Тринадцать неожиданных историй

Как было приятно обсуждать грамматику и правильное произноешние рядом с его губами, почти их касаясь, еще чуть – чуть, но нет. И ей казалось, что он тоже хочет сократить это расстояние.

– Давай выпьем на брудершафт! – он знал не только язык, но и славянские традиции.

«Вот сейчас он точно сократит расстояние…» – подумала она с грустью.

Они выпили, отставили бокалы и ничего не случилось.

Кафе закрывалось, официанты считали чаевые.

– У меня есть еще тост! Давай выпьем за твоего будущего мужа!

– Так давай его поищем! – она кивнула в сторону официантов, – симпатичные парни!

Парни действительно были симпатичными и довольно заулыбались, не понимая ни слова, но радуясь вниманию.

– Так, сейчас я уйду! – он отставил бокал и нахмурился. Она молчала.

Уже выключили свет и фонари с улицы подсвечивали зал. Двое служащих ресторана разговаривали у входа, опершись на велик.

Она вышла, он догнал ее на улице.

– Я сказал им, что ты – моя жена!

– Сестра?

– Нет, жена.

– Ааа, moglie

Они прошли по узкой средневековой улочке и вышли на площадь рядом с развалинами храма Аполлона. Было уже два часа ночи и редкие прохожие словно из ниоткуда появлялись на площади, возникая в пятнах фонарей и исчезая в никуда в тени подстриженных деревьев. В глубине площади белело кафе.

– Будешь кофе или мороженное?

– Кофе, наверное буду кофе.

– Сигаретку?

– Давай, вообще не курю, но за компанию…

Официантка принесла кофе ей и граниту из миндаля ему. Было приятное чувство завершенности вечера, легкая усталось и, одновременно, грандиозность происходящего, когда не знаешь, что будет и сколько точно времени.

«Люблю это ночное время» – думала она.

– Ты устала?

– Есть немного.

– Давай я сделаю тебе массаж, – сказал он.

– Здесь? – она оглянулась. За соседним столиком сидел хозяин кафе и беседовал с другом, других посетителей не было.

– Хорошо, давай.

Он встал сзади нее и начал разминать ее плечи, грубовато, но старательно, как большой милый медведь.

– Спасибо, классно.

Потом он взял стул и сел у нее за спиною, обнял. Они продолжали о чем – то говорить. О чем – то, потому что это было не важно – о чем. Он начал целовать ее лицо, ближе, ближе по подбородку к губам. Она прикрыла глаза. Он целовал уже краешек губ. Она немного повернула голову и так же осторожно ответила на его поцелуй. Их губы встретились. Как будто другой разговор, который витал до этого в воздухе, продолжился.

Она наконец оторвалась от него и они заговорили о чем – то, о чем – то еще.

– Пройдемся? – спросила девушка.

– Давай.

На улице уже никого не было. Сделав несколько шагов по каменными плитам времен Архимеда, они оказались у железной решетки, окружающей развалины храма.

Он начал целовать ее сильнее, и она поняла, что ей это нравится, очень, настолько, что начали подкашиваться ноги. Будто нечто внутри отключало способность стоять, отдавая ее полностью в руки мужчины, дарящему наслаждение в этот миг.

***

Он обнимал гитару, нежно и точно перебирал струны: прижимал где нужно и отпускал когда нужно, и пел. Пел он также, словно нажимая струны в душе.

Синела ночь над светлыми домами Ортижии. Показался поворот в другую часть острова. Она собиралась домой, готовить ужин, но тут услышала звуки музыки. Настоящий блюз, волнующий и свежий, как огромный бокал виски с кубиками льда, поманил ее. Она увидела открытое кафе с низкими деревянными столиками и лавками, красные скатерти и кучерявого блюзмена с гитарой и безумного барабанщика. Он корчил такие рожи! И так заряжал на ударных, добавляя острый перец ритма к сладкому гитарному звуку.

За столиками перед ними были пустые места, хотя остальное кафе было переполнено. Она постояла чуть – чуть, не решаясь присесть. «Завтра ведь увидимся с Джузеппе и надо бы выспаться, и…» Но ощущение, что она ведет себя «слишком правильно», как будто замужем, ее остановило. «Можно ведь устроить себе чудесный вечер! Почему бы не послушать чуть – чуть?»

Она заказала красное терпкое вино и греческий салат с белым хлебом – мягкой сицилийской булкой, которую приятно макать и есть с вином.

Смотрела на гитариста и обещала больше не попадаться на эту удочку – влюбляться в талант. Она уже побывала замужем за музыкантом, друзья – музыканты тоже у нее были.

Когда – то она пыталась вычислить образ идеального мужчины, и, первым пунктом или вторым был музыкальный инструмент. Если мужчина умеет играть – это что – то особенное… Может это дополняет ее увлечения? Ей нравилось танцевать, она прообвала петь, немножко рисовала и много писала. А вот с музыкальными инструментами у нее не складывалось.

Рядом за столиком сидел юный светловолосый парень с подругой. Та прислонилась к стене и терпеливо ждала окончания концерта. Не мученически, а сдержанно, как в приемной врача. А вот красавчик явно был в экстазе: он постукивал ногой, улыбался, и то открывал, то снова закрывал глаза, как в легком дурмане.» – Да, и он должен быть красивым!» – продолжила она мысленный список. Ей всегда нравились красавцы, хотя и она помнила, что «мужчина должен быть немного красивее обезьяны». Но она обожала тех, с которых можно писать картины. Главное, чтобы они не сильно нравились другим мужчинам. Она оглянулась по сторонам – вдоль улицы собралась человек десять фанатов, которые подтанцовывали, подпевали и просили поиграть какие – то определенные хиты.

Умение играть и внешний вид – это хорошо. А что делать с юмором? Ведь она разный! И она вспомнила о чем говорила с Джузеппе – «горящие глаза», жажда жизни. Путешественница была уверена. что у мужчин помоложе эта искра есть, а у тех кто «за тридцать», ее ровесников – эта искра гаснет, они уже ни о чем не мечтают, думают о быте, думают о том, как сделать так чтобы было поуютнее и поспокойнее. Она была как в ловушке: ей нравились парни помоложе, но строить отношение можно только с мужчинами постарше. Джузеппе было уже двадцать семь. И вчера она сказала ему, что такие глаза как него, с огнем, бывают только у очень успешных мужчин.

Сиракузы становились все роднее. «Если здесь есть такие люди, значит это хороший город» – думала она, глядя на гитариста и барабанщика. Они играли технично и с душой, Обычно встречается или то, или другое – играют или не попадая в ноты, но душевно или технично, но безжизненно.

Гитарист пиратского вида, бородатый, с горящими южными очами и гибким сильным голосом казалось, занимался любовью сейчас со всеми, наслаждался игрой, возбуждал, и увлекал.

***

– Я хочу целовать тебя везде! Я буду буду здесь всегда, если нужен тебе! В Сиракузах!

– А я тебе, что моряк? У которого девушка в каждом порту? – пошутила она над предложением Джузеппе.

Они шли с ним дальше по темной улице и на душе у нее вдруг тоже стало темно. Та же набережная, что и в первую встречу, но без волшебства. Только тьма и свет. Чудесные огоньки, маленькие смеющиемся звездочки – исчезли.