В ловушке сна: маранта

– Зачем я позвала тебя в кровать? – снова проявив бестактность, перебила я парня. – Эмит, у меня глаза есть как бы. Ты практически не отходишь от меня три недели! Сам приносишь еду, таскаешь меня в ванную, развлекаешь, меняешь простыни, приносишь одежду и делаешь многое другое. Признаюсь, проснувшись как-то, я увидела, как ты чистил камин и вытирал пыль, а значит, всё это время ты и прибираться умудрялся в этих хоромах. А ещё ты спишь урывками на узкой и явно неудобной кушетке. Я же не бездушная и вижу, как ты устаёшь. Так что я просто хотела, чтобы ты отдохнул по-человечески, вот и всё. Кровать гигантская, так что вряд ли мы пересечёмся посреди ночи и проснёмся утром в двусмысленной позе. Это правда не то, что ты подумал. К тому же я прекрасно осознаю, что вас с Аделионом связывают гораздо более прочные отношения, чем твоё трёхнедельное знакомство с его рабыней. И одна страстная ночь вряд ли заставит тебя пойти наперекор ему и заступиться за меня. Так что какой смысл тебя соблазнять?

Блондин на мой вопрос не ответил, но рисовать инеем на стекле перестал. Вздохнув, я соскользнула с подоконника, понимая, что добавить к сказанному уже нечего. Убеждать и дальше лерата не имеет смысла, если он сам не хочет верить моим словам.

А ведь они – чистая правда: что я думала, чувствовала, то и объяснила, ничего не утаивая и не лукавя. Я вдруг поняла, что Эмит, по сути, не так уж и сильно отличался от привычных мне сограждан – он, как и все в моём современном мире, от каждого ожидал только подвоха.

Такая жизненная позиция была привычна и мне. Да, я не доверяла Эмиту, хотя и была уверена, что до подлого предательства он не опустится. Тут ситуация сложилась несколько иная: нас ничего не связывало, и мы ничего друг другу не обещали, и я знала наперёд, чью сторону примет блондин. И, зная итог заранее, удара в спину я не ждала.

Мы просто оказались знакомыми поневоле. Ссориться не имело смысла, сближаться – тоже, и мне оставалось только отблагодарить лерата за всё, что он сделал, а после разойтись в разные стороны, как в море корабли. Жизнь научила меня быть циничной, но ценить заботу и хорошее отношение я умела, как и отвечать на них взаимностью. И расплачиваться постелью считала низостью.

Хотелось только надеяться, что Эмит поймёт мои мотивы. Не факт, что мы увидимся с ним в будущем, но расставаться на такой ноте не хотелось.

Доковыляв до кровати, я с трудом устроилась на ней, закутавшись сразу в два одеяла, спасаясь от холода. Спрятала нос, уткнувшись в подушку. На душе было тоскливо и пусто. Блондин, конечно, другом мне не стал, но он единственный в этом мире, кто отнёсся ко мне хорошо. А это действительно ценно для меня.

Погрузившись в самокопание, подрабатывая психологом на полставки для себя же, я не заметила, как загорелся камин, согревая комнату, а свечи, наоборот, погасли, погружая её в полумрак. Лишь удивлённо оторвалась от подушки, когда с меня стащили одно из одеял – в противоположном конце огромного спального места на ночлег устраивался Эмит.

Не поверив своим глазам, я смотрела, как лерат стягивает с себя рубашку, но, отвесив себе мысленную затрещину, успела отвернуться до того, как новоявленный стриптизёр закончил своё неожиданное выступление. Натянув одеяло по самые уши, я всё же услышала, как Эмит с явным удовольствием растянулся на мягком матрасе, правда, его тихие слова стали неожиданностью:

– Надеюсь, ты не храпишь.

– Будешь пинаться во сне, скину с кровати, – в таком же тоне отозвалась я.

Долгий миг тишины… и мы оба рассмеялись.

Фыркнув, я устроилась поудобнее и расслабилась, чувствуя, как отпускает нервное напряжение. Теперь, когда мы с блондином разобрались в недосказанностях, всё должно войти в свою колею. Ненадолго, но всё же. Но хорошо, что ситуация закончилась благополучно: находиться с лератом в состоянии холодной войны в течение всего последующего времени мне совершенно не хотелось.

И вообще, из Эмита вышел бы хороший друг.

Жаль только, что это невозможно.

Глава 5

Страшно, да?

Ни-и-икогда!!!

    М/ф «Кошмар перед Рождеством»

Красиво…

Нет, правда красиво! Причём настолько, что дух захватывает, и тут даже высота в пятнадцать – двадцать этажей особой роли не играет…

Внизу раскинулся огромный парк с яркой зеленью, высоченными необычными деревьями, густыми зарослями кустарников, аккуратными рядами всевозможных цветов, которые сверху казались разноцветными полосками, и небольшим прудиком с голубой водой, искрящейся на солнце. Всю эту красоту окружала высокая стена из тёмного камня, даже на вид кажущаяся непробиваемой. На ней было несколько квадратных сооружений вроде смотровых вышек, в которых прятались большие чаши, зажигаемые стражниками с наступлением сумерек. Стражи в определённом порядке ходили по стене, периодически сменяя друг друга. А за ней тянулся широкий, явно глубокий ров, наполненный тёмной водой, в которой, кажется, кто-то плавал… Не берусь утверждать точно, но острое зрение маранты позволяло с высоты рассмотреть, как в разных местах вода то и дело странно плещется, булькает и расходится кругами.

Амил Ратан был крепостью в прямом смысле этого слова. И отсюда действительно нет выхода – твёрдый камень окружал жилище лератов сплошной стеной, лишь с другой стороны от парка надо рвом лежал серьёзно охраняемый откидной мост. Да и во внутреннем дворе перед ним всегда кто-то был: тренировались воины, сновали слуги, развлекалась знать, бегали дети…

Увидев всё это вчера, когда Эмит первый раз привёл меня на балкон, находящийся в башне намного выше спальни, я поняла, какой на самом деле глупостью была моя попытка сбежать. Аделион был прав, утверждая, что отсюда нет выхода.

Чёрт, это даже не смешно!

Хотя смотря для кого, конечно. Увидев крепость сверху и всё, что её окружает, я кое-что поняла. Наследник специально дал мне убежать, дабы показать строптивой рабыне в моём попаданческом лице, насколько далеко мне удастся уйти. Что ж, урок вышел на диво наглядным – выходить за стены спальни мне расхотелось категорически. Я прекрасно осознала: для полноценного побега мне понадобится готовиться, слава богу, если хотя бы один год…

А ведь за стенами Тёмной крепости раскинулся большой город. Уютные сады и парки, небольшие аккуратные особнячки, обширные поля и луга, за ними – зелёные равнины, рассечённые руслом широкой реки. А где-то там, вдоль линии горизонта, сразу за громадными жёлтыми пятнами степей тянулись горы.

Здесь было действительно красиво.

Вздохнув, я зябко передёрнула плечами и, закутавшись получше в тёплое разноцветное лоскутное одеяло, отошла от широких перил высотой мне по грудь. Они состояли из тёмно-серых кирпичей. Большой балкон площадью квадратов в пятьдесят обхватывал по кругу покрытый чёрной черепицей конус башни высотой примерно метров пять, и ещё столько же над ним возвышался тонкий шпиль.

Из арочного входа с балкона шла винтовая лестница. Сейчас она от самого порога и до нижней ступеньки на площадке с дверью, ведущей в спальню, была заполнена чистым льдом. Так Эмит обезопасил меня. Сам он ушёл по делам, а мне хотелось побыть на свежем воздухе, в котором после продолжительной болезни я остро нуждалась. К тому же, если честно, мне уже осточертело сидеть в четырёх стенах!

С момента падения с лестницы, если считать его моим первым официальным днём в чужом теле и в чужом мире (ведь после него в своё я не возвращалась), прошёл ровно месяц.

Ещё раз вздохнув, я, заметно прихрамывая, но уже абсолютно не чувствуя боли, дошла до качелей, стоящих неподалёку от выхода. Они походили на небольшой диванчик, обтянутый мягкой серо-голубой тканью, под тёмно-синим навесом из толстой и прочной парусины. Кроме них на балконе стояли два небольших плетёных кресла и круглый столик, сделанные, кажется, из ротанга. Качели, кстати, были выполнены в том же стиле, и я их сразу облюбовала.

Балкон оказался в моём распоряжении на несколько часов. И я даже догадывалась, почему вдруг Эмит решил расщедриться: не ограничил меня во времени да ещё оставил одну. Он наверняка заметил, что в последние дни я начала заметно киснуть. И, увы, мои собственные мысленные затрещины и попытки приободриться не помогали – меня снедала тоска по дому. Здесь было красиво, да… Но свой мир мне куда привычнее и роднее. К тому же сидеть в четырёх стенах без связи с внешним миром, без возможности двигаться, что-то делать и общаться с кем-то, кроме Эмита, да ещё и без музыки, которой мне так не хватало, становилось уже невыносимо. К такой жизни я не привыкла и понемногу начинала ощущать себя деталью интерьера.

Говорить об этом повелителю льда, конечно, было бы глупостью, но, к счастью, он сам всё понял. Удивляться и озадаченно чесать в затылке я не стала: хотя моя вынужденная нянька мои эмоции не трогала, всё-таки была лератом. Всё почувствовав, блондин попытался решить проблему по-своему.

И вот теперь, когда первый, а затем второй и третий восторг от красот местного пейзажа прошёл, я сижу на качелях, слегка покачивая босыми замёрзшими ногами, кутаюсь в одеяло, смотрю на небо с высоты птичьего полёта и предаюсь невесёлым размышлениям. Я, конечно, давно матюгалась в адрес собственного начальства на тему отсутствия положенного мне отпуска… но не думала, что он пройдёт… вот так. К тому же меня просто сводила с ума мысль: что происходило сейчас с моим телом там, в моём мире?

По логике вещей, если я здесь, то маранта там, ведь тело, как известно, не может существовать без души. Но её выпил тот белобрысый лерат, Аякс, кажется! Провидицы же быстро восстанавливаются, поэтому они так и ценны… и что будет, когда девушка очнётся в моём теле? Или уже очнулась? Ведь столько времени прошло!

Да и вообще!

Вопросов было, я извиняюсь за свой русский матерный, до хрена и больше, а ответов – ни одного. Ловец так и не появлялась, Аделион ещё не вернулся, и вопрос о моей судьбе оставался в подвешенном состоянии. Это, если честно, потихоньку начинало сводить с ума.

Снова вздохнув, я улеглась на качелях и, подтянув ноги к груди, полностью закуталась в одеяло и прикрыла глаза. Желание узнать, что же случилось со мной, становилось невыносимым. Видимо, оно и стало решающим фактором – совершенно незаметно я погрузилась в сон, оказавшийся пророческим. Но видела я не будущее, а то, что так давно хотела, – своё прошлое.

Передо мной возникла комната в полумраке со спящей девушкой на кровати. За окном горели огни ночного города, слышался шум проезжающих автомобилей и смех гуляющих допоздна подростков. Тихо открылась запертая входная дверь, и в квартиру вошёл зевающий парень в берцах и камуфляжной форме. Он оглядел тёмный коридор, нахмурился, скинул обувь и прошёл в комнату. Видя спящую девушку, он добродушно что-то проворчал, потом присел на корточки и погладил её по голове, медленно и как-то нежно. Затем негромко позвал девушку по имени, и, не дождавшись ответа, легонько потряс за плечо, пытаясь разбудить, но…

Неожиданно мягкая улыбка сменяется взволнованностью и тревогой, он трясёт ещё раз и ещё, а затем, так ничего и не добившись, переворачивает девушку на спину, судорожным движением нащупывает пульс на шее, слушает дыхание, прижавшись ухом к её груди. Матерится, вскакивает и хватается за телефон, доставая его из кармана штанов и тут же роняя на пол трясущимися от волнения руками.

И я, не просыпаясь, холодею, когда понимаю, что это значит. Понимаю, замираю от ужаса, но ничего не могу поделать…

А дальше был слышен вой сирен «скорой помощи», и тщетные попытки Руслана меня разбудить. Его уговоры, мольбы, ругань от отчаяния и отборный трёхэтажный мат. Появились люди в белых халатах. Хмурые, неразговорчивые, они быстро делали своё дело: осматривали, ощупывали, проверяли реакцию зрачков и считали пульс, чтобы затем, ничего не объясняя, увезти девушку в больницу. Ночную пустынную дорогу в центре города карета скорой помощи преодолела за минуты, и всё это время бледный Руслан сидел рядом, держа меня за руку, тихо молясь и уговаривая очнуться.

Затем перед глазами возникла больница, серые стены, появились другие врачи, подключались аппараты и брались анализы. В какой-то момент перед глазами мелькнула табличка с надписью «Реанимация», и я замерла, чувствуя, как внутри от страха всё сжалось в тугой комок. А потом хмурый доктор сухими, бездушными фразами сообщил стоящему в коридоре Руслану страшный диагноз.

Кома второй степени без явных на то причин и без каких-либо дальнейших прогнозов.

Неживой, отстранённый голос врача набатом прозвучал в ушах, острым ножом резанув по нервам. В горле пересохло, а в висках вместе с рваным пульсом билось одно-единственное слово: нет…

Нет!!!

Видя состояние моего одноклассника, медики всё же впустили Руслана в палату интенсивной терапии, хоть и ненадолго. Он медленно вошёл и встал возле кровати, смотря на меня не отрываясь, и я сейчас смотрела вместе с ним на своё тело, утыканное пластиковыми трубками, на бледную кожу, грубую казённую рубашку, на десятки различных приборов и датчиков, помигивающих в полумраке, и на серые стены. В то, что это происходило на самом деле, верилось с трудом. Этого просто не могло быть… это не должно было случиться!

Почему я, Господи, за что?! Почему именно я оказалась в другом теле, а моё собственное впало в кому? Почему нельзя было кого-нибудь другого поменять местами?! Почему я должна пройти через всё это?! Почему именно я, чёрт возьми?! Я не хочу… не хочу!!!

– Нет… – Слова срывались с губ, но их, кроме меня, никто не слышал. – Нет… Я не хочу так…