Город корней

На улице было не так темно, как в помещении, но я всё равно не могла рассмотреть мышку, которая бежала впереди, то и дело оглядываясь и сверкая бусинками глаз. Мы зашли за дом и спустились в лес. Теперь, вспоминая это, я поражаюсь: почему я – маленькая девочка – не побоялась идти ночью в лес? Будто наваждение какое-то.

Деревья для меня тогда были особенно высокие, когда я шла, раздвигая кусты, из них влетали светящиеся насекомые.

– Мышка, ? позвала я. ? А зачем вам детские зубки?

– Увидишь…

Мы спустились к ручью. Вода в нем как-то особенно переливалась, отражая звездное небо. Перейдя его по бревну, мы спустились под гору, и я увидела самую настоящую нору.

– Иди за мной, ? пискнула мышка, шмыгнув внутрь.

Я опустилась на четвереньки и поползла за ней по темному, узкому коридору, который вскоре вывел меня в просторный грот. Я встала, отряхиваясь от земли.

– Добро пожаловать, ? пискнула мышка.

И фраза эта отозвалась эхом таких же голосов. Одна за другой открывались пары огоньков, постепенно заполняя пещеру светом – весь пол её был усыпан переливающимися камушками разных цветов. Я замерла от восторга, разглядывая их. А между тем становилось всё светлее, и, когда я подняла взгляд, слова застряли у меня в горле. Маленькие, голые существа с тонкими, цепкими лапками, одинаковыми, похожими на человеческие, лицами, круглыми ртами, полными мелких острых зубов и с длинными, подвижными хвостами – они были повсюду: на стенах, свисали с потолка, перебегали по полу. И новые огоньки всё загорались и загорались. Грот кончался обрывом, дальняя стена его была покрыта… детскими зубками. Из них, словно из кусочков мозаики, была составлена картина – огромное существо с черными дырами глаз, широкой пастью, из которой вились три длинных языка, вместо носа был треугольный провал в безобразной, похожей на обезьянью, морде. Шесть толстых, когтистых паучьих лап… Картина была не закончена.

Снизу раздалось гортанное, клокочущее гудение, и за край обрыва зацепилась одна из паучьих лап, затем вторая. Пещеру заполнил пронзительный, торжествующий писк. Я бросилась к выходу, и тысячи маленьких монстров ринулись на меня. Я пыталась скидывать их, отчаянно крича, и всё рвалась к выходу…

На этом моё воспоминание обрывалось. Больше ничего. Совсем.

Я не спала ночь. И следующим вечером осторожно спросила у мамы, не случалось ли со мной в детстве что-то странное.

– … может, я убегала из дома?

Мама переменилась в лице и побледнела.

– С чего ты взяла? ? голос её дрогнул.

– У меня есть воспоминание, будто я одна ночью в лесу…

Несколько секунд мама молчала.

– Тебе исполнилось шесть… Я проснулась утром, а тебя не было… Я обыскала весь дом, расспросила всех соседей, но никто не видел тебя… Тогда я подумала, что это очередная выходка твоего отца, поехала к нему, но и у него тебя не было. Мы два дня искали тебя с полицией… ? дрожащей рукой мама вытерла проступившие слёзы. ? Тебя нашли в лесу, без сознания… Вся грязная, исцарапанная, в рваной одежде… Почти без зубов… После этого ты неделю не разговаривала, боялась оставаться одна в комнате… ? мама обняла меня и заплакала. ? Я так надеялась, что ты об этом никогда не вспомнишь… Мы так и не узнали, что произошло… А на следующий день пропала девочка твоего возраста из соседнего дома… Её так и не нашли…

Я легла спать рано, заведя будильник на 23:00 – именно в это время мама выключает везде свет и ложится сама.

Я знала, что не буду спать по ночам до тех пор, пока у Киры не перестанут меняться зубки…

Улитка

Я смотрел в стерильно белый потолок и думал. Думал о себе. О таком одиноком и никому ненужном себе. Тогда-то и снизошла на меня идея о том, что мне надо бы обзавестись другом. А почему нет? Я слышал, что иметь друзей здорово…

Идея мне понравилась. Теперь осталось только найти пути её осуществления. Но, прежде чем искать, было бы неплохо определиться, кого именно я ищу…

Сначала я подумал о людях. Друг человек – это же просто замечательно! С ним можно поговорить и…ну…что-то ещё…наверное… Хотя, нет. С человеком сложно. С ним надо встречаться, к себе звать, болтовню его слушать… Нет.

Лучше завести собаку. Собака будет жить со мной, и никуда не надо будет идти, чтобы встретиться с ней. И болтать она не будет, и поговорить с ней можно… Хотя, нет. Её же выгуливать надо, кормить, а она, не дай бог, ещё и лаять будет… Нет.

Можно завести рыбку. Очень удобно. И молчит, и дальше аквариума не уплывет. Хотя, нет. Я слышал – рыбкам воду менять надо. Ещё и аквариум случайно разбить можно… Нет.

Я продолжал лежать и смотреть в потолок. И тут он (видимо, устав от того, что я вот так бесцеремонно пялюсь на него) низверг на меня озарение.

Улитка! Это же прекрасно! Ей и аквариума не надо. Посади в центр стола – и пусть ползет потихоньку. Через час вспомнил про неё – снова посадил в центр – она снова ползет. Красота!

Осчастливленный таким решением и полный светлых мыслей и надежд на не менее светлое будущее, я закрыл глаза и, спрятавшись в ракушку своего одеяла, отдался сну.

Экскурсия

Проходите, не запнитесь о самооценку, можете не разуваться. Обратите внимание, каким толстым слоем лени покрыты стены! Что-что? Почему так мигает свет? Это импульсивность, здесь всегда так.

Итак, это зал эйфории. Да, он небольшой, но, согласитесь, здесь очень уютно. Справа вы можете видеть потенциал, руками трогать нельзя, он очень хрупкий. А за этой ширмой находится смешливость. Можете взглянуть – там маленькое окошечко. Почему смешливость закрыта? Видите ли, она слишком броская и навязчивая, может вызвать негативную реакцию у посторонних. А это, уважаемые, активность. Её резкие черты и переходы порою вызывают недоумение, но всё же она один из наиболее важных экспонатов в этом зале.

Теперь обратите внимание на эту штору. Она отгораживает зал эйфории от будки раздражимости. Внутри этого маленького помещения сильное электрическое напряжение, лучше держаться от него подальше.

А теперь проследуем в лифт. Мы спускаемся по шахте задумчивости, она очень длинная, и лифт при спуске ужасно скрипит, поэтому наденьте приготовленные наушники и крепче держитесь за поручни, будет включен ускоренный режим спуска. Никто точно не знает, как давно и кем была вырыта эта шахта, но с ней связано множество ужасных легенд.

Вот мы и внизу. Здесь проведено дополнительное освещение, и крайне часто перегорают лампочки. Это коридор уныния. Как вы могли заметить, здесь сыро, а стены покрыты солью. Это из-за слезных осадков.

Перед вами пропасть суицида, мы пересечем её по мостику здравого смысла. Идите осторожнее, по одному, он очень старый и хрупкий. Все перешли? Отлично, следуем дальше.

Слева от вас озеро депрессивности, пополняет его источник вины. Дальше постарайтесь не шуметь, а то можете вызвать падение сталактитов самоненависти.

Зажигайте ваши фонари, мы в тупике апатии. Здесь лучше не задерживаться. Отсюда подъемник мизантропии доставит вас к выходу. Пошли все вон!

Счастье

– Люди придумали кучу критериев и стереотипов. О красоте, о любви, о счастье, о добре, о зле. Сами вдолбили себе их в голову… Себе и своим детям.

– Не согласен, – покачал головой я. – У всех совершенно разные идеалы и стремления…

– Да что ты? – Чудной поднял тонкие брови и улыбнулся. – Не задумываясь ответь на вопрос: что тебе нравится в твоей жене?

Я всё-таки успел немного задуматься.

– Ну… Она весёлая, умная… Глаза красивые, улыбка… Вообще красивая…

– Ага, – он аж сиял, – Сколько мужчин ответили бы так же?

– А что бы ответил ты сам? – поняв, что меня подловили, я попытался ответить тем же.

– Я отвечу, что я не женат. Но от этого мало что меняется. Знаешь, мне очень нравилось, что моя девушка каждое воскресенье включала утром радио, ещё мне нравилось… Хотя нет, мне и сейчас нравится, когда девушка читает книгу на балконе, когда произносит скороговорки… Я могу долго перечислять, но, боюсь, тебе надоест.

Моё поражение было очевидно.

– А что насчёт внешности?

– Внешности? – переспросил он и пожал плечами. – Не знаю.