Завтра ты умрешь

– Я сейчас же вызову «скорую»! У нее есть страховой полис? Ты знаешь, где он?

Наталья смерила ее уничижительным взглядом:

– Ты сюда приехала, чтобы научить нас, тупых, как себя с ней вести? Ей не нужна «скорая», во всяком случае, такая, как для нас, простых смертных. А полис… Знаешь, при таких деньгах ей не нужен даже паспорт!

Не давай советов богатым людям, вот что я тебе скажу, моя милая!

– Но как-то же она успокаивается? – не сдавалась Ника. – Или богатые люди, по твоей теории, делают это как-то по-своему?

– Ей помогают таблетки или уколы, или сеанс с Генрихом, или все вместе, или… Вообще ничего! – Наталья устало опустилась в кресло и прикрыла глаза. – Неудачный день. Вот за такие дни мне и платят деньги!

– Но почему это с ней вдруг случилось? Только что все было хорошо! Я просто поверить не могла, что с ней что-то не в порядке! Нормальнейшая с виду женщина!

– С виду… – пробормотала Наталья, чуть приподняв отяжелевшие веки. – Это с ней всегда случается внезапно. На ровном месте. Думаешь, я за пять лет не пробовала вычислить, отчего она вдруг впадает в эти состояния? Думала, может, о чем-то нельзя говорить, чего-то нельзя делать… Все напрасно, нет никакой закономерности. Я иногда злюсь на нее ужасно, начинаю думать, что она просто избалованная богатая истеричка, которой нравится нас всех мучить… Но это не так!

Наталья глубоко вздохнула и раздавила окурок в переполненной пепельнице.

– Короче, прости меня за это приключение и езжай домой, – сказала она, наклоняя вперед и растирая ладонями отекшее лицо. – А я пойду к ней. Попыток самоубийства никогда не было, но я все равно не хочу оставлять ее одну. Найдешь дорогу или позвать Олю?

Ника хотела было отказаться от помощи провожатой, но тут же передумала. Ольга, по ее словам, служила здесь дольше всех, седьмой год. Что бы ни случилось с хозяйкой, это случилось при ней.

– Позови ее!

Подруги расцеловались на прощанье, и Наташа крепко стиснула гостью в объятьях:

– Не сердись! Я хотела как лучше и даже думала, что получилось… Она так хорошо держалась при тебе! А как только ты вышла, сразу затряслась, стала задыхаться, ну и… Обычный набор. Я позвоню тебе, когда буду посвободнее. Прости…

Вошедшей горничной хватило одного взгляда, чтобы понять – затея с отвлекающим маневром провалилась. Она покачала головой и сказала, что ничего иного и не ждала.

– Это у Ксении Константиновны никакому контролю не поддается, иначе ее давно бы уж вылечили. Ну попробовать-то стоило… Жаль, что не вышло, и вас отвлекли.

– Скажите, Ольга, ведь вы помните время, когда этих припадков с вашей хозяйкой не было? – спросила Ника, когда они оказались на первом этаже, в охотничьей гостиной. Горничная остановилась и плотно прикрыла открытую дверь на веранду.

– Ведь вы работали здесь до того, как это случилось?

Ольга, не отвечая, смотрела на нее, будто ожидая продолжения, и вместе с ней смотрели на Нику бывшие кабан, олень и медведь. Их стеклянные тусклые глаза не выражали ровно ничего – так же, как слегка сощуренные глаза горничной.

– А что с ней все-таки случилось? – не выдержала Ника.

Ольга, будто проснувшись, вздрогнула и расширила глаза.

– Не знаю, – просто ответила она. – Никто из прислуги не знает. Даже Наташа, а она-то для хозяйки как подруга.

– Но вы работаете здесь семь лет!

– И что? – невозмутимо возразила Ольга. – Семь лет назад в этом доме никто не жил, он был обставлен так, как видите, – с бору по сосенке. Я просто приглядывала за ним, немного прибиралась. Тут был еще сторож, вот и вся прислуга. А потом отделали мансарду, привезли туда мебель, вещи… И саму Ксению Константиновну. Она уже была такая, как сейчас. Другой я ее не знала.

– Это было пять лет назад?

– Где-то так, – Ольга открыла дверь. – Вы извините, у меня дела. Найдете дорогу к воротам? Рината уже предупредили, он отвезет вас, куда скажете.

И горничная безмолвно исчезла за дверью. Когда Ника вышла на веранду, ее уже там не было. Женщина спустилась с крыльца, отошла от дома и, остановившись, оглядела его на прощанье. Угрюмый, настороженный, немой, он ответил ей непроницаемым взглядом чисто вымытых темных окон. Даже когда Ника отвернулась и пошла к воротам, она чувствовала этот взгляд спиной. Она села в поджидавшую машину, решетчатые ворота раздвинулись, освобождая путь, по бокам дороги снова замелькали стройные красные сосны, а женщина все еще ощущала неприятный холодок между лопатками.

Глава 3

– И что?

– Да ничего! – Она понизила голос, хотя Олег вряд ли мог расслышать то, что говорилось в закрытой ванной комнате под шум льющейся воды. Ника бросила в ванну горсть ароматической соли, и в воздухе запахло лавандой. Она уселась на бортике поудобнее и прижала телефон плотнее к уху. – Я никого не сфотографировала, ничего не узнала и, честно говоря, ничего толком не поняла. Ясно одно – они не пустят к ней постороннего врача. Даже обсуждать этого не хотят. До ее личного врача дозвониться не могли, но скорее злились, чем паниковали.

– Какие таблетки ей дают? – взволнованно спросил Ярослав.

– Не спросила.

– Надо узнать. Ты говоришь, не заметила никаких странностей в поведении?

– Все бы так себя вели!

– И самого припадка не видела, знаешь только со слов подруги, что случилось?

– Да, к сожалению… А может, к счастью.

– Думаешь, у тебя есть шанс попасть туда еще разок?

Ника задумалась и поболтала рукой воду в ванне.

– Наверное, да. Я понравилась Ксении, а она, как ни странно, понравилась мне. Я так хотела у нее остаться подольше, что даже с мужем поссорилась! Мы до сих пор не разговариваем.

Вернувшись домой раньше обещанного и несказанно обрадовав этим Олега, Ника сухо дала понять, что изменила планы ему в угоду. Это было фальсификацией… И хорошей местью за его вспышку несправедливого гнева по телефону. Она подчеркнуто внимательно занялась ребенком, накормила, выкупала и переодела его, после чего заявила, что сама нуждается в ванне. Запершись, Ника набрала номер Ярослава и дала ему полный отчет о поездке. Сама она считала, что съездила неудачно, но он ее разубедил.

– Ты многого достигла, познакомилась, понравилась, теперь только не потеряй контакта! Я считаю, сегодня ты слишком легко сдалась и согласилась уехать. Можно было остаться!

– Я растерялась, – призналась Ника. – В другой раз не оплошаю. Ярослав, а что мы будем делать, когда выясним, что этот психиатр ее попросту эксплуатирует и калечит? Поднимем шум?

– А то нет? У меня есть связи на телевидении. Если там узнают про такую фишку, взвоют от восторга! Нужны только факты… Может, твоя подруга что-то не так поняла насчет врачебного наблюдения, и все под контролем, этот Генрих только курирует пациентку на дому…

– За пять лет у нее была возможность все понять ТАК! – возразила Ника. – Ярослав, прости, у меня набралась ванна, и я уже на ногах не стою.

Попрощавшись и пообещав форсировать ситуацию, она забралась в ванну и, вытянувшись в теплой душистой воде, расслабленно закрыла глаза. Прошедший день казался невероятно длинным, из него легко можно было сделать два обычных. Он и распадался на две части – привычную, московскую, и подмосковную, где все было тайной, заманчивой и пугающей. «Но разве я испугалась? – удивилась она слову, случайно пришедшему на ум. – Нет! Разве что под конец, когда уходила… Хотя как раз тогда пугаться было некого. Просто все в целом так подействовало… И мне ужасно не нравятся эти чучела зверей внизу! Среди них сам себя ощущаешь жертвой таксидермиста!»

«Кто ее муж? Пожалуй, это важнее всего, и Ярослав со мной согласен. Чем он занимается? Горничная говорит, он работоголик, не обращает внимания на быт. Таких легче легкого обвести вокруг пальца всяким проходимцам. Этот психиатр предложил снять с его плеч все заботы о больной жене, при этом замаскировав от окружающих ее состояние… И муж с радостью согласился! Уверена, он считает, что ему крупно повезло, и ни за что не согласится ссориться с психиатром. А тот, конечно, поставил условие, что других врачей к больной не допустят».

Ника ушла под воду с головой и полежала так некоторое время, слушая глухой шум в ушах.

«Чем больше думаю обо всем этом, тем ужаснее все кажется. Замкнутый круг. А как его прорвать? Наташа любит эту несчастную женщину, она добрая, решительная, трусостью в жизни не страдала, но и она стоит на том, что другие врачи не нужны! Вопрос номер два: кто таков на самом деле этот роковой Генрих? Лучше всего свести его с Ярославом, он быстро разберется, с кем имеет дело!»

Ника вынырнула, протерла глаза, быстро вымыла голову и встала под душ. Домашние дела, скромные, но неотложные, требовали ее участия, но весь вечер, стирая белье, стоя то у раковины, то у плиты, она думала о женщине, спрятанной от мира в загородном особняке, притаившемся среди вековых сосен. Она видела, как сгущаются сумерки вокруг неприветливого красного дома, как зажигаются окна в мансарде, как ровно шумят от ветра деревья, окружившие дом. Зажглись фонари на чугунных столбах, и на веранду с бокалом коктейля и сигаретой вышла высокая светловолосая женщина, уже нетвердо стоящая на ногах. Она видела, как мерцает, вспыхивая и тускнея, огонек сигареты, освещая грубоватое лицо Натальи, и это видение было таким ясным, что Ника застыла с ложкой в руке, забыв попробовать суп. Она никогда не тяготела к мистике, считая себя совершенно уравновешенным и рациональным человеком, и тем удивительнее была пришедшая из ниоткуда уверенность, что ее подруга сейчас стоит и курит на веранде.

– Что, так и будешь дуться? – донесся до нее голос мужа – как будто издалека. Ника очнулась и попробовала остывший суп. Он был безнадежно пересолен. «Мама сказала бы, что я влюбилась».