Оценить:
 Рейтинг: 0

Фальшивое солнце

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Вместе они сходили в магазин, а потом Виталик пригласил Лену в кафе, где накупил всего, чего душа Ленкина пожелала, не забыв про Ленкину маму и сестренку: им был выбран торт «Лесная поляна», свежайший, пропитанный коньяком и щедро украшенный грибочками из песочного теста, кремом и шоколадом.

Ленка даже не почувствовала вкуса мороженого, она не могла думать о своих любимых сладостях, пока Виталик сидел напротив и не сводил с нее взгляда. Хорош! Лучистые серые глаза, прямой нос, пшеничные вихры и загорелые скулы. Он часто улыбался, сверкая белыми, крупными, ровными зубами. А она стеснялась, конфузилась и слышала стук своего сердца.

Виталик быстро завоевал сердце мамы, и она, наивная, добрая душа, полюбила его искренне и нежно, как родного сына. Анна Николаевна назвала его Виташенькой, ждала в гости, разогревая перловый суп в алюминиевой кастрюльке. Где-то ведь жили у парнишки родители, любили его, кровиночку, а здесь он, бедный, постоянно на сухомятке, так ведь недолго и гастрит заработать.

Виталика полюбили все жительницы маленького неказистого дома-барака, заселенного одними женщинами. Так уж получилось, что они все были одинокими – у одних мужья и сыновья погибли на войне, у других умерли от ран уже в мирное время, а третьих – бросили с детьми, как Анну Николаевну. Каждый год они дружно травили тараканов, крыс и клопов, наводнивших старый барак, мечтая о новом жилье. Виталик и тут поспел: помогал.

Он вообще был веселым и легким на подъем, излучавшим любовь ко всему живому, светлым и добрым человеком – полной противоположностью угрюмому, немногословному Сашке. Ленка сравнивала Виталика с бывшим и понимала – не в пользу Сашки сравнение. Вокруг Виташеньки всегда собиралась большая компания, а Сашка предпочитал одиночество. Виталик сыпал шутками-прибаутками, а Сашка терпеть не мог пустую болтовню. Виталик был красивым, как «Финист – ясный сокол», а Саша – вылитый Пашка-Америка из нового фильма, весь на нерве, глаза пытливые, злые.

А еще были ночи. Прекрасные, упоительные, безумные ночи. Ленка с Виталиком садились в автобус и уезжали в лес. Они купались в реке, ловили рыбу: Виталик мог из ничего, из пробки и гибких ветвей вербы сделать удочки: все ладилось в его умелых руках. Ленка тысячу раз запутывала леску в ивняке или в речных коряжинах, а Виталик терпеливо распутывал ее тысячу раз. Потом на костре закипала уха, в стаканчиках плескался портвейн, жарилась на прутах ароматная колбаса. Они пировали, и Ленка с удовольствием смотрела, как ловко Виталик разбирает до косточек костлявого окуня.

А потом они долго целовались, и Виталик уверенно и нежно «разбирал до косточек» Ленку. Они оставались ночевать в искусно сделанном Виталиком шалаше, на мягкой траве, среди душистых березовых листьев и не спали ни секундочки.

Ленка забыла Сашку, как и не было его никогда.

Сашка перестал писать, словно понял, в чем дело. А, может быть, друзья разъяснили, что к чему – в маленьком городке все видно как на ладони. Лена слышала, каково приходится ребятам в армии, после того, как невеста бросала своего солдатика. Но… Какое ей теперь было дело до этого – семимильными шагами они с Виталиком шли к свадьбе. Он все решил: останется в городе, устроится на работу в соседний совхоз, в пяти километрах от города.

Поселок образцового содержания активно развивался – строились новые дома с просторными квартирами, спорткомплекс с бассейном, детские сады, школа. Молодые семьи могли получить отличное жилье – никаких очередей!

Лена не хотела уезжать в село. Виталик только смеялся:

– Нашла, за что цепляться – за комнатку в клоповнике! Глупая! За этим совхозом – будущее!

А она держалась за этот «клоповник» из последних сил. Спроси – почему? Она и ответить не смогла бы. А ведь тесно стало жить в маминой комнате. Виталик часто оставался ночевать, не уходил в свою общагу. Мама, соблюдая «приличия», стелила ему на диване. Утром с удовольствием слушала, как Виташа громко фыркал, умываясь на кухне, кормила его кашей и оладьями, вручала выстиранную и отглаженную спецовку. Виталий громко смеялся:

– Мама, ну что вы? Я ее через пять минут всю в мазуте уделаю!

Но Анна Николаевна не слушала. Как и когда она умудрялась стирать и сушить одежду, чистить башмаки до блеска – непонятно. И поэтому Виталик приходил на работу щеголем.

Анна старалась порадовать Виташеньку не только по доброте душевной. Все-таки, завидный жених: зарплата хорошая, перспективы, не прощелыга какой-нибудь, вроде бывшего муженька, алкаша и бабника. Все у Виташеньки просчитано и распланировано. Шутка ли, квартиру сразу дадут. Непонятно, что Лена сопротивляется: здесь, в городе, наверное, до смерти придется ютиться в этом вшивом бараке. Никому никакого дела нет, что она, Анна Николаевна, ветеран и инвалид войны. Все тут ветераны и инвалиды, а жилой фонд – не резиновый. А в совхозе – красота. До города – пять минут на автобусе. Что это она, в самом деле? Столицу какую нашла. Избалованная дочка, избалованная…

День свадьбы был назначен на двадцатое декабря. Хорошая дата, предновогодняя, праздничная. Решили гулять в столовой, в большом, с лепниной на потолке, зале. Народу наберется много, за деньгами дело не встало. Родители Виталика жили в деревне, отец – председатель, мать – герой труда. Куда там простой кассирше Анне Николаевне со своими тремя сотнями на сберкнижке.

Платье Лене шили на заказ. Она отказалась от фаты с веночком – банально. Решили обойтись тончайшим шарфом-пелериной, струящейся поверх платья, скроенного на манер нарядов героинь пушкинских стихов: завышенная талия, атласный пояс, рукавчики фонариками и тонкая вышивка гладью по подолу – ни у кого такого нет!

Надька не завидовала подружке, что замуж раньше ее выходит: такая уж натура, добрая и бесхитростная. Она видела свадебное платье, искренне восхищалась и деловито думала о наряде свидетельницы: надо было, чтобы и эффектно и невесту не затмить. Перебрав весь свой нехитрый гардероб, Надя остановилась на выпускном платьице: скромном, крепдешиновом, узком на талии, расклешенном по низу. Хорошенькое, и с убором невесты сочетается: поясок такой же, атласный прилагается.

Ленка, правда, в последнее время сама не своя: то смеется, то плачет. То шутит, то злится и на вопросы подруги огрызается. То болтает без остановки, то молчит, в одну точку уставившись, чудная. Все ей в руки идет как по накатанной: Нинка вон со злости лопнет скоро, тетя Аня радуется. А Ленка будто не очень довольна. Характер… Конечно, ясно из-за чего – Сашка в ноябре пришел. Был у них какой-то серьезный разговор – хорошо, Виталик ни о чем не знал – неизвестно, чем бы это все кончилось. Ленка после встречи с Сашкой лежала пластом целый день. Поняла, зараза такая, что обидела человека. Плакала. Но пора забыть об этом – свадьба! Интересно, Нину она на свадьбу пригласит? И где бы достать белые туфли – не в сапогах же шастать…

А Лена горела. На душе черте-что творилось! Все вроде бы хорошо и гладко получалось: Виталик – человек – лучше не придумаешь, добрый и ласковый, надежный. У него была счастливая особенность – легкий характер и смешливость. Он никогда никого не «грузил» проблемами, не устраивал ненужных драм и не обижался попусту. Но при этом жених не был «пустобрехом» и летуном, во всех его движениях чувствовалась крестьянская основательность, ответственность и старание. Жить с таким – одно удовольствие!

Что тогда не так? Саша? Почему он не выходит из головы? Совесть заела?

Зима заметелила уже на ноябрьские праздники зло, с посвистом, с морозами. С Александром Лена встретилась случайно, в магазине. Если бы она увидела Сашу издали, то смылась бы потихонечку, незамеченная. Но случилось все как раз наоборот – Александр увидел Елену первый, и, пока она стояла в очереди в кассу, потихоньку подошел к ней и встал прямо за Ленкиной спиной. Она не столько увидела, сколько почуяла Сашку. Ноги сразу сделались чугунными, в голову ударила кровь, язык прилип к небу.

«Как кошка напрокудившая», – с отвращением к себе подумала Елена.

– Привет, Сашка, – она поздоровалась с ним, как будто буквально вчера видела, – как дела?

У Саши глаза потемнели, а зрачки сузились, словно ударили его. Но молодец, не дрогнул, не закричал, желваками не шевелил.

– Да ничего. Нормально, – так же буднично, равнодушно, будто вчера виделся с ней, ответил.

Из магазина вышли вместе, но так, будто Александр – впереди, а Елена – за ним, как собачка за хозяином. Ну так и шел бы дальше, не рвал душу, но он остановился, повернув голову небрежно:

– Замуж выходишь?

Коротко стриженые темно русые волосы, свинцовые, как невская вода под пасмурным небом, глаза, красиво очерченный, словно лук Амура, рот. Саша улыбнулся уголком губ, взгляд его был полон брезгливой жалости, доходящей до отвращения, словно Лена была больна проказой.

– Выхожу.

– Поздравляю.

Во всей его позе, в голосе, поведении чувствовалось такое безразличие и спокойствие, как будто было ему на Лену плевать с высокой колокольни. Никаких обид, ни капельки возмущения, недоумения, нет. Отшвырнул, словно тряпку ненужную. Была у него Лена, а потом – сплыла – наплевать, не очень-то и хотелось, кому нужна она, дешевка…

Это был жестокий, продуманный, меткий удар. Елену накрыло. Новое чувство, доселе ей неизвестное, жгло и не давало дышать – наполнило всю ее как сосуд черным, едким ядом. Лена не могла ни о чем другом думать, она шла за Сашей, смотрела на его прямую спину и не отводила взгляда. Вокруг бушевала метель, свирепый ледяной ветер целыми пригоршнями кидал ей за шиворот хлопья колючего, сухого снега. Холод продирал до костей, словно в какой-то дурацкой сказке про злого Кая и добренькую Герду. Нет, ей не нужны были горячие слезы, которые растопят ледяное сердце. Ледяное сердце, ха! Ледяная глыба, айсберг – навеки! Вот чего она сейчас хотела.

Саша открыл дверь квартиры, где снимал комнату. Елена неслышно ступила через порог. Он нисколько не удивился: холодный и равнодушный, мазнул по ней взглядом и… впустил в свое жилище.

***

Любовь всегда одинаковая, что бы ни говорили люди. Любовь – это жертва, всепрощение и благодать. Любовь – это чистая и могучая река, дающая свет и жизнь каждому живому существу. Все остальное – от лукавого.

То, что произошло между Александром и Еленой в темноте ноябрьского вечера – не было любовью. Это была схватка двух очень злых, черных существ – сущностей, где единственной целью каждого из них – одержать верх, убить и растоптать, будто бы не было между ними ничего хорошего кроме ненависти.

Лена молча одевалась, а Саша лежал в кровати, подперев голову сцепленными сзади руками.

Оделась, застегнула на груди ужасно неудобные пуговицы пальто. Противные, деревянные, большие, они не желали попадать в слишком узкие прорези. Не нужно торопиться, чтобы не подумал он, что бежит перепуганная Ленка. Ей это удалось. Потом она стянула с безымянного пальчика тоненькое колечко с топазиком, Сашин подарок, и швырнула его на кровать. Равнодушно швырнула, как ненужный мусор.

– Мешает. Через месяц золотое надевать, – холодно, бесцветно сказала. И ушла, тихо закрыв за собой дверь. Она не любила тех, кто слабее.

3

– Зачем ты изводишь меня, маленькое чудовище? Что я тебе сделала? Успокойся, прекрати мучить свою маму. Дай мне поесть. Дать мне выспаться в конце концов! – Елена приговаривала, поглаживая живот. Рожать ей предстояло в июле – донашивала последние недели.

Ребенок беспокойно ворочался, пинался, не давал покоя. Все было совсем не так, как представляла себе Ленка, почувствовав первые признаки беременности в декабре, после свадьбы.

Она прислушивалась к себе, радуясь новой, таинственной жизни, зародившейся внутри. Представлялось огромное поле, зеленое, в желтых брызгах цветущих одуванчиках. Над головой – синее небо. Она – в ярком сарафане, с венком на голове, красивая, здоровая, а рядом – маленькая кудрявая дочка. Лена надевала девочке на голову золотой веночек, а та смеялась, показывая молочные зубки, блестя синими глазенками.

Мать и дочь, взявшись за руки, шли по лугу навстречу отцу, мужу, любимому человеку…

Навстречу кому?

Исчез луг, небо и маленькая дочка. Елена осталась одна, а вокруг – молочная пустота и тишина. Кто должен ее встретить? А если – это совсем не Виталик?

Все не так. Беременность оказалась тяжелой – тошнота изводила до последнего, а потом начались отеки. Никакого довольства собой и никакого радостного ожидания. Беременность не приносила ни счастья, ни покоя, ни радости. Как любить такого ребенка?

Теплилась надежда, что Елена ошиблась, что отец – не Саша. И вообще, почему Саша? В любом случае оставалось терпеливо ждать рождения малыша, соблюдать рекомендации врачей, следовать диете и режиму. И не пить литрами томатный сок, черт побери!
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7

Другие аудиокниги автора Анна Лебедева