Трогать запрещено

– Здравствуйте, Богдан… эм, – запинаюсь, – прошу прощения, не знаю отчества.

– Сойдет и просто Богдан.

Всего мгновение, на которое наши взгляды сходятся, – и я забываю обо всем. Дышать, моргать и подавать какие бы то ни было признаки жизни! Очень хочется приложить ладонь ко лбу и хлопнуться в обморок, как нежная барышня девятнадцатого века. Чтобы Титов охнул и поймал меня в свои крепкие красивые руки.

Нельзя! Противозаконно быть таким шикарным мужиком! Титов сегодня в черной водолазке и светлых брюках. И то, и другое на его фигуре сидит, как на божестве. Ни лишней складочки, ни пылинки. Даже его пугающе огромная борода беспрекословно идеальна! Все строго по классике. Отменный вкус.

– Юля, рада снова встретиться, – врывается в наши уютные гляделки невеста Богдана.

Я нехотя перевожу на нее свой взгляд. Дамочка подходит и целует меня в щеку, как будто мы добрые подружки. И, сдается мне, весь этот спектакль устроен не просто так. Что это? Ревность? Илона почувствовала конкурентку в моем лице? Держи друзей близко, а врагов еще ближе? Хорошо, если так. Значит, я могу собой гордиться. А то все маленькая да маленькая…

– Взаимно, Илона.

– Вы уже знакомы? – удивляется папа.

Вот блин! Я забыла рассказать ему о встрече с парочкой в СПА. Воспоминания о том вечере тут же всколыхнули внутри бурю противоречивых чувств. И в первую очередь выполз жуткий стыд за то, как откровенно я пускала слюни на Титовский торс. А за этой картинкой потянулся первый в моей жизни яркий эротический сон. Тут я не выдержала и смущенно потупила взгляд. Богдан улыбнулся, Илона выпалила:

– В СПА салоне встретились случайно. Там Богдаша и познакомил нас.

– Вот как? Юля мне ничего на рассказывала.

– У Юли плохая память, – прокашлявшись, говорю я о себе в третьем лице. – Пойду поймаю официанта и попрошу вазу, – помахиваю пионами, – я быстро, – улыбаюсь, тут же быстренько ретируясь.

Пока иду до стойки бара, у меня горит все, и даже уши! По пути заскакиваю в уборную. Одного взгляда в зеркало хватает, чтобы испугаться собственного вида: глаза лихорадочно блестят, скулы в алых пятнах смущения, губы мелко подрагивают.

Э-э, нет, так дело не пойдет, Данилова!

Оглядываю кабинки – в туалете пусто. Я здесь одна. Откладываю букет и, дернув кран, подставляю ладони под холодную воду. Она острыми иглами врезается в разгоряченную от волнения кожу.

Капец какой-то! И это сейчас Титов по-прежнему не знает, кто такая Юла, а когда дойдет до встречи тет-а-тет? А рано или поздно это случится, если я реально хочу продолжения. Тогда что? Впечатлительную меня со свидания на реанимобиле увозить будут?

Глупо, Юля! Соберись, Юля!

Мысленная шипяще-рычащая отповедь своему отражению помогает взять себя в руки. Выключив воду, в зал я захожу уже чуть более уверенная в себе, чем улепетывала. Вручив букет бармену, который обещает найти для меня вазу и принести цветы, я возвращаюсь к столику.

Все уже расселись по своим местам. Мужчины о чем-то увлеченно беседуют. Так, что я почти незаметно плюхаюсь на свой стул, по левую руку от папы. Напротив Илоны. Снова ловлю на себе ее взгляд и улыбку. Улыбаюсь в ответ.

Что за излишнее внимание невесты Титова к моей персоне?

Тут же перед нами, стараниями официантов, появляется горячее и бутылка вина. Последнее для “девочек”. Мужчины сегодня не пьют. Что папа, что Богдан, полагаю, оба за рулем и останавливают свой выбор на чем-то безалкогольном.

Интересно, любитель контроля – Титов – вообще способен упиться вдрызг?

Первый тост-поздравление именинника на себя берет его друг. Говорит Богдан кратко, лаконично, но от души. Следующее пожелание папе уже от меня. Собственно, все, что я хотела ему сказать, уже озвучила в машине по дороге в ресторан. Впервые рискнула завести тему отношений, на что отец отшутился и заявил, что ему в жизни хватает одной женщины. Меня. Сейчас он снова отмахнулся, но по глазам вижу, что мои слова его растрогали.

– Спасибо, Юляш! – крепко обнимая, говорит папа.

– Всегда пожалуйста, па!

Вечер выходит уютный. Мы с Илоной преимущественно помалкиваем, предоставляя поддерживать за столом общение Богдану и папе. Но ровно до тех пор, пока разговор каким-то невообразимым образом не переключается на мою персону.

Глава 12

Юля

– Так Юля балерина? – удивленно косит взгляд в мою сторону Илона.

Пошел третий час наших “камерных” посиделок в ресторане. Я, заслушавшись потрясающую игру приглашенного скрипача, неожиданно выступающего сегодня в ресторане, не сразу соображаю, что разговор заходит обо мне. Когда же доходит, оборачиваюсь. Невеста Богдана крутит в длинных пальцах ножку бокала и смотрит на меня в упор.

Я же смотрю на руку Титова, что лежит у нее за спиной. На спинке стула. Всего на мгновение сжимаю под столом кулаки от досады. Какой собственнический жест мужчины по отношению к своей женщине.

– Выходит, что так, – киваю. – Балерина.

– Я-то думаю, чего ты такая худенькая и маленькая, – вроде комплимент, а вроде и не очень. – Теперь вот, все сложилось. У меня у подруги дочь тоже пошла в балет. Крайне неблагодарное это ремесло. Из-за постоянных тренировок и занятий, ограничений и правил, у вас же, молодых девочек, совсем нет личной жизни, – качает головой пассия Богдана. И тон у нее такой покровительственный и улыбка такая елейная, что хочется остатки вина из бутылки вылить прямо на ее идеальную укладку.

Я уже открываю рот, чтобы ответить.

Но меня опережает Титов, замечая:

– Во взрослой жизни ради любимого дела иногда приходится чем-то жертвовать, Илона. Временем, здоровьем, отношениями. Но откуда тебе это знать, правда? Все, чем бы ты не начинала заниматься – слишком быстро тебе надоедало.

Я давлюсь воздухом. Вот это он ее прищучил…

Судя по взгляду любовницы Титова, не только я в легком шоке. Она тоже такого выпада мужчины не ожидала. Богдан же, как ни в чем не бывало, переводит взгляд с Илоны на меня, интересуясь:

– Какой курс, Юль?

– Второй.

– Молодец. Правда, так держать. Немногие имеют такую силу воли и характер, чтобы добиться своего, несмотря ни на какие лишения. В оконцовке – они все того стоят, – салютует мне бокалом и улыбается.

Я не могу сдержать ответной улыбки. По телу теплом разливается гордость за себя. В глазах Титова я уже, как минимум, целеустремленный человек. Это не может не радовать. Пусть это крохотный, но уже шаг в нужном мне направлении.

– Весной практику будут проходить в Мариинке, – гордо говорит папа. – Потрясающий театр, доводилось пару раз побывать на премьерах. Вы там были?

– Пару лет назад летом прилетали по рабочему вопросу, но так и не дошли.

– Зря, артисты там – поистине профессионалы своего дела.

– Илона не большой любитель ходить по музеям и театрам. У меня на них, как правило, тоже нет времени.

– А просто погулять по городу? – пожимаю плечами. – Особенно по зимнему. Холодно, да, но красота невероятная. Чего один Невский стоит! Он светится весь. От витрин до фонарей. А еще вечерами на улицу выходит много артистов. Кто-то поет, кто-то играет. Атмосферно очень.

Титов ухмыляется. Грустно как-то. Взгляд его, устремленный в мою сторону, неожиданно тускнеет, когда мужчина говорит:

– Если бы я помнил, когда вообще последний раз гулял, Юль.

– У вас просто не было подходящей компании, – выпаливаю, не успев прикусить язык.