Сказ о жреце Раме

Завоевание Элама

Всё когда-то заканчивается. Несмотря на многочисленные остановки, чтобы наловить рыбы, отправить охотников, караван приблизился к городу. Был редкий жаркий день. Очертания города колебались в мареве воздуха, подобно миражу. Далёкие крепостные стены то взмывали вверх, то расплывались почти до земли.

– Я думал, что Элам будет стоять на берегу реки?– слегка удивился Рама.

– Когда в горах таят снега, то бывает, что в этом месте обе реки сливаются и вода поднимается почти на человеческий рост. Бывало, прежние города смывало в море. Всё приходит с опытом. Не беспокойся, вдоль города под крепостными стенами прорыт широкий ров, по которому пройдёт твоя ладья. Ров питается от реки, в реку и уходит. Всё продумано. Эламский сатрап хоть и своенравен и независим, но умён. Как впрочем, и многие другие сатрапы.

– Лишь бы у него хватило ума не сопротивляться мне. Не хочу сжигать ещё один город. Мне здесь жить.

– А ты так и скажи ему. Если он не дурак, то потерпит тебя год, но вернёт себе не разорённую провинцию.

– Вот ты всё это ему и напиши. А я отправлю ему гонца. Не думаю, что он встретит его стрелами. Ему, наверняка, уже доложили, чем это заканчивается.

– Несомненно. К утру письмо будет готово.

– А на каком языке ты будешь ему писать?

– Я умею писать на трёх местных языках: вавилонском, эламском и персидском. Но писать буду по персидски, т.к. это язык царей. В персидской клинописи имеется 38 знаков, которые обозначают или долгий звук, или целый слог. У них есть несколько знаков, которые обозначают целое слово.

– Я рад, что в поисках проводника мы нашли тебя. Займись этим делом.

– Конечно, мой господин. Тем более, что там стоит и мой базар. Не хотелось бы, чтобы твои воины сожгли и его.

– Значит, тебе нужно найти те слова, которые убедят местного сатрапа не сопротивляться и довериться завоевателю. Один год можно меня и потерпеть.

– Да, да, господин, что ещё остаётся бедному купцу.

Ушлый купец и здесь не подвёл. В ответ Рама получил письмо с заверениями дружбы и восхищением силой и мощью орды. Парадно одетая эламская полусотня было готова сопроводить скифского царя до скромного для царя скифов дворца.

Сначала с левой руки город стало обтекать многотысячное море людей, телег, коров и табуны лошадей. Когда горожане должны были успеть насладиться этим видом, к главным морским воротам с помпой пристал нарядно разукрашенный корабль Рамы – царя Скифов. А почему нет? Грозные скифы вторглись в сказочную Персию и захватили её до самого юга. Вавилонские всадники пока себя никак не проявили. Мидийский царь затаился, понимая, что если скифы не уйдут за море, то участь его царства предрешена. Дело только за временем.

Встречать Раму вышел, естественно, сам сатрап – правитель этой автономной провинции. Держался он хорошо, но крепко сжатые губы, побелевшие косточки пальцев, сжимавшие богато украшенный золотом и драгоценными камнями посох, говорили о внутреннем его напряжении. Тем более, что следом за ним шла его жена, весьма красивая брюнетка, сын-подросток и две девочки – погодки. Естественно, всё это сопровождало огромное количество жрецов разных мастей. По совету своих жрецов и волхвов, Рама надел свой белоснежный балахон волхва, т.к. здесь белый цвет, вкупе с золотыми нитями, считался привилегией богатых и богатства. Сатрап, а за ним и все остальные, остановился шагов за пять от Рамы. Достаточно глубокий поклон. Рама ответил легких кивком. Поклон сатрапа был, скорее всего, не поклоном уважения, способом немного оттянуть время и собраться духом, чтобы начать говорить, начать петь дифирамбы славы великому скифскому царю. Рама всё это понял и пощадил гордость свободолюбивого сатрапа.

– Будем проще. Ты прислал мне письмо, в котором уверяешь меня в своей дружбе. Тогда и я здесь не как завоеватель, а как друг и старший брат.– Рама дал время купцу на перевод.– Представь меня своей семье.

Рама, не привыкший у себя дома к таким церемониям, вспотел от напряжения и хотел, как можно быстрее завершить всю эту тягомотину. Почти не слушая, покивал головой, знакомясь с семьёй, даже что-то сказал местным жрецам.

– Спасибо за тёплый прием. А теперь давай уединимся в какой-нибудь комнате и просто поговорим о делах.

Широко распахнувшиеся глаза сатрапа сказали о тех мыслях, что, скорее всего, сейчас промелькнули в его воспалённом мозгу.

– Скажи ему, чтобы не беспокоился. Всё будет нормально.– Шёпотом сказал Рама купцу.– А то, не ровен час, бабахнется в обморок. Да и я на грани.

Купец кивнул и подошёл к сатрапу. Что-то прошептал и, проведя рукой, предложил ему пройти вперёд. Рама устремился за ними. Они прошли короткий коридор с тремя большими дверями из белого дерева с орнаментом в виде грифона. Четвёртую дверь охраняли двое стражников, вооружённых саблями, украшению которых позавидовал бы и сам князь Драгомысл. Массивные двери распахнулись на удивление легко и беззвучно. Посередине большой комнаты под ажурным балдахином был сервирован столик на четверых.

– Я всё сделал, как ты сказал. Если что-то не угодил, скажи.

Теперь очередь выпучивать глаза перешла Раме. Он с удивлением посмотрел на купца, ожидая объяснений.

– Господин, за время пути я видел, как вы страдаете от таких мероприятий. Я взял ответственность на себя и написал сатрапу вашу просьбу, да простит меня господин, чтобы он ограничился таким приёмом, а остальных отправил праздновать куда-нибудь ещё.

– О, тришкин кафтан, додумался. Молодец!– рассмеялся Рама, а следом за ним и сатрап, облегчённо вздыхая, что угодил.– Я еле выдержал всё это. Не, не хочу я быть царём, чтобы всё время проводить так.

Купец что-то долго говорил сатрапу и того начало «отпускать» – на лице появилась приятная улыбка, руки, наконец-то, расслабились, ушла скованность движений. Теперь сатрап, как хозяин дома, но с полным почтением и уважением к гостю, предложил всем перекусить и выпить его любимого вина из бананов и белого винограда.

Первые минуть десять раздавались только хруст от разгрызаемых костей каких-то мелких птиц, похожих на голубей, чмокающий звук от всасывания горячего сока распаренных кусков молоденьких джейранов. Обилие зелени и ароматного вина великолепно дополняли обед. Пресытившись, все изнеможённо откинулись на спинки коротких диванов, поверхность которых была расписана жар-птицами и бабочками, необыкновенных раскрасок. Появились рабы, которые вначале перед каждым поставили тазики, а потом из расписных кувшинов полили на руки для омовения рук от жирной пищи. Льняные полотенца для рук благоухали цветочными ароматами.

– Я благодарен тебе, сатрап, что мне не пришлось сжигать твой город, если бы ты оказал сопротивление. Ты проявил мудрость. Жаль, что не все были мудры, как ты. Кто-то поплатился за свою глупость. Кстати,– через паузу, давая время перевести слова, – я своих людей называю князьями, жрецами. Если ты не против, то я хотел бы и тебя называть просто сатрап?

– Господин сатрап не против.– Перевёл ответ купец. – И он благодарен, что ты решил оставить ему эту должность.

– Да. Подтверди ему, что я всё оставляю всё, как есть. Я поживу здесь у него, а следующим летом уведу своих людей за море. Моя цель – Индия. Но мне нужна будет его помощь в постройке кораблей. Чем быстрее и больше кораблей мы с ним построим, тем быстрее мне придётся покинуть его такой гостеприимный дом и радушную семью. Переводи как можно точнее, как я сказал. Точнее!

После долгого перевода сатрап слегка, на минуту погрустнел, но потом улыбнулся и сказал, что он во всём будет помогать великому царю Скифов.

– Вот и добро.– Сказал Рама и поднял стакан с вином. Во время долгих путешествий Раме приходилось частенько пить с моряками. Не пьющий с моряками проявлял не уважение к ним. Могли и отказать в судне, могли и провезти бесплатно. Прилично опьяневшего Раму проводили в личную комнату, где рабыни раздели его, окунули в тёплую ванну из какого-то светлого камня, уложили в постель и, в конце концов, отстали от него. Завоевание Эламской провинции завершилось.

Рама спал, подмяв под своё голое тело простынь, разметав руки и ноги по необъятной кровати. А в это время с небес смотрел на него с улыбкой Господь. Чудесно, когда у тебя хорошие и послушные дети.

Утро началась с головной боли. Да, ему напиваться вечером было не впервой, но всё требует тренировки, постоянных повторений, а у себя дома Рама пил лишь слабую медовуху, да и то редко, отдавая предпочтение ягодным взварам и морсам. Открыв, с легким стоном, глаза, первое, что он увидел – это кувшин и рядом стоящий стакан, уже наполненный вином. Это было хорошо видно, т.к. всё это стояло на коврике рядом с кроватью. И чтобы взять стакан, надо было просто опустить руку. Слегка тягучая жидкость сама просилась в рот, принося облегчение и снимая височную боль. Захотелось сразу же налить ещё один, вдогонку, но силой воли Рама удержал себя от соблазна. А вот откинуться на мягкий матрац и, раскинув руки, предаться блаженству и кайфу безмятежного отдыха, он себе позволил. Вот только слово безмятежность моментально напомнило ему о его заботах. Сон пропал окончательно. Лениво потягиваясь, Рама сел на кровати и поставил ноги на ковёр из шкуры белого льва. Двери распахнулись и вовнутрь буквально впорхнули с дюжину рабынь в полупрозрачных одеяниях. Тазики, полотенца, щёточки.

– Так, стоять!– отработал командирский голос Рама.– Я сам! Сам, сказал!– Ткнул пальцем в пол, а потом в дверь.– Пошли! Я сам.

Испуганно остановившись, девушки прислушивались к незнакомым словам, а потом, догадавшись, потихонечку засеменили к выходу.

– Зря, господин. – Опять неслышно появившись, сказал купец.– Девочек теперь могут наказать за то, что не угодили уважаемому гостю. Здесь так не принято.

– Так иди и скажи, чтобы не наказывали. Скажи, что я приказал. И дальше пускай мне их не присылают. Скажи, что скифские цари – воины и способны сами и одеться, и искупаться. Иди, сначала скажи. А то глядишь, девах и впрямь не за что накажут. Нет, с рабством надо заканчивать. И начну я это делать прямо с Элама. И с него же начну строить свою, назову её царской дорогой. Если решил остаться здесь, то и ездить должен по человечески. Или по-ромейски. Они всегда дороги строят. Вот с них пример и возьму. – К этому времени уже вернулся купец, сказав, что всё решил.– Вот скажи мне, купец. Ты знаешь эти места. Думаю проложить здесь дорогу, по образцу ромейскому. Отсюда и аж до Дизфуля какого-нибудь. Что скажешь?

– Мысль хорошая, господин. Только ты правильно заметил, что эти места мне хорошо знакомы. И почему решил заняться дорогами, тоже понял. Строить дорогу рядом с рекой не получится – разливается иногда река так, что и на дороге не усидишь. Будешь и без реки, и без дороги. Дорогу надо вести в нескольких верстах, если мерить по-вашему. Туда и камень проще подвозить. И к Дизфулю не подойти будет. А вот за ним уже есть караванная тропа, что уходит на запад к городу Сардис. Хороший торговый город. Большой базар, много караван-сараев.

– И твой там есть?

– Нет, господин. Но, если решишь туда дорогу вести, будет.

– Строй. Приведу я эту дорогу прямо к твоему караван-сараю.

– Спасибо, господин, даже если шутишь.

– Почему шучу? Княжье слово – закон.

– Но за год ты не успеешь её построить.

– Я – да. А вот если местным сатрапам надоест меня здесь видеть, то они сами начнут её строить. Все рядом лежащие города к этому делу привлеку. Построят, никуда не денутся. Покатался я на лодочках, хватит.

– Нет худа без добра, как говорит твой ученик Бальдер.

– Да. Иногда он говорит правильно. Что там у нас на сегодня? Надо одеваться, царь ведь я, понимаешь ли.

Купец хлопнул в ладоши, и двери вновь раскрылись. Появилась одна из предыдущих девушек, в руках которой был кипельно белый свёрток.

– Это тебе подарок, господин, от сатрапа. Примерь.

Девушка распахнула свои объятия, и свёрток превратился в белоснежную тогу, обильно прошитую золотыми нитями.

– Неплохо. Я бы сказал – красиво. Но больно маркая.

– Так ведь не каждый же день тебе её носить, господин. Денёк поносишь, уважишь сатрапа и снимешь.

– Если только так? Помоги надеть.

– А девочкам это было бы сподручней.

– Поговори мне ещё, соблазнитель. Не за этим я Персию завоёвывал.

– Так мы в Эламе.

– Пошли, персидский оракул, сам знаю.

Купец подошёл к двери, приоткрыл одну створку и сказал.

– Прошу, господин. Господин сатрап ожидает тебя во вчерашней комнате для завтрака.

А в комнате всё было почти как вчера. Только огромные куски мяса, истекающие ароматным золотистым соком, были ещё нежнее, огромные виноградные грозди свешивались с золотых ваз, пряча под собою бархатные персики и киви. Как только они обменялись любезностями и уселись за стол, на свободное пространство перед столом буквально выпорхнули девушки в каких-то газовых одеждах и стали плавно кружиться перед ними. Обгладывая косточки перепела, фаршированного грибами и виноградом, Рама слегка наклонился к сатрапу и потихоньку сказал:

– Знаешь, в том царстве, где я пребываю, и куда собираюсь со временем попасть, в духовном плане, рабство не приветствуется. И, честно скажу, я собираюсь и здесь это непотребство убрать.

– Уважаемый волхв, я правильно назвал тебя? Мне так подсказали мои жрецы.

– Были времена, когда я был волхвом, лечил людей. Потом в мои края пришла беда, и я кое-что сделал для моих людей. За это они избрали меня Верховным Жрецом. Это случилось после смерти моего наставника. Теперь я несу бремя Верховного жреца, и, так получилось, на время похода я стал ещё и великим вождём. У нас решает народ. Конечно, можешь отказаться. Но я не стал отказываться, потому что у меня есть духовные направляющие. Они помогают мне на моём пути. Я больше жрец, чем вождь. Когда мы достигнем Индии, я все права вождя передам тому, кого изберёт народ.

– Интересно. Я слышал, что так было и у нас много сотен лет назад. У нас, кто смог взять власть, тот и правит. Мидийский царь Дейока, хоть и получил свою власть от отца, но потом ещё несколько лет доказывал своё право сильнейшего. Персидский царь Хахаманиша в далёком Сардисе доживает свои последние денёчки, а его взрослый сын Чишпиш ждёт-не дождётся, когда наступит день его славы. И ему тоже придётся доказывать своё право на владение Персией. Но, как я понимаю, уже с тобой.

– Я не хочу проливать кровь простолюдинов. Я думаю послать ему гонцов с предложением мира и просьбой потерпеть меня год-полтора.

– Захочет ли он? Мне докладывали, что он хвалился, что у него, как бы тебе сказать, чтобы ты понял? Мне сказали, что своих воинов вы считаете по тьме. Т.е. десять воевод по тысяче воинов каждый. Я правильно понял?

– Наши земли большие. Некоторые считают и так. Правильно.

– Хорошо. Значит, у него сейчас двадцать таких темников. Я не считаю тысячу его личной охраны.

– Войско хорошее, но мы сильнее.

– О, не забывай, что он будет биться на своей земле, и люди будут помогать ему, а от тебя убегать в горы.

– Значит, мне нужно будет найти нужные слова, чтобы убедить его не сражаться. Он проиграет войну, но это унесёт тысячи людей с обеих сторон.

– Сейчас ты показал, что ты, прежде всего, жрец, а потом уже вождь. Какой же вождь будет считать, сколько погибнет воинов? Персия огромна, и он наберёт себе новое, если в первом сражении ты его победишь.

– Значит, придётся хорошо подумать. Спасибо за предупреждение. Кстати, поделюсь ещё одной мыслью. И хотел бы услышать твой совет. Пока я здесь, а буду я здесь почти год. А это не малый срок. Хочу построить хорошую каменную дорогу из Элама и до Сардиса. Купцы Элама и Персии смогут легко торговать между собой, у людей появятся дополнительные деньги.

– А вражеская конница сможет быстро добраться до твоих крепостных стен.

– У нас говорят: волков бояться, в лес не ходить. На границе ставится небольшая крепосца, которая и предупредит о вороге. Это телегам камни на дороге помеха, но никак не всадникам.

– Согласен. Только тогда посоветую строить не отсюда, а из Суз.

– Правильно. Мне точно также посоветовали. Я рад, что и ты советуешь тоже самое. Но, извини, по крайней мере, до границ своей провинции, тебе придётся её строить самому.

– Да я понял.– Вздохнул сатрап и поднял стакан с вином.– Я же обещал тебе содействовать во всём, пока ты здесь.

– Потерпи. Я уйду, а она тебе достанется.

– Ещё поясни. Меня встречала огромная толпа жрецов. Одеты они непривычно для наших религий. Кому поклоняетесь вы, какую религию выбрали?

– Наша Зороастрийская религия называется Авеста. И почитаем мы Бога Единого, о котором нам поведали салимские мудрецы.

– Даже так! Я рад, что здесь встретил единомышленников, братьев по духу.

– Отлично. Опять нет повода не выпить. Как тебе сегодняшнее вино? Это букет из четырёх виноградов. Одно из моих любимых. Я приказал, чтобы тебе передали несколько больших амфор.

– Спасибо. Не откажусь. А теперь, как говорят у нас: делу время, а потехе час. Час мы потешились, попили вина. Наступило время работы. Орда ждёт меня.

– Понимаю. Вечером, надеюсь, увидимся.

– Надеюсь, но не загадываю и не обещаю.

Во дворе Раму уже ждали купец и сотня телохранителей. Рама сначала хотел обойтись всего десятком, но купец настаивал на традиционной в этих местах тысяче. Сошлись на сотне. Но сотни назначили из племён князей Аджубея и Бахчахсыра за их дикий и необузданный вид. Так они должны были навивать страх перед ужасными скифами. И это у них получалось. Когда дозорный десяток сотни врывался в поселение, то народ разбегался в страхе, а бабы голосили в ужасе. Скифы были ужасны, но справедливы, зазря никого не обижали и не грабили. Элам и Персия постепенно привыкали. Но тут прошёл слух о кончине царя Хахаманишы Ахемена. Во всей Персии был объявлен траур. Рама использовал это в политических целях и отправил богатые дары с письмом соболезнования в Сардис. Писал письмо и повез его, естественно, хитрый и ушлый купец. Рама, собрав князей и ханов, сообщил им о примерном составе, вооружении и условиях, если посланцы не будут приняты или, вообще, убиты. Он приказал, не привлекая внимания, максимально скрытно готовить дружины к войне, изготавливать катапульты, баллисты и прочие военные хитрости. Наступило затишье, как перед бурей.

Однажды, сидя за столом, сатрап, как бы между прочим, произнёс:

– У меня есть пять князей, у каждого из них по тысяче всадников. Если ты скажешь, я тебе дам их.

– Спасибо. Спасибо, но я откажусь. Через год я уйду, но злые люди из окружения персидского царя будут постоянно напоминать ему, что твои вои сражались против них. Я хочу оставить здесь мир после себя. Ведь это одна из заповедей моей религии.

– Но разве бог Перун не призывает своих воинов к славной битве?

– Перун призывает, но не призываю я, потому что Перун не является моим богом. Я отрёкся от него во славу Бога Единого. И теперь пытаюсь потихоньку приобщить к нему и моих людей.

– А-а, понял. Ты, подобно священнику Мелхиседеку, что дал кочевым племенам знания о Боге Едином, хочешь повторить его подвиг. Похвально.

– О Мелхиседеке не слышал. Но, если это так, то да. И, надеюсь, мои люди будут общаться с вашими верующими и это ускорит мои попытки.

– Дай Бог.

Прошёл месяц с отъезда купца в Сардис, но ни известий от него, и, самое главное, не известий о выступлении войска персов не было. Прошло ещё почти две восьмицы и прискакал гонец. Рама с нетерпением сорвал печать со свитка и начал читать. Все, включая эламцев, затаив дыхание, ждали новостей. Но вот лицо Рамы расплылось в радостной улыбке, и сверкающими радостью глазами он обвёл окружающих.

– Царь царей, царь Персии Чишпиш Первый из рода Ахеменидов, племени Парса, арья по происхождению, выражает готовность дружить с Великим царём Скифов Рамой и рад принимать его, т.е. меня, на благословенных землях Персии. А? Ну, как? Самое главное – войны не будет. А этот тон понятен, – он само утверждается и должен всем показать, какой он великий и достойный своего отца царь. Собственно, примерно этого я и хотел. Но, скажу, ему повезло, что пришёл я, а не другой скифский царь. Мы уйдём, но там поднимают голову сарматские цари. И если после нас придут они? Впрочем, с ними разговаривать придётся тому же Чишпишу. Как говорит мой друг сатрап – опять нет повода не выпить!

– Слуги, накрыть столы в большой комнате. Празднуем мирное соглашение между Великим Жрецом Рамой и Великим царём Персии! – прокричал сатрап, а потом потихонечку добавил, склоняясь к Раме.– Как видишь, я услышал тебя и твои слова про рабов. Но скажу честно. Эти девушки больше называются рабынями, чем являются ими. Если я выгоню их на улицу, то они умрут от голода или будут прозябать в нищете. Многих из них мне купили на рабовладельческих базарах Мидии и Гиркании. Спроси у них, захотят ли они сменить эту жизнь, где их называют рабынями, на нищую жизнь свободной женщины, силой привезённую из других земель?