Обратный отсчет

– Да ты что заводишься? – Он понизил голос, беспокойно поглядывая на таксиста – тот явно с большим удовольствием слушал их разговор, даже радио приглушил. – Я же никуда не уехал! Вот – дальше Александрова ни ногой!

Марфа что-то невнятно пробормотала и снова отвернулась. Дима озадаченно замолчал. «Женская дружба! А говорят, что ее нет – до первого мужика. Вот вам – любуйтесь. Надо с ней поосторожней. Скажешь что-нибудь, она переврет по-своему. Вообще, кажется, особа психованная. А чему удивляться? Большая начальница, нервы…» Его больно укололо то, что Марфа наверняка занимала более высокое служебное положение, чем он. И конечно, зарабатывала больше. «Ей нипочем выкинуть пятьдесят долларов на такси. Я-то сто раз подумаю… У нее шикарная квартира, отличная работа, она свободна, красива… О чем я вообще думаю?!» Он с ужасом поймал себя на том, что его уязвляет создавшаяся ситуация, когда женщина одновременно и близка, и недоступна. «Она же подруга Люды!» Во всех романах, которые у него были прежде, подруги его возлюбленных никогда не представляли для него табу. Он не мог заставить себя смотреть на красивую женщину и хоть раз не «примерить» ее мысленно к себе. Марфа нравилась ему куда больше тех, прежних – Дима не мог этого скрывать от самого себя. Но… Люда пропала. Будь она рядом, он бы не ерзал, как на раскаленной сковородке.

Всю дорогу они молчали, Дима даже вздремнул и открыл глаза только в Александрове, когда нужно было указывать дорогу. Расплатилась его спутница – настояла на своем.

– Ну, вот эта улица, вот этот дом, – сказал он, отпирая калитку.

– Вот эта барышня, что я влюблен, – машинально продолжила она, ступая на поросшую травой дорожку. – Люда никак не может сюда попасть? Ключи только у тебя?

– Только у меня.

– Значит, нет барышни. – Она оглядывала участок. – Как эти деревья называются? Липы?

– Осины.

– Я в природе не разбираюсь, – призналась женщина, нерешительно трогая набухшие почки на кусте смородины. – А там что – прудик?

– Болото.

– Комаров много? Я их не выношу.

– Сейчас еще ничего, а что будет дальше… Войдешь в дом? – Он уже стоял на крыльце, возился с замком.

– Какое грустное место, – задумчиво произнесла Марфа. – Дом как будто плачет или хмурится. А ведь день ясный! Скажи, тут никто не умирал?

Он вздрогнул – так странно прозвучали эти слова.

– Ну, знаешь ли, – Дима попытался пошутить, – люди вообще-то чаще умирают в домах и квартирах, чем на улице. Наверное, умирали – дому лет пятьдесят.

– Я не об этом. – Она продолжала смотреть куда-то вдаль с застывшим, каким-то сонным выражением лица. В этот миг Марфа была похожа на ясновидящую, которую посетило видение. – Я не из тех, кто боится похорон, покойников, кладбищ. Я ничего этого не боюсь – при условии, что человек умер нормально, в своей постели или в больнице. Меня пугает, когда смерть наступает внезапно, знаешь, нелепо. Или жестоко.

– Ты что-то такое тут чувствуешь? – заинтересовался он. – Я знаю только, что у прежнего хозяина тут умерла жена. Люда рассказывала – она ее помнит. Говорит, что это было вскоре после их свадьбы, что молодая заболела какой-то ангиной и у нее в горле выросла опухоль, которая ее и задушила. За считанные минуты. Она рассказывала тебе об этом?

Марфа качнула головой:

– Никогда. Она вообще не говорила об этом городе. Умерла от ангины? Опухоль? Не знаю, скорее похоже на аллергию… На укус осы или пчелы, например. Говорят, есть процент людей, для которых он смертелен. Это было давно?

– Люда была девочкой.

Женщина вздрогнула.

– Мне тут не по себе. Покажи дом.

Осмотр не произвел на нее благоприятного впечатления. Она ничего не критиковала, в отличие от Ирмы, но и не стала врать, расхваливая покупку. Только и сказала:

– Здесь очень тихо.

– Да, после Москвы даже жутковато, – согласился Дима. Он провел ее по дому, показал все уголки, и в какие-то моменты у него являлось странное ощущение – что это уже было. «Было, да, но с Людой. Я снова здесь наедине с женщиной, но эта ничего не знает и ни к чему меня не принуждает. Я могу ничего вообще не делать с этим домом! И никто меня не заставит!» Он думал так и лгал себе – Дима отлично понимал, что заставит себя сам. Пятнадцатого мая он рассчитывает получить на руки последние документы на дом. Таким образом, он станет окончательным его владельцем. А уже в двадцатых числах дом будет снесен. Так хотела поступить Люда, так сделает и он.

– Люда мечтала об этом доме? Она скучала по Александрову?

– Да, только об этом и говорила, – уклончиво ответил Дима.

– Неужели она собиралась тут жить? – Марфа коснулась ладонью бревенчатой стены. – Тут сыро, пахнет гнилью. Я, как специалист по стройматериалам, могу тебе сказать: этот дом – покойник. Живой труп. Лучше всего его снести.

– Что я и сделаю.

Она удивленно обернулась, перестав отщипывать отсыревшие волокна дерева от бревна:

– Ишь! И построишь новый?

– Поглядим.

– А если Люда не найдется? – Она подошла к нему вплотную и заглянула прямо в глаза. В сумраке, которого не мог выгнать из комнаты дневной свет, ее глаза казались больше и темнее. «Она уже не в первый раз становится ко мне так близко. Если бы не Люда, я бы решил, что она меня соблазняет. Провоцирует. Зачем это Марфе? У нее наверняка куча поклонников. Ради забавы?»

– Мы же решили верить, что она найдется, – ответил он, мужественно сохраняя непроницаемое выражение лица. – Хочешь, сходим в милицию?

Женщина чуть отодвинулась, но напряжение не спало. Она продолжала смотреть прямо ему в глаза. «Долго я так не выдержу, первым отведу взгляд. Она как будто испытывает меня на прочность. Я ее не понимаю!»

– Не вижу смысла туда идти. – Она взглянула на часы. – Не вижу смысла вообще куда-нибудь идти. Ты здесь ночевал?

– Что?! – опешил Дима.

– Я говорю, что нужно остаться здесь на ночь. Вдруг зайдет Люда?

– Ты… ты всерьез это говоришь? – еле выдавил он. – Как это – зайдет?

В этот миг у него появилось отчетливое ощущение, что Марфа бредит, но она вдребезги разбила это подозрение:

– Ты же сам говорил, что она могла потерять память. Значит, бродит где-то, как лунатик. Не исключено, что инстинктивно возвращается к этому дому. Ты же здесь не дежурил?

– Да ее бы давно заметили!

– Кому замечать? – Она подошла к окну, брезгливо тронула пыльную занавеску. – По улице за все время, пока мы здесь, ни одна машина не проехала. И людей не видно. Ты говорил с соседями? Кто они? Призраки?

– Люда не может бродить по городу – здесь первый милиционер – ее! Она же в розыске! И у нее наверняка странный вид, она привлекает к себе внимание.

Он сказал это, и у него сжалось сердце – от жалости, тревоги и презрения к себе – как он мог думать о ком-то еще, пусть в шутку, когда ей плохо, она в опасности! «Или я ее не люблю?!» – пришла в голову крамольная мысль.

– Останемся. – Марфа повозилась со шпингалетами на окне, выходящем в переулок, и наконец открыла его. – Надо впустить воздух. Здесь есть продуктовые магазины?

– Постой. – Он смотрел, как Марфа деловито копается в своей сумке, достает мобильный телефон, зарядник, ищет розетку… – Ты всерьез решила заночевать?

– Ты же у меня ночуешь! – сразила она его веским аргументом. И в самом деле, за три года жизни в Марфиной квартире он привык считать ее своей. Дима только развел руками. Почему бы и не остаться? В сущности, это глупо – дом-то его, а он как будто избегает здесь бывать. Наверное, из-за Люды – он просто перенял ее боязливое отношение к этому месту.

После обеда резко потеплело, запахло настоящей весной. Они сходили к станции, купили кое-какие продукты, красное сухое вино – так пожелала Марфа, зубные щетки, пасту и мыло, и даже постельное белье.

– Две наволочки, четыре простыни, два полотенца, – сосредоточенно считала Марфа, оглядывая нагруженного пакетами спутника. – Хватит. Подушки там есть и одеяла, кажется, тоже. А спички?