Три слова

– Забыла представиться, Анжелина. Держи, если нужен хлеб, то вот. Другого нет, только багет. Чай, кофе?

В ответ не исходило и звука.

– О, знаешь, у меня есть свежий лимонад с малиной. Очень вкусный. Я налью тебе.

Несколько минут я стояла, облокотившись о холодильник, и наблюдала за тем, как он ел. Всем своим поведением он показывал, что о нем толком никто не заботился, да, и зачем, если ты не родной сын. А тут еще эти обвинения.

– Полагаю, тебя не кормили, не поили, и спать не позволяли…

Не услышал ответа вновь, я отодвинула один из стульев и села напротив него.

– Слушай, я была следователем, знаю, как все работает. И, к сожалению, ушла я именно по этой причине. Мне не хотелось причинять боль невиновным. Я вижу, что ты этого не делал. Поговори со мной. Моя цель – вытащить тебя и не позволить тебе отвечать за преступление, к которому ты не имеешь отношения. Понимаешь?

– Меня Влад зовут. – Как бы между делом вставил он. По крайней мере «есть контакт».

– Отлично. Влад… Как только закончишь есть, можешь поспать несколько часов в гостиной, а затем нам нужно будет съездить на допрос, так как… Некоторые из улик указывают на тебя. Но не беспокойся, думаю, там во всем разберутся. Хорошо?

– Угу. Я могу идти спать?

– Да, конечно. – Ответила я, проводив его взглядом.

***

– Стас, для чего здесь наручники? – Спрашиваю я, войдя в кабинет.

– У нас свидетель пропал. – Отвечает он, шелестя бумажными листами.

– Что значит пропал? Он что в бездну канул?! Куда он мог исчезнуть!

– Кстати, ты знала, что твой молокосос, не был в своем гараже в вечер убийства. Точнее, был, но потом куда-то ушел, а вернувшись, выпил и не помнит ничего. Странно, правда?

– Не смей трогать его, Олег! – Закрыв собой Влада, зарычала я.

– Ладно. Полегче.

– Начинаем!

Двухчасовой допрос прошел на одном дыхании. Мне казалось, что я сорвала голос, пока выказывала свое недовольство, подготовленными вопросами. Каждый из них, будто косвенно указывал на виновность парня. Особенно, в голове крутится один: «Можете ли вы утверждать, что не совершили преступления, если не помните ничего из того вечера, после 23 часов?». Серьёзно?! Да, могу! Черт бы вас взял к себе в команду.

После мы еще несколько часов обсуждали допрос, затем проверяли показания, сверяли протоколы. Однако самое главное оставалось впереди. Следственный эксперимент.

Знаете, что происходит в этот момент? Вас любыми путями выставляют виновным. Это как еще одно доказательство в пользу твоей виновности.

В теории все называют данные действия: эксперимент путем воспроизведения событий. Ха-ха. По факту, что следственный эксперимент, что проверка показаний на месте – вынужденные действия подозреваемого.

То есть, привозят подозреваемого на место преступления, и говорят: показывай. А он что покажет? Если виновен, то понятно, да, и то начнет путаться, трястись и теряться. Хотя есть и матерые ребята, те на зоне прожили больше, чем на свободе – вот они вообще без вопросов всё покажут, расскажут, а еще и гордо так, будто жизнь спасли кому-то.

Но вернемся к нашему разговору. Представьте картину: вас привозят на место преступления (возможно вы там вообще никогда не были, но все улики указывают на вас, так что…). Теперь вам дают в руки любое оружие или предмет преступления (всё зависит от того, что именно произошло). А сейчас от вас требуют сделать то, чего вы не совершали (и, вероятно, понятия не имеете, как это сделать; например, если вы никогда не ездили на мопеде, вряд ли вы сядете и поедете в первую же секунду). Если вы не делаете, что от вас требуют, то вам могут дать по шее (это в лучшем случае, в худшем… Может быть прострелят колено, за якобы сопротивление). Класс. Мы добрались до финишной прямой. Здесь происходят чудеса. Вам показывают, какие действия вы должны совершить, с какой продолжительностью и прочее.

Когда я была стажером, поступило дело о краже, суть заключалась в том, что из магазина украли несколько бутылок дорого вина. Ну, и охрана, и продавцы указывали на определенное лицо. Этого мужчину, естественно, нашли. Исходя из записей камер наблюдения, мужчина вынес две бутылки вина, а заявлено, что пропало их 30. В итоге дело дошло до следственного эксперимента. Догадываетесь, что произошло? Именно. Он даже не мог их все взять, максимум, он мог вынести не более 10 бутылок (и это – ох, какое преувеличение). Сами подумайте, куда деть несколько бутылок вина. В лучшем случае: 2 в руки, 2 под руки и 1 в штаны, ладно, 1 еще сзади запихнули под ремень? На выходе получаем 6 бутылок. Где еще 24? Всё предельно просто. Бутылки – недостача, нужно было списать, куда и как не знали, а тут подвернулся мужичок, который как раз решил пару бутылок прикарманить.

Как вам пример? Но это всего лишь бутылки вина, и вроде камеры есть и всё видно на них. А тут, что. Ни камер. Ни свидетелей. Зато окровавленный нож и показания подружки взяли свое.

Пока мы ехали, вся эта картина крутилась в моей голове, как карусель.

Приехав на место, я видела примерно то, что и ожидала. Влада заставляли показывать, как он совершил преступление, которого он не совершал. Сплошная тавтология. Наверное, единственной причиной, почему никто его не трогал – была я.

До сих пор помню его лицо. Ему дают нож, буквально, подводят к манекену и говорят ударять. Откуда ему знать, куда бить, под каким углом. Он смотрел на меня, затем на манекен, и так десятки раз. Перед каждым ударом я видела его взгляд. А потом он ударил в область сердца и заревел. Мне понадобилось больше часа, чтобы его успокоить. Но кому, какое дело, правда? Все ведь уже решили, что это он. Все, кроме меня.

– Энж, мы забираем его.

– В смысле?!

– Расклад такой. Орудие преступления – нож, нож чей? Его. Найден где? В гараже, принадлежащем ему. Кровь на ноже есть? Присутствует. Анализ крови показывает, что она принадлежит потерпевшей. Единственный свидетель как сквозь землю провалился. Ее подруга указывает на этого парня, а родители не могут утверждать, что он не причастен к произошедшему.

– Стас, вы ведь не заберете его? Это не серьезно?! – Дрожащим голосом говорю я, пытаясь не показывать свой страх.

– Мне жаль. Эксперимент толком ничего не дал, но и внятных опровержений тоже нет. Олег, уведи его.

– Стой! – Схватив Олега за руку, кричу я.

– Вытащи меня. – Шепотом произносит Влад.

Вот и весь мир. Сначала ты уверен, что ничего плохого не произойдет, а в следующий миг кто-то сидит за решеткой.

– Стас… – Произношу я, падая на диван. Слезы сами льются из глаз, и я не в силах их остановить. Громкий поток мыслей заглушает всё, что говорит мой собеседник. – Он этого не делал, я уверена!

– Тогда докажи это так, как ты умеешь. Потому что никто не сделает это лучше тебя. – Гладя меня по спине, говорит он.

– Никто не верит ему…

– Ты веришь и этого достаточно.

– Мне нужно с ним снова поговорить. – Говорю я, резко срываясь с дивана.

– Завтра поговоришь, сейчас отдохни. Сколько ты не спала? Дня два?

– Ладно, да. Ты прав. Мне нужен отдых…

***

На следующее утро, я позвонила Олегу и попросила съездить к Владу, чтобы узнать как у него дела. Очевидно, что не очень. Но поинтересоваться стоило. Затем ближе к обеду я поехала в лофт, дабы посмотреть, что же оставил мне там Олег.

Несмотря на мое отсутствие в течение года, лофт выглядел, весьма, нормально. Там даже было чисто, видимо, Олег убирался время от времени, и почти не было пыли. На барной стойке я заметила ноутбук, флешку и конверт, лежащий сверху с надписью «Энж». Ладно, посмотрим, что там.

В конверте лежала записка, повествующая о сожалениях и, где смотреть то, что он нашел. Затем я включила ноутбук и ввела пароль. Всё тот же.

Весь день и всю ночь я потратила на просмотр материалов. Там были фото и видео. Действительно, за несколько минут после того, как Алиса зашла во двор и скрылась от объектива камеры, пробежал мужчина. И с первого взгляда неясно бежал он за ней или нет, потому что было заметно, как Алиса оглядывалась. Но я видела: бегущего мужчину, затем яркий свет фар, то есть машина резко развернулась или повернула, он оглянулся несколько раз и побежал дальше, машина еще какое-то время стоит там (но не больше двух минут) и уезжает. Следовательно, бежал он явно не за ней, а от кого-то и страшно ему было не меньше, чем ей.