Оценить:
 Рейтинг: 0

Армастан. Я тебя тоже

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
7 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Ну это смотря сколько выпить, – сказала Таня, ничуть не удивившись оговорке.

Виктор обмолвился между делом, что квартиры в этих домах давали раньше заслуженным чекистам, но не пояснил, связывает ли что-то его самого с этой профессией. С виду мои соседи выглядели как самые обычные люди, но уже через пару дней обитания на Олонецкой улице я убедилась, что до обычных им очень далеко.

Прямо надо мной проживала семья с девочкой, которая начинала дико орать часов в десять вечера и стихала в лучшем случае к часу. Я, не сходя с места, поставила ей диагноз (психиатрический, разумеется), потому что девочка еженощно посылала матом всю свою семью по очереди. Аспергер. Слышно её было так чётко, словно девочка сидела рядом со мной. Я не решилась идти к соседям – вдруг они бросят мне потом горящий факел на порог (это не фантазия, а правдивый рассказ одной московской подруги), но когда увидела потом эту девочку в подъезде, то очень удивилась. Она выглядела совершенно разумной и вела себя вежливо.

Может, орала какая-то другая, сестра-близнец, человек в железной маске?..

На одиннадцатом этаже в том подъезде (я сознательно не называла его «нашим» или «моим» – не хотела привыкать) обитал Вася. Выглядел он как инженер, случайно попавший на овощебазу и оставшийся там навсегда. Познакомились мы с Васей поздней ночью, примерно через месяц после моего водворения в квартиру. Я шла курить на улицу, спускаясь по лестнице (я никогда не курю в помещениях – позиция и принцип), а Вася лежал, привольно раскинувшись на ступеньках между третьим и вторым этажами, и выглядел мёртвым.

Я стала оказывать Васе первую помощь и почти сразу поняла, что он вдупелину пьян. С трудом вытянула из него, на каком этаже он живёт, – и потащила в лифт. Вася мычал и пытался меня облапать, но делал это как-то без страсти, в полпинка.

– Ой спасибо опять нажрался, – без запятых сказала мне Васина, наверное, жена, принимая с рук на руки тело мужа. С тех самых пор она со мной приветливо здоровалась, тогда как Вася меня не запомнил и при встречах упирался взглядом в стенку.

Но самым загадочным моим соседом был безымянный дедушка, выходивший кормить голубей ровно в три часа пополудни.

Я терпеть не могу голубей, хоть это и божьи птицы. Узбекская домработница Лобар, с которой я познакомлюсь через полгода, скажет, что голуби – это хорошо и что надо радоваться, что они прилетают к вам на карниз (даже если гадят при этом на окна). Но я, повторюсь, терпеть не могу голубей – и дедушка, рассыпавший пшено напротив подъезда в урочный час с решимостью экскаватора, вызывал у меня справедливое возмущение.

Справедливое, но… молчаливое. Голуби мне почти что не досаждали, к тому же я каждый день говорила себе: ты здесь ненадолго, не навсегда. Тебе не нужно здесь ничего менять, не надо втягиваться в эту историю… Дедушка заговорил со мной сам однажды вечером, когда я курила на отдалении от подъезда, любуясь заснеженной яблоней (весной окажется, что это – груша).

– Хау а ю тудэй? – спросил он, обнажив в улыбке зубные протезы.

– Айм файн, энд ю? – на автомате сказала я и только потом опомнилась: – Вы знаете английский?

– Немного учил. Что-то я вас раньше не видел, девушка. Вы стройная, как Шамаханская царица…

И тут же резко, словно выстрелив:

– С какого этажа?

– С шестого.

– Надолго к нам?

– Как пойдёт.

Дедушка посмотрел на меня с уважением. Я тут же спросила:

– А вы сами с какого?

– Смотрите, – вскинулся дедушка, игнорируя мой прямой вопрос и подавшись всем телом к машине, которая ехала через двор. – Такси, за рулём женщина. За пятьдесят, но в отличной форме.

Клянусь, я не успела разглядеть ни саму женщину, ни её отличную форму, но наблюдательность дедушки навела меня на мысль, что в прошлом он был разведчиком – и по привычке вербовал каждого встречного при условии, что он кажется полезным.

О чём он думал, меча пшено перед голубями?.. Представлял ли свою старость такой – в уродливом, вновь будем честны, дворе московской окраины?

По утрам я наблюдала жизнь столичного спального района и его обитателей, а дни проводила, как и положено провинциалке, в музеях и театрах. Обратно в Отрадное (Обратное! Отвратное!) добиралась на метро, внимательно разглядывая людей в ряду напротив. Среди смертельно уставших смуглых разнорабочих, старух с пугливым выражением лица и школьников, уставших почти так же, как разнорабочие, попадались родители с маленькими детьми, отражавшиеся друг в друге, как в стекле с надписью «не прислоняться». Я каждый раз смотрела на них, улыбаясь, – и видела, как эта моя улыбка пугает Москву, не привыкшую к смурной уральской нежности.

Потом я, конечно, избавилась от этой привычки и обзавелась другой – не глазеть по сторонам, а внимательно слушать каждое произнесённое рядом слово. Так вылепился в конце концов мой портрет Москвы – какой она была на излёте января 2022 года.

Один миллион

В Париже чаще всего говорят о еде – что было на ужин, вкусно ли, кто что выбрал, с каким вином. В Москве – о квартирах. Вторичка, новостройка. Студия, апартаменты. Где снимают, почём купили. Чешская серия. Ипотека, альтернатива, соседи, сколько до метро. Стяжка полов, мокрая точка, косяки и плинтуса.

– Что не так с этими людьми, я не понимаю! Как можно выбрать такие обои в наше-то время?

– Но квартирка-то чистенькая, муха не сидела…

– Стиралку придётся на кухню ставить.

– А я давно в прачечную бельё отдаю.

– Мне очень важно, чтобы рядом был диаметр.

Возможно, я просто зациклилась на квартирной теме, или же все люди вокруг меня действительно говорили только о жилье? Я сидела на Олонецкой улице в ожидании новостей из Екатеринбурга – ну то есть я не просто сидела, а пыталась найти себе работу и завести полезные знакомства, точнее, сделать уже имеющиеся знакомства полезными.

Говорят, что в Москве работы всем хватит. Не знаю. Это смотря какая работа. Мне упорно не везло – куда бы я ни отправляла резюме, приходили одни лишь отказы. А потом даже отказов не стало – все просто замолкли, как птицы, которые только что галдели перед грозой.

Я хорошо помню это тяжёлое февральское молчание, предчувствие, для которого, как мне казалось, не было причин.

– Вы новости-то смотрите, Елена Дмитриевна? – спросил меня по телефону Хабибулин. На расстоянии мы с риелтором странным образом подружились, и я даже прониклась к нему своего рода симпатией (этому, конечно, сильно способствовало отсутствие очного общения).

– Как все. А что, пропустила что-то важное?

Хабибулин хмыкнул.

– Я буду держать вас в курсе, – важно сказал он. – Мой астролог сказал, что грядут тяжёлые времена. И это, разумеется, скажется на рынке недвижимости.

Я хотела посоветовать Юрию Марковичу не слушать астрологов, а как можно активнее искать покупателей на бабушкину квартиру – но промолчала. Я знала, что он делает всё что может, – каждую неделю я получала от него табличку с количеством сделанных звонков, выездов, просмотров и отслеженных объявлений. Педантизм Юрия Марковича был поистине немецким, и я с трудом удерживалась от того, чтобы не спросить, какова же его национальность?

Терпение моё иссякало с той же скоростью, что и деньги. Я понимала, что не смогу жить на Олонецкой улице вечно. К тому же Виктор с жирным голосом полюбил приезжать ко мне за арендной платой лично – и каждый раз упрямо заводил разговор о том, что коренных москвичей в столице теперь не встретишь.

– Вот я – коренной москвич. – (Пауза, чтобы я прониклась и осознала, с кем разговариваю.) – А живу за городом. Иначе просто невозможно. Красота у нас, конечно… Выходишь из дома – и сразу лес!

Соблазнять екатеринбурженку московским лесом (не смешите мои сосны) – это надо быть уж совсем идиотом. Но Виктор, скорее всего, просто не помнил, из какого я приехала города. Вёл он себя в целом приветливо, показывал в телефоне фото своего дома – красивого, но какого-то нелепого – и звал в гости. Он явно хотел перевести наши отношения в дружеские, но я шарахалась уже только от одной мысли об этом. Меня вполне устраивала схема «хозяин – арендатор», тем более друзьями в Москве я обросла быстрее, чем думала. И новыми, и старыми.

Первым, кому я здесь позвонила, был Саша Гусев. Мой бывший одногруппник, давным-давно завязавший с медициной и ступивший на зыбкую почву рок-музыки. Ничего не понимаю в рок-музыке, она меня никогда не интересовала, поэтому за Сашиным творчеством я не следила. Но мы с ним каким-то образом не растерялись на просторах взрослой жизни. Он мне довольно часто писал и звонил, наверное, я ему нравилась. Саша был высоким и крупным, пожалуй даже толстым. С ясно-голубыми детскими глазами и толстыми губами, которые он поджимал тоже как-то по-детски.

Когда Саша вошёл в не мою мою квартиру, она сразу же уменьшилась вдвое. Сдулась, как проколотый воздушный шарик.

– Ништяк, – сказал Саша, одобрительно оглядывая пустые белые стены. – Но от центра далековато, Ленка.

Сам он снимал однушку на Пресне. За какие-то безумные деньги. С ним проживала кошка породы мейн-кун.

– Если надо будет съездить куда, что-то купить – маякни, – сказал Саша, когда мы пили чай с белёвской пастилой. – И приходи в субботу на ко… на концерт. Впишу. Я рад, что ты здесь.

От волнения он начинал немного заикаться. Если бы в детстве ему проставили курс актовегина, с этим можно было бы справиться раз и навсегда.

Концерт Сашиной группы (ещё он продюсировал какую-то певицу, но об этом говорил крайне скупо, видимо, певица пока что не добилась выдающихся успехов) проходил в клубе неподалёку от станции метро «Дмитровская». Я далеко не сразу нашла нужное здание. В очереди на вход стояла счастливая, брызжущая гормонами молодёжь, и я почувствовала себя тем, кем и была, – одинокой сорокалетней женщиной в не по годам короткой юбке.

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 >>
На страницу:
7 из 8