Виват, Романовы!

Павел. Учитывая, что в этих комнатах собрались (хоть кое-кого и не приглашали!) русский, немка и француз, этикет требует говорить на языке гостя. То есть на французском.

Наполеон. Весьма польщён.

Павел. Знаете, я, честно говоря, ужасно устал. Марьфёдорна, скажите просто: вы изменили мне или нет?

Из-за стены раздаётся вопль возмущения.

Марьфёдорна. Вы думаете, за эти пятнадцать минут вашего отсутствия я бы успела…

Павел. Я спрашиваю вас серьёзно!

Марьфёдорна. Как только у вас хватает жестокости обвинять меня в неверности, когда вся моя жизнь была посвящена любви к вам!!! И главным доказательством этой любви, в которой вы мне неоднократно, между прочим, объяснялись, служат наши многочисленные дети!!!

Павел. Так вы признаёте, что они от меня?

Марьфёдорна (оскорблённо). Я? Мне нет необходимости признавать и без того очевидный для всех, кроме вас, факт! Это ВЫ поставили его под сомнение!!!

Павел (без сил ложась на кресло). Я признаю… дорогая, я вас… не переживу…

Наполеон. Я даже не знаю, завидую я вам или сочувствую… но, честно говоря, если вы не хотите отдавать мне в жены ваших дочерей, я готов жениться на вашей жене, когда вы разведётесь.

Павел (устало). Это невозможно. И не потому, что мне жалко или из чувства ревности… Просто моя жена знает много важной политической информации и государственных тайн, и потому не может выйти замуж на вас, ибо вы не дружественный нам объект.

Наполеон. Вы посвятили Вашу жену в государственные тайны?!

Павел (смутившись). Ну не во все… она сама подслушала, когда я их обсуждал с другими людьми. Одним словом, в случае нашего развода я намерен заточить вас, Марьфёдорна, в монастырь, вам ясно?

Марьфёдорна (фыркает). Ну и точите, сколько вам будет угодно! А я запишу, что сего времени и числа вы признали всех детей наших настоящих и будущих своими…

Павел закрывает лицо руками.

Наполеон. Честно говоря, я немного устал, но я хорошо провёл время с вами.

Марьфёдорна. Благодарю, в Европе нас нашли очаровательной парой, рада что с тех пор ничего не изменилось.

Наполеон. Я исчезаю, и связь прервётся, однако передайте вашему супругу мои наилучшие пожелания, когда он проснётся.

Марьфёдорна. О, он заснул?

Наполеон. Да, должно быть, очень устал. Ибо мне не хотелось бы думать, что ему было скучно в нашем обществе.

Марьфёдорна. О, нет-нет, не принимайте это на свой счёт, мой супруг всегда засыпает в одно и то же время, в 22.15, и ни минутой позже…

Наполеон. Погодите, а как же тот день в 1804 году… это же…

Марьфёдорна (спокойно). Я же сказала, что в тот день одно налегло на другое… во времена нашей молодости порой внезапные желания моего мужа не совпадали с его расписанием, что чрезвычайно его огорчало, однако он был не в силах сделать осознанный выбор в пользу одного или другого. Из-за этого порой возникали курьезы. Но я привыкла и не обижалась.

Наполеон. Вы хотите сказать, что когда вы говорили, что он «отлучался»… он заснул?

Марьфёдорна. Вот именно. Потому и не помнит данного факта. Но мне не следует обсуждать столь интимные вещи, коим должно всегда оставаться только между супругами. Спокойной ночи, лично мною неуважаемый господин Бонапарт!

Портал вспыхивает языками пламени и закрывается.

Франция. Дворец Наполеона.

Наполеон спускается с вершины трона в сопровождении своего Советника.

Наполеон. Вы тоже подумали о том же, что и я?

Советник. Да, конечно…

Наполеон (глубоко задумываясь). Как ловко он ушёл от темы о браке! Лавировал, лавировал… несомненно, вся эта история с запертой женой – чушь. Кто будет делать такие детские глупости? Да и жена ли там была? Уж больно рассуждала умно… Он специально всё это подстроил… этот русский император совсем не так прост, как о нём говорят!

Сцена 11

Поздний вечер. Возле покоев Елизаветы Алексеевны.

Елизавета Алексеевна заходит в свои апартаменты и застаёт там Александра. Тот лежит на её кровати с косметической маской на лице и читает газету «Либеральные ведомости».

Елизавета Алексеевна. Давно хотела спросить, почему Вы занимаетесь этим в моих покоях, а не у себя?

Александр (перелистывает страницу). Вы же знаете, что мой отец ввёл цензуру и запретил читать либеральные газеты! А к вам в комнату он точно не станет заходить, так как он очень уважает женщин и никогда не заходит в их комнаты, не предупредив о своём визите как минимум за сутки! Исключение – моя матушка.

Елизавета Алексеевна. Да неужели?

Александр (не отрывая взгляда от газеты). Её он предупреждает за двенадцать часов.

Елизавета Алексеевна. Я про это… (показывает на маску на его лице).

Александр (закатывая глаза). Ну вы же знаете, что мой отец запретил маски!

Елизавета Алексеевна. Ничего об этом не слышала, к тому же я думаю, он имел в виду…

Александр. Об этом только что написали в «Либеральных ведомостях»! (показывает ей заголовок статьи). Вот: «…в России запрещено носить маски, а так же любые предметы, скрывающие лицо, включая покрывало, паранджу, фату; рыцарские шлемы допускаются, если поднято забрало…».

Елизавета Алексеевна (ехидно). Рыцарские шлемы? Теперь я знаю, что надеть завтра к ужину…

Александр с подозрением смотрит на неё.

Елизавета Алексеевна. Между прочим, ко мне только что приставал ваш брат Константин!

Выжидающе смотрит на Александра.

Александр. Прошу не оскорблять моего брата!

Елизавета Алексеевна. Он предлагал мне стать его любовницей! И подарил мне вот что!

Протягивает ему мешок.