Уж замуж невтерпёж

Глава 1. Интересное кино

– М-мати-и-ильда!.. – взвыла я, заслышав характерный треск. Потому что настоящий кошатник по малейшим оттенкам звука – даже сквозь сон в пять утра! – поймёт, дерёт кисанька свою когтеточку или хозяйский диван.

Подушка, отправленная в полёт в направлении звука, угодила в ни в чём не повинную Мегеру, мирно спящую на том же диване. Мегера подняла голову и еле слышно выдавила обиженное «мя» – крайнюю степень негодования. Природа щедро отсыпала Мегере и ума, и кротости, и кошачьей красоты, а вот на голосе сэкономила. За семь лет это тихое «мя» я слышала не чаще одного раза в год, а в остальное время Мегера хранила обет молчания.

Чего не скажешь о Матильде-незатыкашечке – с ней природа обошлась ровно наоборот.

Занимался рассвет, но я, хоть и привыкла вставать рано, всё же откинулась обратно на кровать в надежде подремать ещё часок. Очень уж волнующий сон снился, хотелось досмотреть.

Спустя какое-то время из сна меня всё-таки вырвал мокрый язычок Мегеры, мягко вылизывающий мою руку. И если Матильда вылизывала хозяйку во всю длину своей розовой наждачки, сдирая кожу, то деликатная Мегера только самым кончиком. Я улыбнулась и открыла глаза: пора вставать.

Однако вместо кошки рядом со мной сидела незнакомая барышня и аккуратно протирала мне руки мокрой тряпочкой.

– А-а-а-а-а-а! – только и смогла хрипло пробулькать я.

– А-А-А-А-А-А-А!!! – заорала девица, подпрыгнув на месте. Она опрокинула тазик с водой, бросила тряпку и выбежала из комнаты, продолжая орать как резаная.

Это что сейчас такое было? Откуда она взялась? Я окончательно продрала глаза и поняла, что всё ещё страннее. Во-первых, я была не у себя. Да, в новой съёмной квартире я жила всего месяц, но не могла же забыть, как она выглядит!

И ладно ещё шелковистые обои в нежный розовый цветочек – с ними я смогла бы смириться, в моей квартире было что-то похожее наклеено, – но не четырёхметровые потолки же! И не витражные окна в пол, прикрытые тончайшими занавесками.

И ведь не пила накануне – как меня тогда в такие приключения угораздило попасть? Ор уже стих, зато совсем рядом захлопали двери, начали доноситься взволнованные возгласы, всё пришло в какое-то хаотичное движение. Вот той самой пятой точкой, которая меня сюда занесла, чувствовала, что я тому виной.

Прежде чем вернётся напуганная девица, надо хоть одеться. Мало ли, вдруг за охраной побежала. Я перекатилась на край кровати, чудовищно широкой – куда там до неё моей «полуторке»! – но вместо того, чтобы встать на ноги, кулём свалилась на пол. Ноги держать отказывались. «Опоили, гады», – мелькнула мысль. Похитили, увезли к чёрту на кулички. А судя по отсутствию на мне одежды и даже белья, ещё и воспользовались в гнусных целях.

За дверью послышались шаги, голоса, и я поспешила стянуть с кровати тонкое одеяло. Внезапно ослабевшим рукам даже оно показалось тяжеленным. Только и успела прикрыть тело, как дверь распахнулась.

– Девочка моя! – всплеснула руками стройная милая дама в пышном длинном платье.

«Середина-конец девятнадцатого века, не позднее», – оценила я наряд. Что даём? «Анну Каренину» или «Женитьбу Бальзаминова»? Потому что, судя по одежде столпившегося у двери народа, очутилась я не где-нибудь, а в театре. Ой, надеюсь, не на сцене же… Я обернулась, но обнаружила позади себя глухую стену, тем и успокоилась.

– Отвернитесь! Всем выйти! – скомандовала дама, заметив мои метания. – Мариса, да помоги ты уже, не стой столбом!

Девица, выбежавшая отсюда с криками пять минут назад, теперь была подозрительно спокойна и только восторженно улыбалась, хлопая глазами. Тем не менее она ловко подхватила меня на руки и бережно опустила обратно на кровать, разгладив одеяло.

Милая дама с заметным волнением присела на краешек, осторожно взяла меня за руку.

– Девочка моя… вернулась… услышала Сагарта Милостивая…

Больше она ничего сказать не успела, потому что из её умело подведённых глаз хлынул поток слёз. Спустя несколько секунд и крепкая девица Мариса вторила ей вполне искренним рёвом, всхлипывая и шмыгая носом.

От растерянности я и сама чуть не захлюпала – и было отчего! Лежу голая, в незнакомом месте, а вокруг разыгрывается какой-то спектакль, к которому мне не дали прочитать сценарий. Или это такое шоу? Делают же так, что человек попадает в пикантную ситуацию, как-то выкручивается, а ему потом – оп! Вас снимала скрытая камера…

– Милые дамы, – начала я осторожно. – А вы не соблаговолите объяснить…

Голос мой тоже ослабел и казался чужим, но и этого писка хватило, чтобы прервать наводнение.

– Дитя моё, – всё повторяла дама, не отрывая от меня нежного взгляда, словно никак не могла насмотреться. – Вернулась… Как я ждала… Верила, что настанет этот чудесный день…

Играла она очень убедительно, но немного перегибала, как мне показалось. Ну, хотя бы без патетического заламывания рук обошлось. О, вспомнила!.. «Слава богу, ты пришёл!» – кажется, так эта передача называлась. Ладно, подыграем.

– Эхения, доченька…

– Ну, какая ещё Евгения, маменька, раз мы родные люди, – улыбнулась я. – Можно просто Женя.

Сама я пока крутила головой вокруг в поисках камер. Что-то во рту пересохло, аж голос сам не свой. Я выразительно откашлялась.

– Мариса, воды, бегом! – Дама хлопнула в ладони, и девица Мариса просто сделала полшага и исчезла в…

Я даже не знаю, как это назвать, но таких спецэффектов я точно не ожидала. В воздухе будто расстегнули молнию, открыв дополнительное пространство. В нём-то она и исчезла. А через пару секунд вынырнула обратно со стаканом воды. Затем немыслимое пространство схлопнулось обратно, как ничего и не было.

– Попей, дорогая, это была такая длинная дорога…

– Э-э-эа-аэ-э… – только и смогла выдавить я, вытаращившись во все глаза на то место, где только что порвалось не только пространство, но, кажется, и весь мой здравый смысл. – Что это было?

– Где?.. Ах, портал. Сама бы она минут десять бегала до кухни и обратно.

– Портал?.. – Уверена, я сейчас выглядела умственно отсталой.

– Ну а как ещё… Ох, девочка ты моя бедная! – вдруг снова разволновалась дама. – Тебя же, наверное, с этой самой… как её… Земли? Да, с Земли вынесло! Но не переживай, доченька, теперь ты, наконец, дома!

– К-куда вынесло? – подозрительно спросила я.

– В свой единственно родной мир. Арсандис, лучший из магических миров Конгломерата, – с гордостью и нежностью ответила она.

Нет, по отдельности эти слова мне были понятны. А вот все вместе не укладывались в голове. Особенно сочетание «родной» и «магический». Потому что появилась я на свет в роддоме номер семь нашей славной северной столицы. Никакой санта-барбары с подменой младенцев быть не могло: по факту рождения отец первым делом гордо зафиксировал на фото родимое пятно на пухлой младенческой ручке. Такое же красовалось и у него на том же месте, с этой меткой я и прожила тридцать три года вполне себе приземлённой жизни. Ай, да сейчас сами всё увидите…

Пусть всё тело налилось свинцовой тяжестью, но я выпростала руку из-под одеяла, продемонстрировав странным дамам запястье.

– Боюсь, вы меня с кем-то путаете… Вот, родимое пятно, как у моего отца. Паспорт, боюсь, не покажу, но что есть – усы, лапы и хвост… Я Женя Кирсанова. Не знаю, за кого вы меня приняли, но мой дом точно не здесь!

Дамы переглянулись. Я и сама скосила глаза к руке. Кожа белая, нежная, чуть не просвечивает. И девственно чистая, ни пятнышка. Да это же не моя рука!

– Эхения, милая, ты только не волнуйся. Лорд Велленс сейчас всё тебе объяснит, вряд ли я смогу лучше…

– Женя, – автоматически поправила я даму. Ну не люблю я своё полное имя, хотя в её устах оно звучало очень мягко и необычно. – Да уж, было бы неплохо…

Названный лорд не заставил себя ждать. В ту же минуту вновь разорвалось пространство, и в комнате появились ещё двое. Первым из портала вышел высокий крепкий мужчина с аккуратно постриженной бородой, чуть тронутой сединой. На вид – уверенный, властный, умный. Но едва его взгляд остановился на мне, как и в нём что-то сломалось.

– Эхения, дочь моя… – застыл он.

Похоже, вот и папенька нашлись. Прямо счастливое воссоединение семьи, только я одна ни в зуб ногой, что происходит. Так, пора заканчивать это представление. Если меня угораздило проснуться в чужом, непослушном теле, да ещё и в чужом мире, где люди так запросто порталами шастают, то лучше будет в этом сразу признаться. А то случалось мне читать про попаданок. Пусть по закону жанра их не особо в других мирах жалуют, но притворяться чужой дочерью я не собиралась. Скажу всё как есть, а дальше пусть сами разбираются.

– Э-эм, господа. Боюсь, произошла ошибка. Видите ли, я не ваша дочь. Ну, тело-то вашей дочери, наверное, уж точно не моё, а вот внутри совсем другая девочка…

– Ошибка исключена. – Родители загадочной Эхении прямо-таки светились от счастья.

– Нет, вы не понимаете! Я из другого мира! С Земли! Вы же сами сказали, что меня оттуда вынесло, – обратилась я к даме.

– С Земли? Как интересно, – встрепенулся второй мужчина – низенький, тоже немолодой, в очках и с чемоданчиком. – Очень забавный мир.

– С Земли! – подтвердила я. – Меня Женя зовут! А ваша Евхения сейчас, наверное, в моём теле… Так что вертайте всё взад, если у вас тут магия и все дела. Мне чужого не надо, честно! Вот прямо сейчас и согласна меняться!

– Милая моя. – Высокий мужчина тоже присел на краешек кровати и взял меня за руку. – Нет никакой другой Эхении. Ты и есть наша девочка, и ты наконец вернулась.

Нет, это сумасшедший дом какой-то. По-русски объясняю, что я не от мира сего, а они соглашаются и только умиляются. Или плохо объясняю? Ой, а по-русски ли? А то общаемся без заминки, а что-то чужеродное в построении фраз есть. Я чуть напряглась и выдала несколько слов из великого и могучего. Нет, вполне цензурных, просто стихи припомнила.

– Какой мелодичный язык, дочь, – вдруг похвалил меня «папенька». – Говорят, на Земле их много.

Они действительно понимают, что я из другого мира! Но упорно продолжают называть своей дочерью. В изнеможении я откинулась на подушки.

– Эхения, дорогая, это лорд Велленс, целитель душ. Он объяснит тебе всё сам, я, увы, не силён в этих тонких материях…

Низенький человек в очках с готовностью подошёл к кровати. Целитель душ? Это что… психиатр по-нашему? Что ж, тогда даже порталы объяснимы: я брежу. Хотя бы смирительную рубашку не надели, и на том спасибо. Хотя я и так телом еле владею – о чём и спросила присутствующих первым делом:

– Извините, а почему мне так тяжело двигаться?

Ответил этот самый целитель душ, лорд Велленс.

– Ваше тело, Эхения, очень долго находилось без души. Ваш покорный слуга в моём лице сумел изыскать способ сохранить его в целости и даже продолжить естественные физические процессы, такие как рост и развитие. Вам каждый день разминали мышцы, но, видимо, недостаточно усердствовали. – Он слегка покосился на девицу Марису. Та аж рот раскрыла от возмущения. – Не волнуйтесь, пара дней, и всё восстановится.

– И… долго оно так лежало?

– Тридцать три года, ангел мой, – вновь всплакнула дама.

Какое-то чересчур подозрительное совпадение. Потому что мне как раз тридцать три года и есть. Вот только прожила я их вполне себе насыщенной жизнью, а не видя сны в недвижном теле. Видимо, сложный мыслительный процесс очень явно отразился на моём лице, потому что местный этот психиатр… целитель душ безапелляционно заявил:

– Думаю, на сегодня достаточно. Эхении ещё многое предстоит узнать, но как бы излишек информации не обернулся ей во вред.

Пусть я по природе своей и была любопытна, но сейчас с доктором согласилась. Переварить бы для начала сам факт существования других миров и то, что я очутилась в одном из них, да ещё в чужом теле…

– Этот отвар быстро восстановит ваш организм. Больше двигайтесь, пусть даже через силу. Прогуляйтесь по саду, Мариса вам поможет. А вас, дорогие мои лорд и леди Каас-Ортанс, я прошу набраться терпения ещё на пару дней. Впрочем, вам и не привыкать.

Мои новые «родители» беспрекословно вняли рекомендациям, нежно со мной распрощались, причём милая дама снова расплакалась. Большой же авторитет у этого целителя душ!

Лорд Велленс вытащил из саквояжика целую батарею склянок и подробно объяснил Марисе, что и когда давать своей подопечной, то есть мне. Две он попросил выпить сразу. Видя сомнение на моём лице, он вздохнул и сам отпил по чуть-чуть из обеих.

– Восстанавливающие настойки. Выжимка из корня левзеи, экстракт гинсенга, масло гресса пятнистого. Все с заговором на Эрбу-травницу.

Ботаник из меня так себе, да и какие-то заговоры прозвучали неубедительно, но настойки я приняла. И действительно, приятные на вкус зелья неожиданно взбодрили, прогнав усталость и укрепив бессильные мышцы. Целитель церемонно поклонился, пообещав навестить ещё вечером, и оставил меня наедине с крепкой девицей Марисой.

Я уже поняла, что та здесь была кем-то вроде моей сиделки. Мариса уходить не собиралась, лишь восторженно хлопала глазами, прижав руки к груди.

– Мисса Эхения, счастье-то какое…

И она туда же. Хоть не орёт больше, а то и так знакомство не задалось.

– Э-э-э… Вы Мариса же, да? У вас не найдётся для меня какой-нибудь одежды лишней?

Та от удивления разинула рот и замахала руками:

– Госпожа моя, не обращайтесь ко мне так! Ваша матушка услышит – в свинарник меня сошлёт!

– Как? – не поняла я. – Вас разве не Мариса зовут?

– Мариса, да только не на «вы» же! Так ведь только господам говорят да боженькам-многим…

– Ну, мы же ещё не знакомы… Я – Женя, вот теперь можно и на «ты».

– Да как же не знакомы, госпожа моя, – улыбнулась девица. – Я же, почитай, последние двадцать лет за вами ухаживаю, ни на шаг не отхожу.

– С самого рождения, что ли? – усомнилась я.

Потому что именно на двадцать Мариса и тянула. Крепкая, круглощёкая, румяная, а глаза-то совсем детские и наивные, голубые-голубые, и толстая русая коса. Прямо настоящая деревенская красавица.

– Почему же с рождения? Как двадцать исполнилось, так господа и взяли в услужение. Я ведь с детства у батюшки своего, знахаря, на подхвате была, обращение знаю…

Что-то не срасталось. Будто я девушку от сорокалетней дамы не отличу! Или сиделкам уметь считать не обязательно, вот она и напутала что-то?

– Мариса, – вкрадчиво спросила я. – А сколько тебе лет?

– Так сорок же и есть, госпожа. Вот, в прошлом году в «девицы» выросла, теперь, может, и замуж кто возьмёт, коли Витарии-своднице угодно будет, – мечтательно улыбнулась она, но тут же спохватилась: – А в вашем мире числа складывать не учат, мисса Эхения? Так я вам это скоренько, даже на пальцах покажу.

Мне. На пальцах покажут. Пять лет на физмате, диплом с отличием. Впрочем, тут, похоже, какая-то своя арифметика…

– А мне тридцать три, значит, да? – всё пыталась понять я.

– Тридцать восемь, госпожа. Вам же пять лет было, когда душа ваша в другой мир выпорхнула. Ох, счастье-то какое, вернулись наконец! – завела она вновь ту же песню.

Тридцать восемь?! Сюрприз за сюрпризом. В книжках вроде попаданки обязательно в молодое красивое тело вселяются. Со своими двумя тройками я вполне мирилась, но ещё плюс пять?!

– Мариса, – что-то голос дрогнул, – а зеркало у тебя найдётся?

– Ох, госпожа, заболтала я вас совсем! Пойдёмте, выкупаю вас, одену, причешу… Сколько вам нарядов-то за это время перешили! Каждый год обновляли, вот и дождались наконец… Там и полюбуетесь, в какую красавицу выросли!

– Да помыться и я сама смогу, ты мне только полотенце да одежду какую-нибудь выдай. И хватит меня госпожой называть, ладно? Договорились же на «ты».

У бедной Марисы аж лицо вытянулось. То ли от обиды, то ли от негодования.

– Как «сама»? Да я же вас с детства, почитай, выхаживаю, каждую родинку знаю… Да и как так можно, госпожа, чтоб я вам тыкала? Вы ведь мисса, благородная Каас-Ортанс… Да ваша матушка если услышит…

– Да-да, в свинарник сошлёт, слышала уже… Так, Мариса. – Я поняла, что стоит занять позицию пожёстче. – Отныне называешь меня на «ты» и по имени. И никаких Эхений, просто Женя. Со своей… хм… матушкой я потом сама объяснюсь, чтобы тебе не прилетело. И тогда делай со мной всё, что хочешь: купай, одевай и прочее, что там миссам положено, – тебе всё равно виднее.

– Мисса Эхения, родненькая! – запричитала она.

– Женя. – Я упёрла руки в боки, хотя в лежачем положении вряд ли это смотрелось убедительно.

– Ш-шеня… – неуверенно повторила она.

– Вот и славно! А теперь веди, куда нужно, отдаюсь тебе со всеми потрохами.

Помощь Марисы пришлась весьма кстати. Настойки взбодрили, я даже смогла сама встать на ноги, но без поддержки до ванной комнаты не дошла бы. Ловко выпростав меня из тонкого одеяла, Мариса помогла забраться в небольшой бассейн, уже наполненный ароматной водой. Туда же вылила ещё пару склянок от целителя.

А я будто в спа попала! Иначе это царство чистоты и гигиены было не назвать. Мраморный бассейн на небольшом возвышении, того же камня тёплая плита на манер турецкого хамама, пушистые белоснежные полотенца аккуратными стопками, свечи, какие-то душистые связки цветов и трав… Ну нет, за кого бы меня тут ни принимали, а от такого удовольствия я отказываться не собиралась!

Мариса своё дело знала. После всех омовений размяла мне каждую мышцу, уложив на тёплую мраморную плиту, и от запахов масел и притираний я почувствовала себя на седьмом небе. Не знаю, как у неё это вышло, но после массажа я не размякла, а, наоборот, почувствовала ещё больший прилив сил. Сиделка – служанкой её язык не поворачивался назвать, хотя, судя по всему, именно ею Мариса и являлась, – беспрестанно ворковала, что-то ласково напевала и выглядела очень довольной.

И я махнула рукой на всё происходящее – тайны тайнами, а побаловать себя после некоторых событий, вымотавших меня за последние месяцы, определённо стоило.

После всех процедур Мариса завернула меня в мягкий халат и повела одеваться. Гардеробная оказалась не меньше спальни, а уж от обилия тряпья глаза на лоб полезли. Да тут же целый магазин!

– Это ваша матушка распорядилась каждый год платья обновлять. А я-то как мечтала, что наряжать вас стану! И ведь всё по меркам да по последней моде!

Я укоризненно посмотрела на забывшуюся Марису.

– Ой, тебя… Шеня.

Так-то лучше. Ну-с, посмотрим, что тут носят. Цветовая гамма порадовала – выбирай не хочу. Ткани все явно очень дорогие, качественные. Одна беда: сплошные платья с юбками, и все исключительно до пят. Хотя бы без корсетов и кринолинов обошлось. Впрочем, последние и так с успехом заменяли многочисленные нижние юбки. Ай, ладно, поиграем в принцессу…

Мариса облачила меня в шёлковое бельё: непривычно свободное, без облегания. Затем в тонкую сорочку и ворох нижних юбок. А сверху опустила на меня нежное бело-зелёное платье в цветочек, с коротким рукавом и скромным треугольным вырезом. Поколдовала над волосами, присобрав часть наверху, а остальные пряди уложив мягкими волнами. И наконец подвела к напольному зеркалу.

А там… Нет, как-то так я и выглядела в свои семнадцать-восемнадцать лет. Тонкая, звонкая, невысокая. Разве что в этом отражении грудь оказалась побольше, да талия поуже. Свои русые волосы я и так осветляла с давних пор, только никогда мне не удавалось добиться такого благородного платинового оттенка, какой отражался сейчас. А уж до попы такую гриву отрастить…

Я подошла ближе. Кожа белая-белая и ровная, словно фарфоровая. Мой же немного вздёрнутый нос, те же губы, но чуть пухлее… А вот глаза пронзительно синие, не мои серо-зелёные. И перещипанные когда-то по глупости брови вновь густые, вразлёт. Ямочка на подбородке на месте, а вот овал лица смягчился. Вроде я, а вроде и нет… Как будто через несколько фильтров фото прогнали, превратив просто милую девчушку в яркую красавицу с обложки журнала.

– Ах, какая же вы у меня! – светилась искренним счастьем Мариса. Ладно, привыкнет ещё по имени обращаться, не до того сейчас.

– Тридцать восемь, говоришь? Отлично сохранилась, спасибо. – У меня вдруг промелькнула одна мысль. – Мариса, а сколько у вас люди живут вообще?

– Так кто как, госпо… Шеня. Маги и по пятьсот лет, а простые люди по двести, и то если богам-многим угодно будет.

– А-а-а… Вот оно как. А ты сказала, что сама только недавно до «девиц» доросла?

– Ну да, в тридцать восемь же совершеннолетие отмечают. Ох ты ж, божечки-многие, и у вас же через неделю уже! Вот счастье-то, вот праздник-то будет!

Теперь всё встало на свои места. То ли время здесь по-особому шло, то ли года по-другому считали, но если делить страшные цифры на два, то очень даже натурально всё выходило. Марисе по земным меркам двадцать лет, и десять из них она за моим бесчувственным телом ухаживала. А мне, стало быть, на днях девятнадцать стукнет, чему как раз отражение в зеркале и соответствовало.

А что, такой расклад мне даже нравится!

Ну, такую красоту неописуемую сам бог велел выгулять.

– Веди меня, добрая Мариса, знакомиться с вашими расчудесными краями будем. – Я решительно подцепила румяную сиделку под локоть.

– Желаете в сад прогуляться, Жш-шеня? Ай, и славно же там сейчас, вот воздухом и подышите!

– Желаю!

Можно подумать, тут в комнате сплошь выхлопные газы. Окна высоченные, все нараспашку, лёгкий тёплый ветерок чуть тревожит занавески. Это здесь лето сейчас, наверное? Я-то не сразу сообразила, что засыпала в сыром питерском декабре.

Из моих покоев – а как иначе назвать спальню с отдельной гардеробной и даже бассейном? – наружу вёл широкий светлый коридор с множеством дверей. Запоминая на всякий случай путь, я неторопливо спустилась по парадной лестнице. Дом оказался очень большой, прямо дворец какой-то. Да и интерьер соответствующий: вазы, портреты в золочёных рамах, причудливая резная мебель. Но, к чести хозяев, надо отметить, что всё подобрано со вкусом, выдержано в едином стиле.

Периодически мне встречались люди в униформе, и все как один вели себя одинаково: застывали столбами, затем слегка кланялись, прижав руки к сердцу. Особо впечатлительные шмыгали носом. Нет, завтра разберусь, за кого это меня тут принимают. А пока буду наслаждаться летом.

Только выйдя в сад, я поняла, что имела в виду Мариса под «подышать воздухом». Запахи и звуки опьянили меня с первой секунды – зелень, цветы, а ещё тихое журчание воды, лёгкий перезвон насекомых. И солнце! Солнце!

Я зажмурилась от счастья и открыла глаза, лишь когда живительные лучи закрыла тень. Это Мариса распахнула надо мной кружевной зонтик. Ну да, с такой фарфоровой кожей, как у меня, и обгореть недолго. Шутка ли, тридцать три года лежал Илья Муромец на печи… Ну, это если всем этим товарищам верить. Хотя Мариса мне кажется очень искренней, и ведь как радуется буквально каждому моему шагу!

В саду я окончательно убедилась, что мир совсем чужой. Ладно растения – мало ли в каких уголках Земли растут такой причудливой формы цветы или деревья, даже не касающиеся почвы. Может, и вода где-то сиреневая течёт, как в этих фонтанах. Но четыре луны на небе? Но мелкие крылатые феечки с совочками, порхающие от цветка к цветку?

– Это фарфальи, – объяснила Мариса, заметив, как я разглядываю крошек. – За садом следят. У вас там таких не водилось?

Я осторожно дотронулась до крылышка одной, копошащейся в тычинках. Крошечное создание в розовом платьице обернулось и тут же ощерилось двумя рядами мелких зубов, злобно зашипев. Вот тебе и прелестная феечка…

– Они злые, Мариса?

– Нет, дикие просто. Неразумные. Но работу свою знают.

– А драконов у вас тут случайно не водится? – с надеждой спросила я. А что, вполне было бы по жанру. – Таких, чтобы разумные, гордые и любвеобильные?

– Не-е-ет, – засмеялась моя спутница. – Это же сказки всё. Ну, чтобы разумные… А вот диких за горами полным-полно, но к нам они не суются, отвадили. Этакую тварь ещё поди приручи, а уж прокормить его совсем невозможно.

Снаружи дом выглядел не просто дворцом – величественным замком в пять этажей, с множеством флигелей и башенок. И территория вокруг была просто необозримая. Богато живут, ничего не скажешь.

– Мариса, а ты ведь тоже так запросто мой прежний мир упоминаешь. Как будто это нормально, что в эту вашу Евхению, что последние тридцать три года бревном лежала, уж прости, вселилась чужая дамочка неведомо откуда.

– Да как же чужая вселится? – не поняла Мариса. – Вы ведь мисса Эхения и есть. Ну, загуляла душа немножко, случается. Вернулись же.

Нет, с ними всеми решительно невозможно об этом разговаривать.

– Мариса, а давай поедим чего-нибудь, можно тут такой пикник устроить? А после, наверное, зови обратно этого вашего целителя душ. Чувствую, не дотерплю я до вечера.