– Он завтра будет на работе? – спросила я.
– Будет, наверное, – Митя неожиданно понизил голос. – Ну все, я больше не могу разговаривать. Увидимся! Ты зайди, поговори с ним!
И повесил трубку. Я даже улыбнуться не смогла, хотя, конечно, это было забавно – взрослый парень, а как маленький, боится, что бабушка будет его ругать за долгие разговоры по телефону. Каждый сходит с ума по-своему. Но со своим сумасшествием я решила подождать. По крайней мере пока не узнаю, что случилось. Не могла же я оставить все как есть! Что мне тогда оставалось делать? Перечитывать его записку? Обдумывать самоубийство? Завести любовника?
Я снова перелистала записную книжку. Можно позвонить Зыкиным – это, в конце концов, его друзья. Наши ровесники, семейная пара. Настоящая семейная пара, побывавшая в ЗАГСе и в церкви, устроившая шумную свадьбу. Они приходили к нам на его последний день рождения, только… Кажется, это пустой номер. Зыкины сейчас ждут ребенка, заняты друг другом и больше никем. Вряд ли Женя поделился с ними своими переживаниями.
Следующая страничка на букву «И». Иван. Кто такой Иван? Явно не мой знакомый, понятия не имею, кто такой. Но почему он оказался записанным в моей книжке? Может быть, это зубной врач или какой-то человек, у которого я брала интервью… Ну нет, были бы пометки, я всегда их делаю. Тогда – кто? Я перевернула страничку, но и там не нашла никаких указаний на эту загадочную личность. Зато между страниц лежали два билета на электричку, от второго декабря этого года. Я рассматривала их, пытаясь сообразить, куда это мы ездили с Женей в этом декабре и почему я этого совершенно не помню. И вдруг вспомнила!
Мы в самом деле никуда не поехали. Все изменилось в последний момент – Женя оставил меня на вокзале, в пригородных кассах, стоять в очереди и брать билеты, а сам пошел позвонить. Вернулся он, когда я давно уже запаслась билетами и одиноко мыкала горе под электронным табло.
– Все отменяется, – сказал Женя. – Поехали домой.
А когда я спросила, что случилось, он ответил, что Иван приболел, и вечеринка отменяется. Ну точно, мы собирались ехать к этому самому Ивану! Я была с ним еще не знакома, а Женя познакомился с ним недавно, на рок-концерте. В Москву приезжали «Слэйд», и Женя, конечно, рубился в первом ряду танцевального партера. А я не пошла – не смогла, на меня навесили очередное задание, и отказаться было невозможно. Мне так хотелось, чтобы меня взяли в штат этой радиостанции, что я была готова отказаться от любого удовольствия. Слов нет, от удовольствий я отказываться умею. Да вот только никаких плодов это самопожертвование пока не принесло. Может быть, я что-то делаю не так? Кстати, тот репортаж тоже зарубили. Нет, мне пора серьезно задуматься о жизни. Если бы я пошла на концерт, я бы, по крайней мере, знала, что представляет из себя Иван.
Я попыталась припомнить все, что рассказал о нем Женя. Кажется, этот парень имеет отношение к какой-то московской группе, которая не то разогревала публику перед «Слэйдами», не то просто тусовалась в качестве зрителей. Вот этого не вспомню. А вот что Женя пил пиво с этим парнем после концерта, в буфете – знаю точно. Он сказал, что они с Иваном познакомились совершенно спонтанно – все зрители после концерта были в приподнятом настроении, улыбались друг другу, братались… В общем, получили мощный положительный заряд. Так вот, оказавшись за одним столиком в буфете, парни сперва поделились друг с другом впечатлениями от концерта, потом завязался разговор о музыке вообще. У них оказались общие пристрастия. Ох, я-то знаю, Женю хлебом не корми – дай поговорить о музыке. А когда он находит единомышленника – может болтать часами. Я прожила с ним два года и за это время научилась разбираться в разных стилях, с первых звуков узнаю многие песни, могу порассуждать об истории рок-н-ролла… Но где мне до Жени! Он плавает в этом как рыба в воде.
Да, в тот вечер он здорово задержался. Я теперь вспомнила, что Женя приехал домой около часа ночи. А концерт окончился около десяти. Я не из тех, кто спрашивает своего парня, «где ты был?!» или дуется за опоздание… Но я все-таки тревожилась за него, мало ли что, на обратной дороге могли привязаться какие-нибудь придурки… Я ведь уже говорила – на него иногда нехорошо посматривали, слишком уж яркая внешность, кому-то могло показаться, что он подкрашивает ресницы и губы. Но тогда все обошлось. А через две недели он заявил, что в воскресенье мы едем к Ивану – он нас пригласил в гости, к себе на дачу. Я согласилась – мне было все равно, куда ехать, только бы с Женей. Но поездка не состоялась, и больше я об Иване не слышала. А его телефон переписала к себе в блокнот во время какой-то уборки – нашла на столике клочок бумаги с именем и номером. Бумажку я выбросила, чтобы не разводить в доме мусор, а номер сохранила.
Я в конце концов решилась и набрала номер Ивана. Время было, конечно, позднее, но человек, который привык развлекаться на концертах, вряд ли уже спит. Этот вопрос меня как раз не волновал. Заботило другое – как представиться, если мы никогда не виделись, как спросить о Жене… Может, он даже его фамилию не знает? Вряд ли они обменялись паспортными данными… Пока в трубке звучали долгие гудки, у меня было несколько секунд, чтобы обругать себя за недомыслие. А потом на другом конце провода взяли трубку.
– Можно Ивана? – спросила я. И выругала себя еще раз, потому что к телефону подошла женщина, судя по голосу, молодая. Вот возьмет и не позовет его… Но она даже не спросила, кто звонит. Я и сама никогда не спрашивала имени, когда к телефону просили Женю. Мне всегда казалось, что это невежливо.
Голос у Ивана оказался приятный – мягкий, чуть хрипловатый. Он выслушал мои объяснения и не послал меня к черту. Наоборот, сразу принял такой тон, будто мы с ним были давным-давно знакомы. И оказалось, что я позвонила ему не зря.
– Знаешь, последний раз, когда Женька ко мне заходил, он был какой-то сам не свой, – сообщил Иван.
Значит, Женя встречался с ним, и не раз? Ладно, я это проглотила, в конце концов, он был не обязан мне ни в чем отчитываться. Я только спросила, когда это было?
– Двадцатого декабря, – тут же ответил Иван. – Женька мне позвонил с работы, я его позвал в гости, у моей подружки был день рождения, и мы как раз собирались… Кстати, я же вас обоих приглашал!
И это мне тоже пришлось проглотить. Меня, во всяком случае, никто никуда не приглашал. Женя предпочел пойти один… Ну ладно. Мне впервые пришло в голову, что, возможно, он меня стыдился?! Это была слишком неприятная догадка, и я постаралась не думать об этом. Сейчас, по крайней мере. Я сосредоточилась на рассказе Ивана. А тот рассказал, что когда приехал Женя, он вел себя немного странно.
– Нет, сперва все было хорошо, – говорил Иван. – Он привез бутылку вина, правда, сам-то пил водку. Посидели, поболтали… Он курил и ничего не ел. И странно как-то на меня поглядывал, мне показалось, что он хочет поговорить. Но у меня была куча народу, негде уединиться. Я его даже прямо спросил – может, что случилось?
Женя ответил ему, что позвонит – завтра или на днях. Ушел он одним из первых, когда веселье было в разгаре. Иван даже не заметил, когда он исчез из-за стола.
– У меня остался какой-то осадок, – признался он мне. – Я даже думал, может, он обиделся, что я не нашел для него времени… Но ты же понимаешь, как бывает на вечеринках – дым коромыслом. Кстати, он мне так и не позвонил. Ты уверена, что с ним что-то серьезное?
– На работу он ходит, значит, жив и здоров, – ответила я, стараясь говорить спокойно. Меня больше всего задело, что я впервые слышу об этой вечеринке.
– Ладно, извини, что побеспокоила.
Я хотела попрощаться, но тут он меня ошарашил в последний раз. Он, думаю, попытался таким образом меня успокоить.
– Ты не бери в голову, – посоветовал мне Иван. – Я уж понял, что он человек непредсказуемый. Например, как он рвался ко мне на дачу, я же помню! Там собиралась вся наша группа, он хотел познакомиться. И в последний момент позвонил и сказал, что вы не приедете, все отменяется.
– Но ты же заболел! – вырвалось у меня.
Иван очень удивился и заявил, что за эту осень, слава богу, не болел ни разу. А я уже поняла, что Женя мне соврал. Послал меня брать билеты, которые нам так и не пришлось использовать, и отправился позвонить… Зачем? Чтобы подтвердить, что мы приедем? Иначе, зачем он позаботился о билетах, зачем вообще потащил меня на вокзал? Но в последнюю минуту, видно, передумал, отказался от приглашения… А для меня выдумал историю с болезнью. И я ему поверила. Как верила в общем-то всегда.
– Надя, ты слушаешь? – донесся голос из трубки. – С тобой все в порядке?
И я ответила, что со мной все прекрасно. Поблагодарила его за участие, обещала перезвонить… Хотя, кладя трубку, не могла понять, зачем я это пообещала. Ему это не нужно, а мне – тем более. Мне было нужно только одно – понять, откуда взялось все это вранье. И очень некстати (хотя, может, как раз ко времени) я вспомнила слова своей мамы. Когда она впервые увидела Женю, то сразу сказала мне, что мы с ним друг другу не подходим. Я, конечно, сразу завелась, потребовала объяснить, что ей в нем не понравилось.
– Дело не в том, что он мне не нравится, – ответила мама. Она, как всегда, говорила со мной слегка покровительственно, как будто мне все еще было десять лет. – Беда в другом, вы с ним такие разные…
Конечно, тогда я ничего не поняла. Расплакалась (какая же я в самом деле была дурочка), сказала, что уже взрослая и могу сама выбирать, с кем знакомиться и проводить время. Он был моим первым парнем, так что я сразу решила – мама просто хочет, чтобы я подольше оставалась ребенком. Ей было неприятно, что у меня появился кавалер… Что я заинтересовалась еще чем-то, кроме учебы. И только сейчас я начала подозревать, что мама разглядела в нем куда больше, чем я. Особенно в первое время. Она, конечно, ничего не знала о его второй, запасной жизни, но сразу увидела, что эта, настоящая жизнь, не очень-то его волнует. А если я – часть этой настоящей жизни, значит…
Додумывать не хотелось. Я отключила телефон – если Шурочка захочет дозвониться, пускай попробует. Приняла душ, почистила зубы. Завела будильник – с утра нужно было звонить в редакцию. Презентация шампанских вин? Великолепно. Приглашение на два лица? Того лучше. Найду, кого позвать. У меня тоже есть друзья, а от такого мероприятия не отказываются. Я легла, погасила свет и пообещала себе, что все еще будет хорошо. Также пожелала себе веселых праздников, счастливого Нового года, а еще спокойной ночи.
И в результате проворочалась с боку на бок до пяти утра.
* * *
Оказывается, моя редакторша слов на ветер не бросала. Уже в полдень у меня на руках оказалась симпатичная синяя открыточка, которая и являлась пропуском на презентацию. Наверное, я все-таки вызвала у этой женщины какие-то материнские чувства, иначе почему она послала на это мероприятие именно меня? Туда был бы рад пойти любой штатный сотрудник. На прощание она очень выразительно напомнила, что репортаж заказной, и портить его – себе дороже.
– Короче, Наденька, или ты его делаешь, и делаешь хорошо, или мы расстаемся, – сказала она, разглядывая круги у меня под глазами. – Мне-то нравится, как ты работаешь. И стиль у тебя подходящий, и коммуникабельность налицо. Вот только твоя расхлябанность меня немножко пугает.
И очень выразительно заключила:
– Если хочешь чего-то добиться – составь себе хотя бы расписание.
Я пообещала сделать это сегодня же. Насилу выдавила улыбку, спрятала приглашение в сумку и заодно проверила – на месте ли диктофон, есть ли запасные батарейки. Презентация начиналась в шесть вечера в крупном торговом центре на проспекте Мира. У меня была куча времени, чтобы привести себя в порядок, раздобыть недостающее «второе лицо», купить что-нибудь к Новому году – ведь я до сих пор не запаслась подарками…
Вместо этого я поехала в музыкальный магазин. В метро, когда я сидела в вагоне, закрыв глаза, передо мной несколько раз вставало лицо редакторши. Я ни на минуту не забывала о том, что она пообещала мне и что я пообещала ей. Мне нужно было сосредоточиться на работе и забыть обо всем остальном. О, это я очень хорошо понимала! Она говорила о расхлябанности и, может, была права. Хотя я вообще-то редко куда опаздываю, о чем-то забываю. Беда в другом – я, кажется, заразилась от Жени его болезнью и живу параллельно в двух мирах. Особенно с тех пор, как он пропал. В том, другом, запасном мире мы с ним все еще вместе. ОТТУДА он не уходил. ТУДА я возвращаюсь в своих мечтах, и ТАМ я счастлива. Я воображаю, как мы с ним гуляем по Москве, сидим в кафе, наряжаем елку, тайком друг от друга заворачиваем подарки… И всерьез пытаюсь представить, что он подарит мне, и придумываю, что же подарить ему…
А когда я прихожу в себя и возвращаюсь в реальность, то она кажется мне не такой уж важной. Не такой уж обязательной. Не такой реальной, в конце концов! Какое мне дело до этих шампанских вин, например? У меня от шампанского изжога, я его терпеть не могу! И почему именно я должна идти туда, изображать искренний интерес к предмету презентации, с кем-то общаться, о чем-то говорить? Почему я должна жить в ЭТОМ мире, если мне куда лучше в ТОМ?! Кажется, я начинала понимать Женю. Все лучше и лучше. А может быть, у меня просто всерьез начиналась депрессия.
– Девушка, вы будете выходить?! – рявкнул голос у меня над ухом.
Моя станция! И двери уже открылись, а я, оказывается, стою на пороге вагона, мешая другим пассажирам. Держать себя в руках…
На подходах к магазину я остановилась и вытащила сигарету. Надо признаться, что я трусила. Трусила так ужасно, что готова была развернуться и уехать куда глаза глядят – подальше отсюда. Я стояла у стеклянной стены бистро, под навесом, чуть не по колено в коричневой халве растоптанного снега. Брюки, конечно, промокли, к вечеру на них проступят соляные пятна. И конечно, это случится как раз на презентации. Ну и пусть. Я ни перед кем не собираюсь притворяться, что приехала на машине. Мимо меня непрерывно шли люди – в этом месте их всегда очень много, в любое время дня. Вид у всех был ошарашенный, какой-то дикий. Я смотрела на них и удивлялась – что это с ними случилось? Потом до меня дошло. Конечно, Новый год на носу! По мнению многих – новое тысячелетие, вот они и не знают, как прыгнуть выше головы, отметить праздник как-нибудь необыкновенно… Но теперь я решила, что все-таки подожду с тысячелетием еще годик. Не из солидарности с Женей, вовсе нет. Просто в этом году я еще не готова к такому событию. Не тем занимаюсь, думаю не о том, не так живу. И совершенно не ощущаю, что наступает праздник. Что через три дня – Новый год. У меня нет ни елки, ни даже еловой ветки. Ни игрушек, ни красивых свечей. Нет даже «второго лица», чтобы отправиться с ним на презентацию. А если я угроблю этот репортаж – работы у меня тоже не станет, а значит, я лишусь средств к существованию. Весьма скромных средств, конечно, но все же…
Тут я впервые подумала о том, как буду жить, если Женя все-таки не вернется? Квартиру мы снимали у его близких друзей, и по знакомству – очень дешево. Что же будет теперь с этой квартирой? Оставят меня в ней как бывшую невесту Жени – и за ту же плату? Останусь ли я сама на таких условиях? Да и смогу ли оплатить эту квартиру? Ведь в основном зарабатывал Женя. Он платил из своей зарплаты за квартиру, за еду, за наши развлечения. Я оплачивала менее заметные статьи бюджета – покупала хозяйственные мелочи, платила за свет, приобретала кое-что из одежды, когда получала очередной гонорар. Это случалось нечасто. И если он не вернется, мне придется собрать свои вещи и вернуться к родителям. Вернуться с полным поражением. Мама, конечно, скажет, что заранее меня предупреждала. Она и в самом деле предупреждала… Но о чем можно предупредить человека, который счастлив? Который влюбился впервые в жизни, да так, что решил, будто это навсегда?
Я выбросила окурок и отряхнула брюки от снега. Приказала себе быть спокойной и сдержанной – иначе опозорюсь перед кучей народу – я ведь знаю всех продавцов в магазине. А затем прошла мимо бистро и потянула на себя знакомую стеклянную дверь, обклеенную афишами концертов…
ГЛАВА 2
…И сразу же повела себя донельзя глупо. Вместо того чтобы пройти к прилавку, за которым стоял Женя, я остановилась у входа и стала рассматривать витрину с музыкальными журналами. В этой витрине отражался отдел напротив – его отдел. И я видела Женю за прилавком – он стоял, опершись локтем о стекло, и водил по нему пальцем. Рядом с прилавком околачивалась какая-то девчонка, она тоже рассматривала витрину. Наверное, он помогал ей найти нужный диск. Я следила за ними, не оборачиваясь, делая вид, что целиком сосредоточилась на журнальных обложках. До чего это было нелепо – ведь меня в магазине все знали, по крайней мере, в лицо… И конечно, у продавца журналов сразу возникли вопросы – как только он рассмотрел меня получше.
– Надя? – удивился он, тут же переводя взгляд на отдел компакт-дисков. – Ты что-то хочешь найти? Помочь?
Я попросила последний номер «Рок-сити» и полистала его, совершенно не соображая, на что смотрю. Краем глаза я видела, что парень делает Жене какие-то знаки. Ну вот, меня наконец заметили. Глупее себя вести я просто не могла. Теперь сразу стало ясно, что я боюсь объясняться.
– Спасибо, – я вернула журнал продавцу. – С наступающим тебя!