Я как в зеркала смотрюсь в других

Димка Рогов

Димка не спеша брел в школу, разгребая невесомый снег носками тяжелых ботинок. Последнее время по утрам ему хотелось остаться дома, накрыться пледом, и чтобы кто-нибудь заботливо принес завтрак в постель. Он дико устал. Много учился, да еще эти писательские курсы у Ильи. И бокс, который он никак не хочет оставить. А еще репетиции школьного спектакля, где у него главная роль.

Много всего навалилось. Ничего, скоро новогодние каникулы, отдохнет.

Обычно декабрь – месяц предпраздника для него. Димка любил Новый год, это с детства было чем-то веселым, семейным, когда все вместе. Папа на время выныривает из своей работы, мама – из книжек, его двоюродные братья и сестры, разбросанные по разным городам, собираются у них. Приезжает бабушка, тетя, и они вместе с мамой с самого утра на кухне. Пахнет пирогами с семгой, запеченной курицей, сладкими булочками с яблоком.

В комнате витает елово-мандариновый аромат, они с братьями и сестрами достают старые коробки стеклянных игрушек, шуршат смятой бумагой, бережно вынимают по одной. «А помнишь, кто подарил этого петуха?», «А вот этот шар я привез тебе тогда, из Германии!». Это такая игра – вспомнить, откуда взялась игрушка. У каждой своя история, это вам не однотипные пластиковые шары на искусственной треугольной елке. Это настоящее.

И надо присматривать, чтобы маленькая деловая Лара ничего не разбила.

Потом, ближе к ночи они складывают под елку разноцветные пакеты и коробки – подарки друг для друга. На каждом подписано имя, чтоб не перепутать. И после боя курантов дружно идут к елке, толпятся, отыскивают, разворачивают и обнимаются – благодарят.

Димка укутался в воспоминания… И тут уперся в порог школы. «Вот и все, начинается очередной день», – он с силой оттолкнул тугую дверь.

Переобувшись, двинулся к классу. В коридоре заметил у окна Вита и Таню. «Ромео и Джульетта, блин» – фыркнул он про себя.

– Привет! – махнул им и прошел мимо.

В класс идти не хотелось от слова «совсем», стоять в коридоре тем более. Он забросил рюкзак в кабинет, кивнул всем и пошел вниз, в столовую – попить воды. Хотелось движения, действия. Пробежать кругов десять вокруг школы. Подубасить грушу в спортзале. Только бы не сидеть на месте, не думать.

Он пил воду и пытался найти душевное равновесие – как учили на занятиях по боксу. Вернуться в настоящий момент, увидеть пять предметов вокруг себя. Вот он, здесь, держит в руке стакан, в котором блестит прохладная вода. «Да, но там, на втором этаже все так же стоят, обнявшись, Вит с Таней» – заскреблась мысль. «Ну и что? Может они уже ушли? Да и какое тебе дело?» – Димка допил воду и сжал в руке стакан, тонкий пластик захрустел. Запустил его в мусорку и минуту стоял у окна. Все тот же серо–белый пейзаж, все укрыто снегом. Скоро звонок, литература. Настроение поднялось на один градус, и он отправился на урок.

По пути кивал и односложно отвечал всем знакомым.

– Ага, привет. И тебе.

– О, Димка, чего такой серьезный? – услышал он вкрадчивый голос, поднял глаза и увидел Владу из восьмого. – Давай-ка нарисуем тебе улыбку? – он машинально усмехнулся и двинулся дальше.

– Да, Наталья Александровна, здрасте! Хорошо, как-нибудь, – это их психолог пригласила зайти, обсудить тест. Совсем молодая – в этом году пришла к ним работать. Она весело носилась по школе, стуча каблучками, и созывала ребят к себе – поговорить, поделать тесты. Даже организовывала какие-то психологические чаепития, но Димка лишь однажды был у нее, в начале года. Зашел узнать про свой тест, да и просто познакомиться с новым человеком. Наталья Александровна тепло его встретила, как старого знакомого. Но он почему-то свернул разговор и быстро ушел.

Димка распахнул дверь в класс.

Первым, в кого уткнулся его рассеянный взгляд, оказался Рыбкин – долговязый, с маленькой головой и оттопыренными ушами. Все его звали Рыбой – за то, что часто молчит у доски и приоткрывает рот, не зная, что сказать. Димка знал, что у Рыбы какие-то нелады в семье, в классе нет друзей, зато есть дворовая компания, где ценят десятиэтажный мат и драки.

Сейчас Рыба был явно не в форме и хотел прийти в равновесие своим обычным способом – нарваться на ссору с кем-нибудь послабее. Димка остановился, прислушался. Рыба что-то бухтел в сторону Тани, потом развернулся к Виту:

– А че, Смирнов, вы с Танькой правда уже… ну, это, – Рыба заржал, обнажив желтые от сигарет зубы, и сделал жест рукой. – Еще бы. Я и сам не прочь!

Он хотел развить свою мысль подробнее, но Димка не стал ждать.

– А ну-ка, заткнись! – и сгреб Рыбу в охапку, тот был тоньше раза в полтора.

– Отвали, че лезешь, – Рыба барахтался, пытаясь освободиться.

– Хватит! – Димка с размаху врезал кулаком по Ромкиной челюсти.

Тот обмяк, Димка потащил его к двери.

– Пошли, договорим.

Выволок его и, захлопнув дверь, прислонил к стенке. Рыба вяло открыл глаза. Димка подождал немного.

– Ну, и чего к ним привязался? Опять скучно?

Рыба что-то забормотал. Смысл был примерно в том, что его уже достало смотреть, как Вит с Таней обнимаются и ходят такие счастливые. «Да, чувак, понимаю», – подумал Димка.

Тут дверь открылась и выскочила Ленка Варькина по прозвищу Варварка. Она вечно совалась во все. «Интересно, если бы мы продолжили драку, она кинулась нас разнимать?» – хмыкнул Димка.

– Ребят, вы как тут? Ой, Рыба, чего ты такой вяленый?– затараторила она. – Надо тебя в медпункт! Дим, отведешь?

Он пожал плечами. «Сам побил, сам и лечи?».

– Ладно, ребят, давайте только быстрее, сейчас урок начнется, – Варварка переминалась с ноги на ногу, потом кивнула зачем-то и шмыгнула в класс.

Рыба пристроился у стены, приложив руку ко лбу. Прозвенел звонок. «Надо его приводить в порядок и правда быстрее возвращаться. Сам дойдет или мне его тащить?».

– Давай-ка, подъем! – скомандовал Димка. Поднял за плечи.

– Стоять можешь? Голова болит? – Рыба кивнул. – Ну, давай, пошли. Провожу тебя, – он взял его за локти.

– Отвали, – буркнул Рыба, оттолкнул Димкины руки и поплелся по коридору.

«Ну, мое дело предложить» – решил Димка и ушел в класс. Чего с ним возиться, не маленький.

Рыба вернулся к середине урока, уже вовсю шло обсуждение «Капитанской дочки». Ирина Львовна нахмурилась, увидев его.

– Здравствуйте, дорогой. Вы откуда явились?

Рыба молчал.

Опять высунулась Ленка и затараторила:

– Понимаете, Ирина Львовна, Рыба… ой, то есть Рыбкин вел себя некрасиво, а Димка заступился, объяснил, как не надо. Ну, чтоб Рыбкин понял, а потом им, то есть ему надо было отойти…

Ирина Львовна поморщилась.

– Елена, вы, видимо, адвокат?

– Не, я просто свидетель.

– Ну-ну. По-моему, объяснять нужно без рукоприкладства. По-крайней мере, стремиться к этому. Дмитрий, как вы считаете?

– Хотелось бы в это верить, Ирина Львовна. Но объяснять лучше на том языке, который понимают.

Димка считался одним из лучших учеников по литературе, к тому же учителя уважали его. Ему не стали читать лекцию о правильном поведении, Ирина Львовна просто сказала:

– Ладно, отложим эту тему для другой дискуссии. Проходите, Рыбкин, чего встали столбом? Итак, Маша Миронова…

Димка слушал монотонный урок. Сейчас ему все казалось таким. Злость – энергия, дающая силу – улеглась, уступив место тоске, спутнице последних недель. Он смотрел за окно, где снег продолжал тихо укрывать землю толстым ковром.

Димка Рогов был человек действия. Решил – и шел быстрым путем к задуманному. Все эти оттенки сомнений, симпатий, тонких намеков и полутонов были для него чем-то девчачьим, в его жизни им не место. Хотя почитать про это иногда интересно – как будто подышать другим воздухом.

Любовь и влюбленность, описанные в книгах, казались ему чем-то, возможным у взрослых людей, а подростковые объятия в школе – так, игры в песочнице. Сам он решил пока не влюбляться – не время еще, нужно сначала достичь чего-то, стать кем-то стоящим.

В свои тринадцать он выглядел на пятнадцать, в него влюблялись девчонки. Поначалу ему это льстило, но скоро надоело – он был вынужден что-то отвечать, а объяснения давались с большим трудом. Он избегал разговоров – ждал, пока само пройдет. Вот, например, Влада из восьмого – ну что она вечно караулит его в коридоре и улыбается?

Он просто смотрел на Таню Иванькову. Ну и что, они давно учатся вместе. Да, она стала еще красивее за последний год. И эта ее загадочная серьезность, и неравнодушие к другим. Димка вспомнил, как она каждый раз переживает, когда Настя Королькова, ее подруга, отвечает у доски невпопад. Как старается подсказать ей шепотом. Да и не только Насте – и Пашке Совину, и Альке, и даже Рыбе пытается помочь, когда тот молчит и открывает рот под взглядом учителя. И по-детски оправдывается, когда ей делают замечание: «Иванькова, не подсказывайте, а то оценку разделю пополам!».

А однажды в коридоре она разговаривала с Рыбой, который в тот день был особенно озлоблен. Димка не вслушивался в слова, но до него долетал мягкий Танин голос.

Последний месяц Димка наблюдал, как Таня смотрит на Вита – то с озорным огоньком в глазах, то просто задумчиво, чуть печально или нежно, с полуулыбкой. Ну и пусть смотрит, ему все равно.

А еще она много читает – как-то раз они обсуждали книги с ней и Витом. «Вот я бы на ее месте сделала так…» – твердо, даже с вызовом говорила Таня. «Нет, вы не понимаете! Я не согласна!» – и Димке непривычно было видеть ее, обычно спокойную, твердо отстаивающей свою правду.

Таня интриговала, притягивала, как будто он смотрел на обложку непрочитанной книги.

Как раз в то осеннее время Вит проснулся – написал рассказ, и внезапно Таня стала с ним встречаться. Кто бы мог подумать! Димку это задело, хоть он и не признавался себе. Он по-своему уважал Вита, они дружили со второго класса.

Началось с того, что Димка заступился за слабенького Витька, над которым издевался Пашка – толстый грубоватый мальчишка. Не давал ему спокойно жить – то подножку поставит, то захохочет в самое ухо, то какую-нибудь гадость скажет. Димка в то время увлекался Бэтменом и решил разобраться с Пашкой, а Витька спасти от насмешек. На очередной перемене, когда Пашка в коридоре принялся кривляться и передразнивать тонкий голос Вити, Димка прижал его к стене и зловещим голосом произнес: «В твоих венах течет кровь? Она прольется! Знай: я месть, я ночь. Я Бэтмен. Еще раз приблизишься к нему – знай, я не оставлю тебя в покое. Никогда». Свои слова он подкрепил несколькими несильными ударами, но видимо, Пашке хватило. Он завопил: «Ты че, Рогов, совсем спятил? Кого из себя корчишь? Бэтмэн недоделанный!» и удрал. Больше к Вите не приближался.

А Димка стал ходить вместе с благодарным Витьком до дома, обсуждать комиксы, книжки. И постепенно немногословный, скрытный и забавный Вит стал его другом. Но все-таки Димка знал – Смирнов на его фоне серенький.

И теперь вдруг Таня выбирает его.

Думы тянули его в разные стороны, разрывали на две половины. Одна стремилась к Тане. Нет, он не влюблен и не собирается, но она ему симпатична. А вторая отвечала: «Она теперь с Витом». Хотелось заткнуть второй голос.

Иногда он злорадно думал: «Скоро Таня разглядит, что представляет из себя Смирнов. Вряд ли она долго с ним пробудет». Но тут же останавливался: «Вообще-то Вит твой друг. Он конечно закрытый, но внутри интересный». – «Да ладно! Ничего особенного, обычный и при том скучноватый».

Димка окончательно запутался в этом всем. Сейчас он размышлял, глядя на заснеженный школьный двор, на котором виднелись дорожки следов в разные стороны. Хорошо, что Ирина Львовна великодушно оставила его в покое.

На фоне светлого окна темнел силуэт Тани, одна рука сжата в кулак, вторая пишет. Каково ей сейчас? «А мог бы этот кулак врезаться в Рыбину челюсть?» – вдруг подумал Димка. Представил и понял – да. Если бы не он, то, скорее всего, Таня сама врезала Рыбе, пока Вит раздумывал, с какой стороны подойти.

А ведь сам-то он влез. По-хорошему надо было дать возможность Виту вступиться за Таню. Но он даже подумать не успел. Как теперь быть?

Наконец урок завершился. В коридоре Димка догнал Вита.

– Ну, куда сейчас? Пойдем, возьмем чего-нибудь на погрыз, посидим?

Тот сдержанно кивнул. Димка шел рядом и видел по сжатым губам Вита – что-то не так.

– Слушай, ну чего ты? – неуклюже спросил он.

Вит неопределенно махнул рукой. Они молча дошли до столовой, выбрали что-то, уселись. Вит методично закладывал в рот соленые орешки – один за другим.

– Так и будешь молчать? – не выдержал Димка.

Вит вздохнул, еще пару секунд потянул время.

– Че тут скажешь, – он ссутулился, уставился вниз. А потом вдруг встряхнулся и сквозь зубы процедил:

– Слушай, Рогов, ну вот зачем? Кто тебя просил лезть? Больше всех надо? Это ж мое дело… – Вит даже покраснел.

– А тут я? – Димкины карие глаза потемнели. Логично было ответить: «Да, я понимаю», но внутри все сопротивлялось. Достало быть зрителем романтического фильма и играть в эпизодах роль «передатчика писем» и «советника Вита».

– Ладно, – наконец выдохнул Димка. – Но и вы, знаешь, сами… Постоянно тут в обнимку.

– Не постоянно, – Вит опять покраснел.

Димка сжал зубы. Еще немного, и он не сдержится, глядя на этого покрасневшего идиота. Он встал.

– Пойду, узнаю про репетицию.

– Опять сегодня у вас?

Как его стал бесить Вит – словно всю его нерешительность, угловатость подсветили прожектором.

– Говорю ж – пойду узнаю.

Весь оставшийся день он наблюдал за Таней. Интересно, она сравнивает их со Смирновым? Димка поморщился. Как будто он участвует в конкурсе и находится в выигрышной позиции. Что-то внутри говорило: «Не, а круто я его уложил! Вовремя за Таню заступился, и она это видела». Интересно, поблагодарит ли его?

После уроков настала очередная репетиция спектакля к Новому году. Сколько же их было – с октября. И зачем выбрали такую огромную пьесу?

Королькова уже восседала на краю сцены, свесив длинные ноги. Возле нее крутился Никита Бойков, что-то рассказывал, а она хохотала. Таня в наушниках пристроилась в углу на стуле.

Димка плюхнулся в первом ряду.

Тут в зал влетела Елена Федоровна, их неутомимая фея музыки и театра, и как всегда заговорила тонким восторженным голосом:

– Так, дорогие мои, здравствуйте, какие вы молодцы, уже собрались! Димочка, ты чего такой хмурый?

– Да ничего, нормально, – махнул рукой Димка.

– Замечательно! Итак, дорогие, у нас совсем скоро выступление. Давайте, сегодня последний кусочек репетируем и прогоняем всю пьесу. Так, Настенька, моя хорошая, Леонсия, давай, за кулисы. Танюша, ты в зале сидишь пока, смотришь. Димочка, ты входишь. Так, Генри… Никитка, давай тоже на сцену.

– Ага, – пробасил тот.

Он в этом году перешел в их школу и так приглянулся фее, что она взяла его на одну из главных ролей.

«Вообще-то мы с Никитой по книге должны быть похожи» – подумалось Димке. «Как две капли воды. Но что-то я не хотел бы… хорошо, что мы «Сердца трех» ближе к фильму ставим».

Репетиция началась, Димка пытался играть влюбленного Френсиса.

– У меня появилась сестра! – радостно говорил Никита.

– Я тебя поздравляю, – хмуро отвечал Димка.

– Спасибо! Она была совсем маленькая, когда ее украли из нашего дома, а теперь она взрослая девушка и такая красивая!

– Я рад за тебя вдвойне.

– По-моему, ты меня не понимаешь, Френсис. Она такая красивая, что я хотел бы, чтобы ты на ней женился, – хитро прищурился Никита.

– Генри… Извини, пусть она будет сто раз твоей сестрой и тысячу раз красавицей, нет такой женщины, на которой бы я мог жениться, – уверенно заявил Димка.

– А по-моему, есть, – таинственно произнес Никита. – Я даже готов поспорить на деньги. Но я не буду. Это было бы нечестное пари. Сестричка!

Димка сделал несколько шагов и остановился, изображая всем видом замешательство.

– Господи… Это Леонсия? – прошептал он.

– Ну да, я же говорю, моя сестра. Ну, давай!

Димка бросился к Корольковой, появившейся из-за кулис. Она кинулась ему навстречу с сияющей улыбкой. Он схватил ее в объятия, закружил. Они остановились, глядя друг другу в глаза. Димке хотелось отвернуться. Тут по идее Елены Федоровны должен был медленно опускаться занавес.

– Димочка, ну что ты такой печальный? Ты же держишь в объятиях девушку, которую столько ждал, мечтал! Представь! Твои глаза должны сиять от счастья. Настя, а ты не беги ему навстречу сразу, чуть больше загадочности. Ты и рада, и смущаешься. Подожди, чтобы он сделал шаги первый.

Димка еще пару раз прожил эту сцену, стараясь сиять. Наконец пытка была закончена.

– Мои хорошие, а как ваши костюмы? – воскликнула фея. – У всех готовы? Послезавтра репетируем в костюмах, не забудьте!

Елена Федоровна продолжила неутомимо щебетать. Небольшая передышка, а потом весь спектакль сначала.

– Простите, – не выдержал Димка. – У меня что-то голова побаливает. Наверно, не выспался. Можно пораньше уйду?

Лицо феи сочувственно сморщилось.

– Ой, бедный! Как же мы без тебя? Ну что ж, иди, отдыхай, ты и правда какой-то бледный. Смотри не болей, ты нам очень нужен!

Димка выдохнул и пошел – скорее на воздух, подставить лицо снегу. Только бы не видеть счастливую физиономию Корольковой… и спокойную улыбку Тани.

Через неделю выступление.

***

Но через два дня утром, когда Димка зашел в класс, Таня сообщила ему новость. У Корольковой что-то случилось, и ей нужно срочно уехать. По словам Тани, она должна вместе с родителями куда-то лететь.

– К спектаклю она обещала вернуться, но это не точно. Если сможет.

– Ну что ж, не вернется – будем отменять, – спокойно пожал плечами Димка. – В театре же отменяют из-за артистов.

«Неужели правда?» – с облегчением подумал он.

– Вот еще! Столько репетировали! Тебе не жалко? – возмутилась Таня. – Сегодня после уроков фея всех собирает, будем решать.

После уроков их ждало общее собрание артистов и поникшая Елена Федоровна.

– Обещала вернуться – это конечно прекрасно, но где гарантия? А вдруг нет? Ребят, нельзя так рисковать, нужен запасной вариант! Давайте думать вместе!

Часть артистов считала, что можно поставить новогоднюю сценку за пару дней. Часть – что лучше просто отменить спектакль и перенести на двадцать третье февраля. Но Елена Федоровна была против.

– Нет–нет, за пару дней сценку вместо такого представления – да вы что? И отменять обидно – это как же, все без спектакля останутся? Надо найти замену на роль Насти – на всякий случай… Но кого? У нее же главная роль! Прям хоть мне ее играть! – она грустно рассмеялась, а Димка улыбнулся, представив, как он держит в объятиях фею.

– Елена Федоровна, вы будете отличной Леонсией! – заявила Таня. – Может, попробуем?

– Танечка, да что ты! Я же пошутила! Леонсия – молодая прекрасная девушка, а я ей в бабушки гожусь! – она вздохнула. – Нет, не годится.

И застыла на пару секунд, глядя на Таню.

– А что, если ты?

– Я? – Танины глаза округлились. – Да что вы, там столько слов… Да и кто мою героиню из Затерянных Душ сыграет?

– Слов много, но ты же была на всех репетициях, наверняка все запомнила. А твою героиню кто угодно сыграет, там только стоять и молчать. Ну что?

Димка не мигая смотрел на Таню, как будто от ответа зависела его жизнь.

Она нахмурилась, потерла лоб.

– Ну… не знаю. Мне кажется, ничего не получится.

Фея с детской улыбкой встрепенулась:

– Танечка, получится! Давай попробуем! Ребят, как думаете?

Даже если кто-то возражал, он промолчал. Остальные поддержали, и закрутилась обычная репетиция. Только для Димки она стала особенной.

Руки дрожали, голос временами пропадал. «Что это я?» – удивлялся он. Но не получалось иначе. Таня на удивление хорошо знала все слова и выходы. Она смеялась, хмурилась, ругалась, загадочно смотрела вдаль и настороженно – ему в глаза. Может Королькова не прилетит? «Но тогда придется это играть перед всей школой» – царапнуло внутри.

– Хорошо, я буду откровенен до конца, – решительно начал Димка. – Мне трудно об этом говорить, и возможно это не очень честно по отношению к Генри. Я люблю вас, – его голос дрогнул. «Нет, это не я, это просто Френсис» – успокоил он себя.

– И я люблю вас, – ласково прозвучало в ответ. – Но замуж я собираюсь выйти за Генри, – Таня твердо взглянула Димке в глаза, и тот чуть не забыл слова.

– Но, ради Бога, объясните почему, Леонсия? – воскликнул он.

– Потому что я люблю Генри, – невозмутимо объяснила Таня, чуть улыбнувшись, как будто посмеиваясь над женской логикой.

– Но вы же только что сказали, что любите меня, – настаивал он, глядя в Танины глаза – серые, с черным ободком. Он никогда не смотрел в них так внимательно, так близко.

– Да, но и Генри я тоже люблю. Не могу же выйти замуж за вас обоих?

В конце репетиции он приблизился к Тане, раскрыл ей объятия, она медленно двинулась ему навстречу. Теплая и гибкая талия под мягким джемпером – в его руках. «Это не я, это просто роль» – пытался успокоиться Димка. Он закружил ее, она обвила руками его шею и смотрела счастливым взглядом.

Сразу после репетиции Таня убежала, пока Димка замешкался, слушая наставления феи.

Домой он вернулся поздно, отчаянно хотелось побыть одному. Сейчас бы поесть, лечь и уснуть. Но тут из комнаты выбежала Лара, четырехлетняя сестренка, следом за ней высунулась Кира, на шее болтался белый фартук.

– Димка пришел! Мы тебя ждали! – закричала Лара. – Нам нужен врач для игры! А папы еще нет, а мама сидит со своими книжками, не хочет играть… – опустив уголки губ, сказала она.

Да, папа у них много работает в своем офисе, часто возвращается, когда пора ложиться спать. А мама – любитель книг, собрала дома целую библиотеку, объездила полмира, сейчас организовывает летние походы для школьников, читает и занимается детьми. Только, похоже, первое и второе ей интереснее. Димка и сам любил походы – отправляться в приключения, испытывать себя. Правда с сестренками ему тоже нравилось играть – иногда, по настроению.

Он ответил:

– Не, только в роли пациента… сильно голодного. Кто готов меня вылечить?

***

Настал день выступления. Вся средняя и старшая школа собралась в актовом зале, на окнах мигали гирлянды, а в углу стояла вся в мишуре и разнокалиберных шарах елка. Для малышей обычно устраивали утренник с Дедом Морозом, а для ребят с пятого по одиннадцатый класс – ежегодный спектакль по мотивам какого-нибудь романа. Елена Николаевна считала, что ставить новогодние сказки слишком банально, поэтому у них стало традицией делать большой спектакль, весьма отдаленно напоминающий про Новый год, а то и вовсе на другую тему.