Противостояние-2: на краю смерти

– Убери.

– А то папочка накажет меня за плохое поведение? – поддразниваю я.

Санта-Моника. Прошло почти два года, а в городе ничего не изменилось. Те же дома, магазины, кафе, люди. Тихая и размеренная жизнь, идущая своим чередом. Сердце бешено колотится, когда Дэвид останавливает машину возле дома. Я проглатываю подступивший к горлу ком и сдерживаю слезы.

– Идем или ты передумала?

– Нет, – отвечаю я и выхожу из машины. Идя к дому, оглядываюсь по сторонам и облегченно вздыхаю, радуясь, что никто за нами не наблюдает. Время три и все соседи на работе.

Открываю дверь и захожу в гостиную, бывшие хозяева забрали мебель и мне непривычно видеть дом таким опустевшим.

– Вы жили здесь вчетвером? – удивляется Дэвид. Это и понятно, дом в десять раз меньше особняка Джонсонов.

– Да. Не все живут в роскоши.

Мы проходим по коридору и заходим в мою комнату.

– Надеюсь бывшие хозяева не нашли тайник.

Открываю встроенный платяной шкаф, вскрываю пол и достаю коробку.

– Какие секреты в ней спрятаны? – с любопытством спрашивает Дэвид.

– Здесь только фотографии, – снимаю крышку и достаю снимки. Рон профессионально снимал и часто устраивал мне фотосессии.

– Кто на этих фотографиях?

– Я.

– Тогда зачем их прятать?

– Чтобы родители не увидели, я на них не совсем одета.

– Позволишь? – я киваю и Дэвид, явно заинтригованный, берет один из снимков.

На фото мне семнадцать. Я стою на коленях на краю обрыва над океаном. На мне изорванное белое платье и обожженные крылья за спиной. На фоне заката эффект потрясающий. Дэвид смотрит словно завороженный.

– Снято профессионально. Ангел.

– Падший ангел, – добавляю я.

Пока Дэвид разглядывает фото, беру в руки еще один снимок. Он сделан в последний день.

– Последний день моей прежней жизни, – тихо произношу я, вспоминая последнюю встречу с Роном.

– Смотри, какая тачка, – говорю я, когда мы проезжаем мимо офисного здания, в котором находится управление завода. – Кто это у нас так резко разбогател?

– Владелец должен был приехать. Наверняка его. Явился заметать следы. Смотри и машина твоего отца рядом.

– Тормози. Есть идея, – достаю из сумки помаду.

– Что ты задумала? – Рон выходит из машины следом за мной.

Пинаю по колесу. Сигнализация не сработала, и я исписываю машину нецензурными выражениями, а Рон с улыбкой снимает меня.

– Ну и достанется же тебе, если папочка узнает.

– Надеюсь, не узнает, – дописываю последнее слово и возвращаюсь в машину. – Высади меня за поворотом.

– Сколько еще мы будем прятаться? Карен, все равно придется сказать, что мы вместе. Отец побесится и успокоится.

– Пусть бесится после того, как я окончу университет. Хочешь, чтобы он вынес мне мозг накануне выпускных экзаменов? Встретимся вечером. Скажу родителям, что пошла в гости к Эмбер, – целую его на прощание и выхожу из машины.

Разве могла я тогда предположить, как повернется наша жизнь.

– Так это ты исписала мою машину! – восклицание Дэвида возвращает меня в реальность.

– Извини, – я улыбаюсь, понимая всю нелепость ситуации. – Хотелось наказать богатенького пижона.

– Да уж. Сильно же ты меня раньше ненавидела. Это он? – Дэвид берет снимок, на котором я обнимаюсь с Роном.

– Поднимемся на чердак? Может там что осталось, – беру его за руку и тащу наверх.

– Похоже, хозяева сюда не заходили, – Дэвид смахивает рукой паутину.

– Наши коробки, мы с мамой упаковывали в них ненужные вещи, – открываю одну из них.

– О! Тедди! Это мой медвежонок. Я все детство с ним спала.

– Надеюсь, сейчас ты не предпочтешь его мне, – с ревностью в голосе говорит Дэвид, и мы вместе смеемся. Я прячу игрушку в большую сумку, которую прихватила с собой. Открываю другие коробки, и среди ненужного хлама нахожу старую записную книжку.

– Наверно, мамины рецепты случайно сюда попали. Заберу с собой.

– Готовить собралась? – усмехается Дэвид, зная, как я не люблю возиться на кухне.

Мы спускаемся вниз, закрываем дом и садимся в машину.

– Можем заехать на кладбище?

Я быстро нахожу это место. Четыре надгробия. Семья: хорошая, любящая, счастливая. Что от нее осталось? Две истерзанные души. Планы, мечты, стремления разрушены в один миг. По чьему-то жестокому плану или случайной прихоти? Я никогда этого не узнаю. Какова цена человеческой жизни? Никакой. Она разменная монета в играх сильных сего мира.

Каково это видеть собственную могилу? Понимать, что лишь благодаря случайности не лежишь там. Боль невозможно передать ее можно только чувствовать. Могилы отца и брата, которых больше никогда не увижу. Я столько раз думала, как бы сложилась моя жизнь, если бы не эта трагедия. Прошлое не вернуть. Эта боль останется со мной навсегда, притупленная временем, спрятанная в отдаленном уголке моего сознания, она будет существовать до конца моих дней.

Дэвид стоит в стороне, хорошо, что он не пытается пожалеть меня или обнять. Я и так едва сдерживаю слезы, и если он подойдет ближе, разрыдаюсь.

– Поехали, – мысленно прощаюсь с родными и сажусь в машину.

Я благодарна Дэвиду за то, что он молчит всю обратную дорогу.