Сбежал!

Объявляется посадка самолёта, всем нужно пристегнуть ремни. Да уж, если бы это могло спасти от крушения самолёта, я бы обязательно это сделал! Через пятнадцать минут прыгаю в такси и набираю номер Сани.

– Привет. Я прилетел, куда ехать? – без эмоций спрашиваю у друга.

– Здорова, надеюсь ты не сам за рулем?

– Нет. Адрес скинь по смс, – отключаюсь.

Говорю водителю адрес больницы и как на иголках жду окончания поездки. Через пол часа мы въезжаем на парковку, и кинув ему пятидесятидолларовую купюру я выпрыгиваю из машины практически на ходу. На стойке регистрации сидит приятная женщина, иду прямиком к ней и спрашиваю, где Алиса. На чистом английском она отвечает, что Алиса в реанимации, в тяжёлом, но стабильном состоянии, в коме. К ней нельзя.

Как это нельзя? Пытаюсь не орать на девушку, чтобы не загреметь в психушку как во сне, но все равно вместо нормальной речи получается злой рык, а она смотрит испуганными глазами и все щебечет слова извинений. Это не помогает, и я прошу встречи с главным врачом этой больницы, она отказывает, и я уже не могу сдержать свой гнев, взрываюсь, начинаю тарабанить кулаками по стойке, за которой сидит бедная девушка. Я создал много шума, и конечно же много внимания, люди стали останавливаться и любопытно меня разглядывать, будто я экспонат в кунсткамере!

– Да что вы все вылупились? – орал я как ненормальный.

Через десять минут, когда припадки прекратились, я просто упал без сил в кресло, стоящее в холле, а девушка так и не вылезла из-за стойки, мне было откровенно стыдно. Уронил голову себе на руки и стал ждать. Немного позже подошёл какой-то доктор, и представился главным. Отлично, ты-то мне и нужен!

– Мне нужно увидеть Алису Петрову, если вы откажете, то я разнесу тут всё, предупреждаю, сначала подумайте.

– Прошу прощения, но пациента с таким именем в этой больнице нет, – отвечает доктор.

Как нет? Она точно тут, Саня же проторчал именно в этой больнице почти сутки! Что-то не срастается. Озарило меня ровно через секунду, они же прилетела сюда на следующий день после свадьбы, и естественно ещё не поменяла фамилию, ее скорее всего зарегистрировали под девичьей.

– Я неправильно сказал, мне нужна Алиса Глебова. Просто она недавно вышла замуж, и я говорил фамилию ее мужа, у нас в России не берут двойных фамилий.

– Да, сэр, такая пациентка есть, но к ней нельзя, она в коме, – сказал доктор, а то я без него не знал.

– Вы не понимаете, я прилетел из Санкт-Петербурга, который находится на другом конце долбаного земного шара, потому что люблю эту девушку, она вышла замуж и была в медовом месяце, он избил девушку, и сбежал от полиции, возможно даже в Россию. Вы знаете про беременность, и ребёнка которого она потеряла. Когда очнётся и не увидит меня, горе убьёт её окончательно. Вы должны помочь, естественно не бесплатно, я заплачу сколько нужно за вашу отзывчивость. Но не уйду, а если выгоните, то поднимусь к ней на вертолёте, мне все равно. Прошу вас, вы должны мне помочь, – стоял и умолял совершенно незнакомого мне человека, но было плевать, если понадобится, то на брюхе перед ним ползать начну, но добьюсь цели.

С минуту он стоял и молчал, только внимательно смотрел. А потом пригласил следовать за ним. Я послушно зашагал следом. Мы поднялись на лифте, после чего врач провёл в какой-то кабинет и указал на стул, внутри все кипело, но согласился. Этот доктор был не таким простым каким показался на первый взгляд, и что он сделал? Достал бутылку с каким-то незнакомым алкоголем и поставил передо мной стакан.

– Выпейте успокоительного, потом пройдём к вашей сестре.

Какой сестре? Что он несёт?

– Вы наверно не так поняли, Алиса мне не родственница, но мне срочно необходимо пройти к ней, желательно в трезвом уме! – с нажимом сказал ему, но он отрицательно покачал головой.

– Нет, это ты не так поняли. Пока она здесь находится вы, будете для неё единокровным братом, а теперь выпейте и успокойтесь, только потом я вас провожу, – невозмутимо сказал мужчина, сидящий напротив и мне ничего не оставалось, как выпить это пойло залпом, потому что я, черт возьми, очень спешил.

Не знаю, что это был за напиток, но внутренности обожгло так, что аж скрючило, но через несколько минут, под монотонный голос доктора, который рассказывал про общее состояние Алисы, по телу покатилось тепло и силы стали возвращаться. Я вытащил бумажник и положил на стол пачку купюр, но мужчина только возмутился и подвинул их обратно ко мне.

– Любовь бесценна, мне не нужны ваши деньги, пойдёмте! – встал и повёл в палату, к моей бедной девочке.

Когда увидел ее, сам чуть не упал в обморок и стало понятно зачем мне дали стакан этого горючего. Мало того что мы шли мимо почти умирающих людей, которые по всей видимости уже давно там находились, а это зрелище не для слабонервных, и оно подкосило храбрый настрой ещё с самого порога, но вид самой Алисы добил окончательно. Казалось, будто она похудела килограммов на десять, хотя всегда была хрупкой и легкой как пёрышко, но теперь это были кости обтянутые кожей. Заплывшее лицо, щелочки вместо глаз и огромные синяки вокруг, раздувшийся нос, а цвет кожи серо-зелёный. О боги, что этот урод с ней сделал?! Я несмело подошёл чуть ближе и увидел на пальце обручальное кольцо, сердце больно резануло, но постарался ничем не подавать виду. Те части тела, которые не скрывала больничная рубаха были в кровоподтёках и порезах, даже руки которые лежали по сторонам выглядели кошмарно. Можно было подумать, что она попала в автокатастрофу или выпала из окна, но представить, что такое сотворил с ней человек – крайне сложно. Я вопросительно посмотрел на доктора, и он разрешил до неё дотронутся, потом просто ушёл и закрыл за собой дверь.

– Али, девочка моя, я рядом, это Стас, ты слышишь меня?

В ответ только тишина. Это больно. Но в каком-то фильме я видел, что с больными, попавшими в кому всегда нужно разговаривать, и тогда, возможно, они услышат и проснуться. Что же, ничего не оставалось, как надеяться и говорить:

– Представляешь, маленькая, я прилетел, чтобы забрать тебя домой. Все будет хорошо, боль скоро пройдёт, и мы сможем улететь. Не хочу тебя расстраивать, но ты потеряла малыша, а я его уже любил, так же как и тебя. Но у нас ведь ещё будут дети, все в жизни бывает. Ты молодая девушка и значит родишь ещё, я хочу двоих детей, девочек. Не знаю почему именно их, просто хочется, чтобы они были похожими на тебя. Я так люблю тебя! Ты даже не представляешь, просто дай мне шанс все исправить, просто проснись и я никогда тебя не оставлю. Мне так больно видеть это все, но я готов забрать твою боль себе, чтобы ты пришла в себя, а я как-нибудь справлюсь. Никогда не понимал, как люди могут сочувствовать до такой степени, но теперь знаю. Я не буду просить от тебя ничего большего, просто позволь увидеть твои золотые глаза, услышать нежный голос, – наклонился к ней и легонько, словно фарфоровую куколку поцеловал, боясь сделать больно, и на ее губах остались следы от моих слез.

Говорят, мужчины не плачут? Правильно говорят, но в тот момент, когда эмоций настолько много, разрывается сердце и хочется сдохнуть, случается и такое. Я не мог успокоиться и рыдал как ребёнок, гладил ее спутанные волосы, испачканные кровью, и все вспоминал свой сон, где она мертва. Каким богам мне молиться, чтобы этого не случилось? Кому продать душу? Именно сейчас я понял, что ни за какие деньги мира нельзя купить счастье, потому что оно бесценно. Всю жизнь вкалывал как проклятый, алчно старался заработать побольше, расширялся, шёл по головам, но добивался своего статуса и денег, а что дальше? Чем эти проклятые бумажки сейчас могут помочь? Я могу купить ей лекарства, оплатить отдельную палату и уход, но не смогу купить мешок здоровья и душевного равновесия. Ей сейчас не больно, потому что она обколота лекарствами, но вот если очнётся, то тогда наступит настоящая боль, которая или убьёт, или сделает сильнее. Все зависит от того, захочет ли она бороться, вот за это и боюсь, что может не захотеть.

Как это называется? Психосоматика? Когда человек внушает себе, что боли нет и она действительно проходит, или наоборот.

Я не знаю сколько часов просидел с ней, но мне было мало. Главный врач тихо зашёл в палату реанимации и сказал, что мне пора. Я отказывался уходить, не мог бросить ее одну. А вдруг она очнётся, а рядом никого? Испугается и начнёт паниковать? Нет, не уйду. Врач положил руку на плечо и дал свой номер, пообещал в случае каких-либо изменений позвонить и сказал, что за дверьми реанимации меня ждёт мужчина, приехал, чтобы увести в отель. Саня. Как же благодарен ему, если бы по этому странному стечению обстоятельств он ее не встретил, то возможно сейчас мы были бы на похоронах. Нужно выйти и поговорить с ним. Попрощался с Алисой и снова поцеловал, обещал вернуться как можно быстрее.

В ответ тишина.

Бросил последний взгляд на хрупкую девочку, лежавшую передо мной, и вышел.

В холле ждал Саша, мы обнялись и он, посмотрев мне прямо в глаза спросил:

– Братец, ты сам-то как? Выглядишь хуже некуда! Надо съездить в отель и как минимум сходить в душ и переодеться. Мы вернёмся, и будем дежурить тут хоть всю ночь, поехали.

Вышли из больницы и сели в спортивную двухместную машину друга, но никакого восторга она не вызывала, потому что сейчас стало все равно у кого какая тачка и сколько денег на счету. Я предложил поехать сначала в отель к Алисе, чтобы забрать ее вещи. Саня сказал, что идея хорошая, потому что ее «отдых» заканчивается, и их просто выкинут если кто-то за ними не придёт.

Все разговоры с персоналом отеля друг взял на себя, и я был ему очень благодарен. За последние сутки столько всего случилось, что уже был в состоянии лимона, прокрученного через мясорубку, то есть кислой растекшейся кашей, и разговаривать – это самое последнее чего бы мне хотелось. Моего друга запомнили в этом отеле как орущего русского, который вызывал скорую помощь, поэтому никаких проблем попасть в номер не возникло. Думаю, они сами хотели избавиться от таких буйных постояльцев, чтобы не портить рейтинг. Поэтому через пару минут лифт уже поднимал нас в пентхаус, где жили эти молодожены. Двери раскрылись, и я потерял дал речи. Никто сюда не заходил и ничего не убирал, скорее всего боялись полиции, поэтому следы бойни сейчас были перед нами. Друг тут уже был, а вот меня это зрелище просто шокировало. В номере было разбито буквально всё, зеркала, стулья, посуда, и даже некоторые предметы мебели, которые можно было сломать. Все вокруг в кровавых разводах, по которым можно было определить что было и как, где он ее избивал, куда она поползла, откуда ее забрали на носилках. Я вышел на террасу и прикурил сигарету, рука ходила ходуном так сильно, что я не мог попасть ей себе в рот. Пришлось придерживать себя за локоть второй рукой, чтобы так сильно не дрожать и сигаретой попадать куда надо. Опустился на стул и стал смотреть на морской бриз, который мы должны были наблюдать вместе с ней! Этот номер должен был быть НАШИМ! И отдых, и жизнь, и женой стать моей, а не его! Но случилось то, что случилось и мы не в силах ничего изменить, поэтому нужно переступить трудности и идти дальше. Каково ей будет, ведь отец с матерью развелись именно по той причине, что он поднимал руку, а теперь история повторилась и с ней.

– Зрелище ужас, да? – спросил меня друг, а я только вздохнул, потому что добавить было нечего, – Дай и мне сигарету, тоже покурю

.

Я удивился и протянул пачку:

– Ты же уже давно бросил, зачем опять начинаешь?