Святая блаженная Матрона Московская

Еще одна женщина подошла к ней: дочь этой женщины нашла жениха, а родители не хотели за него отдавать. Матрона узнала ее мысли, и спросила: «Что, дочка твоя нашла жениха, и вы не хотите ее отдавать? А вот пусть она за него выходит, а то она на вас будет обижаться, если вы будете за другого сватать».

С. В. Ефремова

Рассказывала бабушка, пропали у нее деньги. Она грешила на зятя. Пошла к Матронушке, а та ей советует: «Ты посмотри в своей поддевке». Она пришла и нашла деньги.

Бабушка Авдотья была еще девочкой, ей попала соринка в глаз. Она пришла к Матроне за помощью. Матрона прочитала молитву, и все прошло.

В. М. Гуськов

Однажды у нас пропали лошади, дня три мы их искали и безрезультатно. А в деревне Татинки у них были зеленя. Отец мне сказал: «Сходи на зеленя, может, тама». Отец пошел к Матрюше. А я – мимо леса, в бездорожье напрямую полем, лошадей искать. Только к лесу подхожу, слышу, заржали лошади. Я прислушался – еще. Захожу в лес там лощина, потом на бугор, в осинник – там лошади. Я их обратал и приехал. А вскоре и отец пришел от Матрюши. Он стал ее спрашивать, а она ему говорит: «Иди, иди домой, они уже дома».

Потом я уже в Москве жил, поступил работать на завод, а здесь в Себено была коллективизация, и хозяйства взялись кулачить. Отец убег ко мне, мать забрали, посадили в Виневскую тюрьму. Пришел к Матроне, рассказал ей, что арестовали мать. «Отпустят, – говорила Матрона, – а в чем она виновата? Она не в чем не виновата. И отпустят».

Мы были во многих местах, пришли в ЦК на Моховой улице. Вход свободный, охрана стояла, но заходить не запрещали. Мы все писали на имя Калинина, а секретарей там было очень много. Куда идти? К нам подошла женщина в обмундировании и мне говорит: «Идите в четыреста какую-то комнату, на третьем или четвертом этаже, без лифта». Я поднялся, смотрю – народу немного, все в самотканных подцевках, в лаптях. «Кулаки» собрались.

Когда заявки-то дают, секретарь по карточкам вызывает. Это был секретарь по сельскохозяйственным вопросам. Я ему доложил обстановку, показал бумажку, подписанную соседями, какое у меня хозяйство. Он открыл мое дело, а там разрисовано, что мы имели 40 га сада, амбар и наемных рабочих. И он пишет бланк, чтобы все возвернуть. Даже выругался. Я еще говорю: «У меня мать арестовали». Он отвечает: «Я сам подам».

Я приехал в Епифань к прокурору. Прокурор говорит: «Дай мне бланк». Я не отдал (тот секретарь мне сказал: «Бланк прокурору не давать, пусть пишет свой, а нет – я с ним разберусь».). Прокурор сказал: «Мне некогда», – и убежал. А потом пришел и дал свой бланк: «Хозяйство государству не принадлежит, вернуть обратно». А утром мама сама пришла, ее ночью отпустили.

А. А. Гуськова

Муж попал в плен, извещение на него пришло: «Пропавший без вести». Я приехала к Матроне. Домик деревянненький был такой. Стучусь. Выходит хожалка. «Вам кого?» – «Я при ехала к Матронушке». «Я не могу вас пустить, я вас не знаю». Дверь открыта была. Матрюша услышала и говорит оттуда: «Пусти, пусти ее. Что ты ее не пускаешь?» Я вошла, поцеловала Матрюшу. Спросила про мужа. Она отвечала: «Он придет. Он у строгих начальников находится». После спросила ее про сестриного мужа, Парашкиного, она сквозь зубы сказала: «Придет». Я поняла, что огорчать не хотела, и он не пришел.

П. С. Аносова

Я в молодости была сильно порченная: меня как при эпилепсии било, припадки были. Матрона дала мне свою водичку и сказала: «Все пройдет». И в шестнадцать лет поставила меня на ноги.

Еще был такой случай. Дочке моей, Гале, хотели делать операцию в горле. Матрона еще была жива. А Гале моей годика три было. Мы посоветовались с Матушкой, а она сказала: «Никакой операции не нужно, все пройдет и так». И все прошло.

Еще у одной дочки моей, Натальи, была сильная пупковая грыжа, величиной с кулак. Матрона тоже сказала, что все пройдет. Дала воды, читала молитвы над головой, и все прошло.

Параскева Сергеевна

Утром пришли две женщины из Бирюлево, а одна была хулиганка, они стали Матрону щипать. А Матушка говорит: «Зачем вы меня щипите? Я не ваша, я от Бога». А потом поворачивается к нам, и говорит: «Ну, что они пришли? Одна мочевым пузырем страдает, а почему? Она хочет у четверых детей мужа отбить, читает о нем молитвы за упокой».

Одна женщина ходила несколько раз к Матроне: ей очень хотелось съездить в монастырь, а денег не было. И вот как-то раз опять пришла она к Матроне, а та, прочитав ее мысли, говорит ей: «Ну что, я вижу, тебе хочется съездить в монастырь? Ну, ничего, съездишь, съездишь в монастырь, и деньги у тебя будут». А через несколько дней пришла незнакомая женщина и принесла сто рублей. Дает деньги и говорит: «Ты хочешь съездить в монастырь, вот тебе сто рублей». Та женщина очень удивилась и обрадовалась: она уже и не надеялась, что так скоро ее желание исполнится.

Она спасла мою родную мать. Когда отца забрали на Колыму, мать была очень больна. А Матронушка мне сказала: «Не волнуйтесь, отец еще вернется, будете вместе жить. А маме – вот, воды дай ей попить». И дала водички. «Мама поправится, все будет хорошо». Так все потом и было.

Воспоминания о блаженной Матроне

Анна Дмитриевна Прохорова – внучатая племянница блаженной Матроны

Матронушка моей матери – тетя родная. На Сходне, где она последнее время жила, мы там потом были, все сломали, и Сережа умер, у которого она жила.

Я не знала, как ее называть и боялась. Но она мне сказала: «Что ж ты меня никак не называешь? Я тебе довожусь кто? Бабушка. Хоть я и не выходила замуж, я все равно тебе бабушка».

Я приехала в Москву в тридцать седьмом году, жила на Котляковской улице, дом

28. И у дяди Вани жила, маминого брата, на Комсомольской площади и в Ногинске, у военных. Мне было тринадцать лет, пять классов кончила и уехала: голод был. Я приехала в сентябре, а места в шестом классе были заняты.

Когда война началась, я собралась в Себено. Взяла билет и перед отъездом зашла к Матроне:

– Я еду домой.

– Нет, ты домой не езди.

– А я уже билет взяла.

– А кто тебе разрешил?

– Я боюсь, тут бомбежки.

– Там еще хуже будет.

Я упрямая была, не слушалась.

А Матрона говорит:

– Ну, потужишь и обратно приедешь.

Так и вышло, как Матрона сказала. Вернулась я в Москву в сорок седьмом году. А через пять лет взяла на работе отпуск и поехала в Себено и там собралась замуж за Васю, а хотела за другого. Приехала в Москву к Матроне (она тогда жила на Сходне, ул. Курганная, дом 23, у дяди Сережи Курочкина), сказать ей, что уезжаю в Себино. Там уже свадьбу готовят, стол накрывают. А она говорит:

– Ты Богу молилась? Подождите, не езжайте.

Я возразила:

– Он за мной приехал, а я не поеду? Уже билеты взяли.

– Ты сейчас поедешь и опять тебе приезжать. Сдай билеты.

Я не послушалась. Приехали мы домой, а нас догоняет телеграмма: она умерла. И поехали мы обратно.

Матроне было восемь лет, когда забрали нашего дедушку, Илью Горшкова (Матрониной сестры – муж).

Жена его растерялась:

– Ох, что ж я теперь буду делать?

У них было семь или восемь детей.

Матрона ей говорит:

– Подожди, придет твой Илья.

– Пошла бы ты от меня слепая! – отмахнулась сестра.

А Матрона ей: