Снова и снова

Ковальчук, точно она. Цепляю ее взглядом при очередном пасе. Чего она тут забыла? Но девушка не обращает на меня никакого внимания. Неужели Димон играет на публику? Решил меня уложить на глазах сестрички? Не прокатит.

– Ну, так что? – снова рядом мелькает Димонская ухмылка. – В женской раздевалке на косяк напоролся? – что за намек? Я немного в растерянности. И этот гад, воспользовавшись моим замешательством, со всей дури так лупит по мне шайбой, что сбивает меня с ног. Попадая под щиток так мощно, что я валюсь всем телом на лед. Нет, экипировка не позволяет удариться, но во мне с неимоверной силой просыпается злость. Я многое готов терпеть, но не бунт в своей команде.

– Сука! – вскакиваю на ноги и налетаю на Метлицкого. – Ты что творишь, баран? Какого черта? – хватаю его за грудки.

– А что тебе не нравится? Тебе по вкусу только чужих девок соблазнять, да? – зло выплевывает он слова.

– Кто старое помянет, – цежу сквозь зубы, встряхивая, потянув за свитшот.

Мне тут же прилетает удар в челюсть, сбивающий каску с головы. Я не заставляю долго ждать ответ. И скинув крагу, мечу этому барану в челюсть, когда со спины кто-то хватает, оттаскивая меня от припечатаного к борту защитника.

– Отставить! – сквозь туман слышу голос Семеныча, но мне не до него. От ярости все плывет перед глазами. Делаю попытку вырваться. – Вашу бабушку, оштрафую всех на хрен!

Запахло жареным, и уже команда в полном сборе кинулись нас разнимать.

– Как девка, удар не можешь держать, – продолжает соперник.

– Да пошел ты, – рычу в его сторону. – Скажи парням спасибо, что уйдешь отсюда на своих двоих, придурок.

– Вы чего тут устроили? – отчитывает тренер. Откатываюсь, остужая пыл. И сжимаю челюсть до хруста, когда вижу, как вниз с трибун несется Ковальчук. Останавливается у самого бортика, бледная, как смерть. За брата переживает?

– Сил до фига осталось?! Так я вам сейчас устрою! Тренировка окончена, – звук свистка. – Всем в раздевалку. А вам двоим персональное задание. Для примирения. Отдраивать арену. Завтра выступления у мелких. Поможете уборщице, – Семеныч разворачивается и, бубня проклятия, выходит.

Смешно до ужаса. Я, мать его, охрененный спортсмен с известным именем! За мое внимание и мою "клюшку" клубы борются. А я что делаю? Ха! Шваброй, чтоб ее, махаю!

– Это все твоя вина, Метлицкий. Вот не был бы ты таким бараном упертым…

Правильно мать говорила. В армию надо было идти, хоть полы драить бы научили.

– Какого… ты вообще вернулся в "Барсы", Дёмин?

Да вот теперь и сам не пойму. Ехал кубок КХЛ завоевывать, а по итогу что?

– На твою рожу смотреть.

Бурчу и с усердием продолжаю намывать несчастный бетон. Не знаю, сколько мы так по времени махали несчастным инвентарем технички, но арена уже успела опустеть. Это мы, кстати, даже до второго этажа не добрались.

– Метлицкий!

– Иди в пень, Кир.

Я скоро свихнусь и, похоже, начну разговаривать сам с собой. Я человек, который по жизни не приемлет одиночества вообще. Молчать несколько часов подряд пытке подобно. Дома хоть Джек отвечает звонким лаем.

– Вот никак не пойму, – выпрямляюсь, укладывая руки на черенок швабры. – Объяснишь?

– Чего тебе? – Димка тоже замирает, кидая крайне недовольный взгляд. Желание снова цепануть становится невыносимым. И в итоге спрашиваю совсем не то, что планировал.

– Как у такого мордоворота, как ты, может быть такая соблазнительная сестренка?

Лицо мгновенно меняется, руки сжимаются в кулаки и чуть ли не напополам гнут деревяшку.

– Слушай меня, Дёмин. Держись подальше от моей сестры. Больше повторять не буду! – рычит парень.

Руки чешутся ужасно. Почесать что ли об его физиономию? Тем более, что он главный виновник сегодняшних мучений.

– А то что?

Метлицкий кидает швабру и в пару шагов преодолевает разделяющее нас расстояние. Смотрю на него и искренне не понимаю, чего он так петушится.

– В порошок сотру! – тычет кулаком мне в грудь.

– Попробуй, – ухмыляюсь такой фантастической самонадеянности.

– Эй!!! – слышим звонкий голосок, представительница которого неожиданно влезает между нами. – Вам все еще мало, что ли?

Упирает свои хрупкие ладошки нам в грудь, вроде как отодвигая друг от друга. Неужели она действительно верит, что если мы с этим индюком решим сцепиться, что у нее хватит сил нас остановить?

– Фигуристочка. А мы как раз… – перевожу взгляд на сероглазую красотку.

– Закрой рот, Дёмин!

– Хватит. – Перебивает брата Ковальчук. – Вы как два ребенка, в самом деле. Вам сколько лет?! Развели тут детский сад.

– Женёк, уйди, а? – шипит Димка.

– Дай сюда! – выдергивает из моих рук швабру девчонка. – Вы до утра тут полы мыть собираетесь?

– А ты хочешь помочь? – хмыкаю я.

– В отличие от вас здесь работают люди, которые торопятся домой, Дёмин.

Прищур больших серых глаз готов испепелить на месте.

– Не пойму, что ты еще разговариваешь с ним, Женёк. Это потерянный для общества человек.

– Не потерянней тебя, Метлицкий, – сжимаю руки в кулаки, и теперь до невозможности сильно хочется сбить эту ухмылку с физиономии парня.

– Может, хватит?!

Пока мы бодались с братом девчонки взглядами, она успела притащить два ведра и с завидной решительностью впихнула нам их в руки.

– Швабры взяли и вперед!

Ладно. Признаю. С появлением Ковальчук все оказалось не так уж и плохо. Остатки доверенной нам площади мы убрали меньше чем за час. Ну, как убрали? Женя убирала, я пялился на ее симпатичную задницу, а Метлицкий рычал и бесился. В общем, было весело.

В восьмом часу, сдав свой "спорт-убор" инвентарь бдительной уборщице, поплелись за вещами к вахтерше.

– Женёк, – окликнул девушку Метлицкий, – Ирина Васильевна звонит.