Вояж по-турецки

Как могла я просто так оставить подругу в опасном неведении, на произвол судьбы, в доме преступника, хладнокровно отдающего распоряжение об убийстве?

«Очень маловероятно, что этот приятный с виду человек действительно работает в полиции, – рассуждала я. – Скорее всего, наивной подруге просто озвучили красивую легенду».

Голова невыносимо гудела от страшных предположений.

Звонок мессенджера прервал мои мучительные размышления.

Я взглянула на экран мобильника. Господи, это Оля! Что могло заставить её позвонить мне в такую рань?

От возникшего напряжения в мой висок немедленно впилась игла боли. Я вертела телефон в руке, не решаясь ответить на видеозвонок.

Севка, разбуженный громким пиликанием гаджета, сел на кровати, потёр глаза и зачем-то сообщил мне:

– Мам, тебе звонят.

– Я знаю, Сев, – задумчиво ответила я.

– Мам, это же Альёля, – недоумевал ребёнок, заглядывая в экран. – Ответь скорее!

Я вздохнула и нажала кнопку ответа. В окошке появилась моя подруга с очень сосредоточенным, несмотря на приклеенные под глазами розовые косметические примочки, выражением на лице:

– Люб, привет, и ещё раз с Новым годом вас с Севой. Тут такое дело. В общем, ты можешь сейчас поговорить с папой Керемом?

Я замерла, сидя на кровати с разинутым ртом. Такого поворота событий я никак не ожидала. Мне придётся сейчас лицом к лицу столкнуться, пусть и посредством видеосвязи, с человеком, который, я знала, спланировал совершённое вчера страшное убийство. И этот человек хочет со мной о чём-то поговорить?!

Секунды шли, а я не могла выдавить из себя ни звука. Оля приняла моё молчание за согласие и, критически осмотрев попадающую в камеру часть меня на предмет одетости, решительно передала свой телефон свёкру.

Я с трудом стряхнула охватившее меня оцепенение. Керем Мевланоглу, ещё вчера представлявшийся мне ласковым дедушкой и радушным хлебосольным хозяином, сегодня, казалось, был прежним лишь внешне. В остальном – предельно напряжён и даже резок.

После короткого уважительного приветствия он перешёл непосредственно к делу, быстро заговорив по-английски:

– Люба, мне уже в целом обо всём известно. И я также знаю, что вас с Севой уже приглашал на беседу мой заместитель.

Что?! Час от часу не легче. Мои мысли снова взяли бешеный темп.

Получается, Ольгин свёкор – действительно полицейский. Более того, судя по озвученной на нашем вчерашнем допросе должности сурового Капитана, господин Керем – начальник полиции всего этого региона.

Пока я переваривала ещё и эту информацию, он продолжал:

– Надеюсь, Сева уже чувствует себя лучше после всего, что ему, бедняге, пришлось пережить. Я постараюсь более не подвергать вас обоих в процессе расследования излишнему стрессу. По правде говоря, для начала я уточнил у Ольги, могу ли надеяться и рассчитывать на вашу, Люба, помощь. Ольга заверила меня, что однозначно могу. Поэтому уж не сочтите это за излишнюю наглость. Я выезжаю в отель прямо сейчас. Мне сообщили, что заблокированный участок дороги наконец расчистили. Мне, право, неловко нагружать вас своими проблемами в ваши законные каникулы, но ситуация очень напряжённая и совсем не терпит отлагательств. Поверьте, это очень серьёзно. Нельзя терять драгоценное время, нужно попытаться раскрыть дело по горячим следам. Ну, так я могу на вас рассчитывать?

Я сидела неподвижно и безуспешно пыталась понять, что происходит и во что меня пытаются втянуть.

Облизав пересохшие губы, я неожиданно сиплым голосом простуженного пьяницы спросила:

– Что именно мне нужно сделать?

– Бог мой, я же не озвучил вам суть просьбы. Ужасно и непростительно. Двое очень нужных мне сейчас сотрудников застряли из-за ливней в сельской местности и без надёжной связи. Поэтому в деле об убийстве Кенана Карталя мне нужен хороший русский переводчик. Причём такой, которому я мог бы всецело доверять. Вы, Люба, подходите на эту роль как никто другой.

Только состоянием совершеннейшего недоумения на грани шока я могу объяснить моё произнесённое в тот момент тихое «хорошо».

Отель, между тем, определённо наполнился слухами. Горничные перешёптывались, скучающие на постах охранники были ещё мрачнее обычного, улыбки барменов, казавшиеся всегда такими искренними, сегодня выглядели как-то вымученно-натужно. Даже вездесущие монгольские дети и те где-то затаились и не показывали в лобби своих любопытных носов.

И только менеджер Ахмед своим излучающим неизменное радушие видом ни на секунду не позволял усомниться, что в отеле всё по-прежнему спокойно и прекрасно.

– Доброе утро, мадам Луба! Вы уже были сегодня в спа? В такую ужасную погоду, считаю, молодой женщине это просто жизненно необходимо для поддержания хорошего настроения.

Я недоверчиво покосилась на Ахмеда. Он не может не знать об убийстве. Он что, биоробот и под его седой шевелюрой находится просто набор бесчувственных микросхем?

– Мадам Луба, не нужно считать меня неэмоциональным истуканом, – при этих словах я вспыхнула (как он услышал мои мысли?), а Ахмед хитро заулыбался одними глазами и потрепал по голове Севку. – Мерзости, поверьте, случаются в мире каждую секунду, но сам мир от этого не перестаёт существовать и быть по-прежнему огромным и прекрасным. Жизнь, мадам Луба, продолжается. А вот время завтрака, боюсь, уже совсем скоро закончится, поэтому рекомендую заняться им немедленно. Сейчас я распоряжусь приготовить для вас чашечку отменного кофе по-турецки. А после завтрака непременно сходите в спа.

Я промычала в ответ что-то нечленораздельное и потащила всё ещё жмущегося ко мне сына к блюдам с едой. За столиком у панорамного окна сидела бледная брюнетка с неаккуратно забранными в узел волосами и распухшими, очевидно от слёз, глазами. В ней с трудом можно было узнать спутницу убитого артиста Алисию Хан.

Дождь, к счастью, начал ослабевать и больше не лил как из гигантского перевёрнутого ведра. Однако гулять по мокрым улицам города с его сложным холмистым рельефом всё ещё не представлялось нам возможным. Или по крайней мере безопасным. Поэтому мы с Севкой решили последовать совету Ахмеда и, завернувшись в белоснежные отельные халаты, спустились в спа.

Выполненный в стиле восточного дворца и украшенный искусными мозаиками и разноцветными витражами, банный комплекс уже одним своим видом располагал к расслаблению и сонной неге. Да, пожалуй, седовласый менеджер был прав и поход сюда был в нашем положении наилучшим решением.

Севка сразу же швырнул свой халат и выданное на входе в комплекс пушистое полотенце на плетёный шезлонг и с разбегу бултыхнулся в тёплый бассейн с подсветкой. Я заняла соседний шезлонг со столиком и для начала принесла к нему две чашки травяного чая. Затем, взглянув на увлечённо плавающего и ныряющего сына и предупредив дежурного работника спа-комплекса, что оставлю на несколько минут ребёнка на его попечение, я отправилась в горячую сауну.

Сухой жар покусывал мою кожу и разливался внутри тела умиротворяющим и усыпляющим теплом. Пахло деревом и совсем чуть-чуть какой-то незнакомой мне ароматической травкой. Я лежала с закрытыми глазами, руки и ноги казались мне очень тяжёлыми, словно отлитыми из чугуна. Странно, но ощущение это было весьма приятным, к тому же плохие мысли плавились от этого в моей голове, словно шоколад в детской ладони.

Керем Мевланоглу должен был приехать только к обеду, тогда же мы с ним и планировали встретиться. Он пообещал ввести меня подробнее в курс дела во время совместной трапезы в ресторане.

После утреннего разговора Оля перезвонила мне, сообщив, что «папа выехал», а она, со своей стороны, очень просит помочь ему ради нашей с ней дружбы. Пока же она поспешила поделиться со мной всем, что знала сама. По её словам, свёкор после звонка своего заместителя с сообщением о гибели артиста пришёл в неописуемую ярость. Причём настолько сильную, что ему, мечущемуся по дому словно разъярённый лев, пришлось поделиться с детьми причиной, вызвавшей эту эмоцию.

Официальное сообщение об убийстве к тому моменту в прессу ещё не просочилось, и никто из близкого окружения господина Керема не понимал толком, что происходит.

Объяснялась сила этой ярости не только самим фактом зверского убийства в его в целом спокойном регионе, но ещё и тем, что господин Керем не мог тотчас же прыгнуть в машину и лично направиться на место преступления.

Дело в том, что из-за сильнейшего дождя с гор сошли селевые потоки и временно заблокировали несколько участков дорог, окружавших город. А между тем, озабоченно всплёскивая руками, пояснила подруга, присутствовать лично на месте преступления свёкру почему-то было совершенно необходимо.

Ну конечно, конечно, лично!

Я не стала пока разочаровывать Олю и рассказывать ей о подслушанном мною накануне телефонном разговоре.

За ночь дороги удалось немного расчистить, и вот теперь господин Керем мчится к нам. Чего нельзя, к сожалению, сказать о двух остро необходимых ему здесь штатных переводчиках, которых не иначе как сам чёрт дёрнул уехать отмечать праздник в горы одной компанией и которые ожидали теперь расчистки дороги на их направлении. Судя по всему, там с этим дела обстояли намного сложнее.

– А между тем, – страшно округлив глаза, продолжила повествование подруга, – задержан некий русский мужчина, не знающий никаких иностранных языков. Плюс в наличии имеется ещё несколько русскоговорящих свидетелей.

И всех их допросить нужно было по вполне очевидным причинам максимально быстро, не упустив ни одной детали и нюанса. Последнее мог обеспечить лишь человек, владеющий русским языком как родным.

«Ну и в идеале – посвящённый глубоко и полностью в ход расследования», – мысленно добавила я.

Но Оля этого, правда, не сказала.

Выйдя из сауны и смывая выступивший пот под струями тропического душа, я уже приняла твёрдое решение воспользоваться ситуацией и проследить, раз уж предоставляется такая прекрасная возможность, за ходом этого дела.

«А если потребуется, – смело размышляла я, – и выступить потом в суде свидетелем, который разоблачит нечистое на руку следствие. Естественно, для этого предварительно придётся заручиться поддержкой нашего консульства».