Пассажир без багажа

– Да… Поздоровайся, – сухо сказала мать.

В комнате, кроме отца, сидели родители Андрея. Увидев ее, все замолчали, хотя до этого, казалось, вели оживленный разговор. Варя поздоровалась, не зная, куда деть глаза.

– Вы уже знаете? – только и смогла выдавить она. – Я… Так получилось. Я не знаю, почему…

– Хочешь чаю? – с неестественным оживлением предложила мать. Было ясно, что она хочет замять возникшую паузу. Варе никто так и не ответил. Даже отец смотрел на нее с каким-то непонятным недоверием. Женщина заколебалась. Она очень устала, ей хотелось присесть, скинуть туфли, поужинать… Но разве могла она сделать это под обстрелом таких взглядов? Родители мужа всегда держались с ней ровно, но она никогда не могла понять – как они на самом деле к ней относятся. Недолюбливают? Просто терпят, за неимением другого варианта? Или все-таки приняли как свою? Они с Андреем всегда жили отдельно, и эти вопросы давно перестали волновать Варю. Вот если бы все теснились в одной квартире…

Она все-таки присела на диван – отец подвинулся, давая ей место. Вошла мать, поставила на столик рядом с Варей чашку и тарелку со вчерашним пирогом:

– Поешь. А то вся зеленая. Где же ты была? Мы уже волновались.

– Я задержалась у Кристины, – объяснила Варя, принимаясь за чай. Молчание свекра и свекрови начинало ее раздражать. «Ну, хоть простое „добрый вечер“ они могли мне сказать? Неужели думают, что я виновата в смерти их сына? Или обижаются, что я сама не позвонила им, ни о чем не сообщила?» И Варя решила оправдаться хоть в этом. Она не могла больше выносить это молчание и обратилась прямо к ним:

– Вы извините меня, я хотела сообщить вам, что произошло… Но вчера я до вас просто не дозвонилась. Вы были на даче?

– Да, были. Только вот не на своей, – это, наконец, заговорила мать Андрея, полная, ярко накрашенная дама с претенциозным именем Изабелла. Она совсем недавно ушла на пенсию из магазина «Овощи-фрукты», где проработала всю жизнь – с ранней юности. Работа научила ее выражаться с предельной прямотой и теперь она не выдержала первая. – У нас больше нет дачи. Ты разве не знала?

Варе с трудом удалось поставить на место чашку. Она даже умудрилась не выплеснуть горячий чай себе на колени. А Изабелла Степановна продолжала:

– Вот уж этого я от тебя, Варвара, не ожидала. Что ж ты молчала, что вы дачу продали? Мы с Петей, как дураки, пахали там с апреля, клубнику пересаживали, саженцы завезли… Одного навозу сколько перекидали – вот этими руками! – И она взмахнула пухлыми, ярко наманикюренными пальцами. – А вчера является дамочка с договором и заявляет, чтобы мы выметались! Получается, мы еще и весь урожай ей подарили?! Пахали на нее все лето?! У тебя что – язык отсох раньше сказать?! Договор-то в феврале составили! И сколько же вы, интересно, за дачу взяли? В договоре сумма фиктивная, ясное дело!

Муж с трудом выбрал момент, чтобы тоже вставить словечко. Когда Изабелла Степановна задохнулась от возмущения, ее супруг добавил:

– Порядочные люди так не поступают! А еще интеллигентов из себя корчите!

Тут не выдержала Варина мать. Она буквально кипела от возмущения, но до этого момента ей удавалось сдерживаться. Но тут и ее прорвало. Она закричала:

– Да что вы на нее накинулись! Продали – и продали, вас не спросили! Мы тоже ничего не знали! Дача была Андреева, это его личное дело – продавать ее или нет!

– Что значит – Андреева? – возмутилась Изабелла Степановна. – Участок мой муж получил, домик мы на свои деньги поставили, работали тоже мы. Скажете – вы там пахали?! Щас – приезжали позагорать, да еще осенью заглядывали, на все готовенькое! А то, что дачу мы на сына оформили, это же ничего не значит! Это же какую подлость нужно иметь, чтобы даже нас не спросить! Да что я с вами тут расуждаю – можно подумать, вы меня слушаете! Урвали жирный кусок! Ну так подавитесь им! Петя, идем! Идем, а то я этой шалаве…

Муж схватил ее за руку:

– Перестань, тебе же плохо будет! Перед кем распинаешься? Не видишь – у этих совести нет! Идем, хватит! – И уже в дверях, вытолкнув супругу в коридор, обернулся и заявил: – Андрея мы сами похороним. Слава богу – на это у нас еще денег хватит. А вас чтобы там не было – иначе не обрадуетесь!

На лестнице затихли выкрики удаляющейся свекрови, за свекром захлопнулась входная дверь. В квартире наступила нехорошая тишина. Щеки у Вари горели, во рту пересохло, сердце колотилось так, будто она только что остановилась после долгой пробежки. «Значит, он все-таки не выплатил долг. Значит, он продал дачу в феврале, – повторяла она про себя. – Вот почему он не желал тратиться на ремонт дачного домика. Дом уже принадлежал кому-то другому. Значит, Кристина не врала. Господи, почему же он столько времени молчал?»

Она взглянула на отца. Все время, пока родители Андрея поливали ее руганью, тот не вымолвил ни слова в ее защиту. Сидел с таким видом, будто все это его ничуть не касалось. Но вряд ли он чувствовал себя безмятежно. Варе, наконец, удалось поймать его взгляд, и она тихо произнесла:

– Я ничего не знала о том, что Андрей продал дачу. И денег этих в глаза не видела. Ты-то мне веришь?

Он не ответил, зато заговорила мать. На ее щеках еще пылал румянец – она раскраснелась, вступив в перепалку с родственниками:

– Если так – почему ты им этого сейчас не сказала? Я чуть со стыда не сгорела!

– Да разве бы они поверили? – горько ответила Варя. – Мне и самой-то не верится, что Андрей так поступил… На что он надеялся, почему молчал?

– Куда же он дел такие деньги? – удивилась мать. – Все-таки дача стоила прилично… Даже если допустить, что он продал ее по дешевке, все равно наберется шесть-семь тысяч долларов, а то и больше… Участок большой, ухоженный, много посадок, домик есть… Ничего не понимаю! Саша, – обратилась она к мужу. – Что же ты как чужой сидишь? Тебя это не касается?

Отец встал:

– А что я могу сделать? Продали дачу – значит, нечего рассуждать, как это вышло. Но его родителям все равно нужно было сказать!

И тут Варя не выдержала. Она расплакалась, как маленькая – горько, страстно, с сознанием незаслуженной обиды. Между рыданиями она сбивчиво рассказала о том, что узнала от Кристины. До этого в ее неосведомленность верила только мать. Теперь, похоже, поверил и отец. Он забеспокоился:

– Значит, Андрей сделал долги? Да зачем ему деньги? Бизнесом он не занимался, получал твердую зарплату… Если он пошел на такое, значит, у него что-то случилось, а мы и не знали! Варя! – Он попытался привести дочь в чувство. – Варюша, ты уверена, что у вас дома этих денег нет?

– Да откуда им взяться, если он расплатился с долгами дачей? – возразила ему мать. – Оставь ребенка в покое, сам же довел, а теперь пристаешь!

Услышав, что ее назвали «ребенком», Варя вдруг улыбнулась. Она всхлипнула еще пару раз, но уже больше для вида, и отправилась в ванную. Когда она вернулась в комнату, родители уже успели прийти к согласию и вынесли предложение – как следует перерыть всю квартиру. Нужно попытаться найти долговую расписку Андрея… Хоть какое-то упоминание о той женщине, которой досталась дача! Она-то должна знать, зачем Андрей занимал деньги. Тем более, если они работали вместе! Варя возразила:

– Он мог и не сказать ей, зачем ему деньги. Если он дал расписку, то мог и не указывать причину.

Мать вздохнула:

– Я не потому огорчаюсь, что у этих грубиянов теперь нет дачи. Мне жалко, Варечка, что тебе ничего не перепало… А они к тому же думают, что ты присвоила деньги… И как их переубедишь? Вбили себе в головы, что это так, а мы ничего доказать не сможем…

– Кстати, – заметил отец. – Они-то должны знать, кому продана дача. Если эта женщина показала им договор – там должно стоять ее имя. Нужно их спросить…

– Ну, нет! – возмутилась Варя. – Не желаю я их ни о чем спрашивать! Мне хватило того, что они мне сегодня высказали! А насчет договора… Должен быть еще один экземпляр. У Андрея. Ведь так полагается, кажется? Значит, нужно найти этот документ. Мне эти деньги не нужны, но я хочу знать – зачем он занимал такую сумму?

От прямого участия в поисках Варя отказалась. Она слишком устала за день. Женщина подключила телефон, поужинала, сидя на кухне и прислушиваясь к вечерним новостям по радио. Покормила кошек. Набрала себе ванну. Родители ушли незадолго до полуночи. Их активные поиски не дали никаких результатов. Второго экземпляра договора они так и не нашли.

– Ну и бог с ним, – устало сказала Варя. – Я сама поищу… Потом. Мам, что же нам делать? Неужели не идти на похороны? Разве они могут мне это запретить?

– И не думай! – возмущенно заявила мать. – Андрей твой муж – ты ему первая родственница! Это тебе любой скажет! Я уже столько продуктов на поминки закупила, хотели завтра ехать на оптовый рынок за водкой… Ты просто не обращай внимания на их происки. Поймут, что их не больно-то боятся – сами замолчат. Не захотят же они превращать похороны в скандал. А дом его был здесь – здесь и поминки будут. Кстати… Не пора ли тебе позвонить в милицию? Когда они выдадут тело?

И Варя пообещала завтра заняться этим вплотную. Проводив родителей, она позвонила Кристине и сообщила ей новости. Та с философским спокойствием посоветовала не волноваться – что сделано, то сделано, главное – с долгами Андрей развязался. И печально добавила:

– Не знаю, как тебе, а мне жалко его. Конечно, повесишься с такими скандальными родителями… Думаю, он предчувствовал, что дачу они ему не простят… И не удивляюсь, что он с такой радостью собирался ехать в Питер. Хоть недельку пожил, как человек. Не боялся, что на него родичи накинутся…

– Да неужели можно повеситься от страха перед матерью? – не поверила ей Варя. – Меня она обругала, да и то я вытерпела… А он ей все-таки родной, она любила его. Повозмущалась бы – и притихла.

– Ну, может быть, через годик бы и притихла, – иронично согласилась Кристина. – Слушай, а он, вообще, боялся матери?

Варя это отрицала. Андрей никогда не производил на нее впечатления забитого сына, который до дрожи боится суровых родителей. Да они и не были суровы к сыну. Они очень гордились тем, что у него такая интересная, не рядовая профессия – фотограф. Изабелла Степановна считала, что сын достиг небывалых высот. Ее муж, видимо, был полностью с ней согласен – он тоже не получил высшего образования и никакого отношения к вольной профессии сына не имел. Конечно, Андрей был знаком с крутым материнским характером, но чтобы покончить с собой из-за страха перед скандалом…

– Нет, Кристина, тут было что-то другое, – мрачно сказала она. – И я бы очень хотела узнать, почему он на это решился. Особенно, если полностью расплатился с долгами. Мне это покоя не дает! Я должна узнать – должна!

– Ну тогда тебе остается только найти ту даму из фотомастерской, – решительно заявила подруга. – Если хочешь – пойдем туда вместе. Я, по крайней мере, слышала ее голос. Если опять услышу – может быть, узнаю…

И они договорились, что в самом скором времени предпримут совместный поход на бывшую работу Андрея. Кладя трубку, Варя подумала, что в фотомастерской до сих пор не знают, почему фотограф не вышел на работу. Было сомнительно, что за два дня, которые он «прогулял», никому не нужно было сниматься. Андрей сказал ей перед отъездом в Питер, что из всего оплаченного отпуска пока возьмет ровно столько, чтобы хватило на поездку. Остаток догуляет в сентябре, когда нужно будет помочь родителям снимать урожай на дачи. Так что его уже должны были хватиться…

Варя опомнилась. Она все еще стояла у телефона, держа руку на трубке. Урожай? Отпуск в сентябре? Когда Андрей говорил это, дача давно была продана, и значит… «Значит, он мне соврал, – поняла она. – Неужели он думал, что новая хозяйка будет ждать до зимы, позволит снять со своего участка урожай? А может быть, такая отсрочка входила в их условия? Может, он надеялся вернуть ей деньги и аннулировать договор? Она узнала, что он умер и денег не вернет, и вот вчера явилась туда…» У Вари перехватило дыхание. «Но… Откуда она узнала, что он умер?! Это случилось рано утром, в поезде… Знала только я! Нет, я обязательно должна найти эту женщину. Чем скорей, тем лучше. Завтра же пойду туда! Мой зоомагазин открывается в десять, а фотомастерская – в восемь утра. У меня будет два часа, чтобы разобраться во всем…»

Уже ложась в постель, она подумала, не стоит ли отключить на ночь телефон? Вдруг вчерашнее хулиганье опять начнет ее изводить? Но никто ей не звонил, и она скоро уснула.

* * *