Жемчужина моей души. Сборник стихов

В высокий, призрачный простор,
Над плодородием равнины
Возносят главы гордых гор.
И расцветают у подножья,
Пускай хребет несокрушим:
Ведут пути по бездорожью
К огню блистающих вершин,
Что спят в объятиях тумана,
Толпясь таинственной грядой…
Там лес сосновый непрестанно
Взбирался на обрыв крутой,
Там низвергающийся в бездну
Поток кипел, как будто жизнь,
И восклицал свое «Воскресну!»,
Взлетая радугою ввысь.
Цветы, рожденные на склонах,
Из-под камней, в слепой борьбе,
Из теплого земного лона
Тянулись к солнечной судьбе.
Единодушное стремленье,
Аккорд под ангельской рукой…
Такое сладкое моленье,
Такой сияющий покой,
Что в нем хотелось раствориться,
И тишь легка, светла была…
Нельзя душою ошибиться!
И мысль, как острая игла,
Насквозь молчание пронзила,
Как будто радость отняла,
Тоску в душе разбередила,
Ресницы выше подняла:
Но не каменной ладони
Я вижу белые дома,
А на песке. И в каждом доме
Порой хозяйничает тьма.
Все ищет с небом единенья:
Ромашка, бабочка, роса,
Один лишь ты, Венец Творенья,
Так редко смотришь в небеса…

Нет, я не прекращу своих восстаний

Нет, я не прекращу своих восстаний
В притворный, горделивый век,
Чтоб выше должностей и прочих званий
Стал титул «Человек».

Чтоб люди на темницы золотые
Не променяли детские мечты,
И чтоб оберегали нас святые,
А не забор душевной пустоты.

Чтоб ангелом невесту называли,
Как сотни лет назад,
И во всеобщем рае не узнали…
Совсем обычный ад.

Чтоб люди ни за что не становились
Иудами себя.
Чтоб никогда, ты слышишь, не женились,
Нисколько не любя,

Любую правду, ясную, как утро,
Не подменяла лесть.
А паруса расцветки перламутра
Я верю, все же есть!

Начну свою глухую оборону:
Зажгу на лодке свет,
И выкрашу пиратскую корону
На флаге в белый цвет.

Спаси ее!

(новелла в стихах)

Я вижу образ тонкий, как резной,
И прядь волос на солнце золотится…
Ее глаза, как крокусы весной,
Их глубину чуть прятали ресницы.
Шелк снежно-белый с ниткой голубой
Все обнимал опущенные плечи,
Во взгляде отражался крик немой!
Но в городе блуждал усталый вечер.
Она не слышит больше добрых слов,
Не видит восхищения прохожих:
Оно острее лезвий и шипов,
Ее не греет больше день погожий.
Перед глазами на бумаге… (стон,
Ведь стало ей опять темно и душно),
Тот приговор, что грянул будто гром,
Подписанный врачами равнодушно.
«Обречена! Обречена собой!» —
Звучит безумно, в мыслях застывая,
А думала, что если молодой,
Жить можно, все на свете забывая:
Очередной бокал лишь освежал,
И сигарета модною казалась…
А вечер в светомузыке сгорал,
Там ни о чем никто не размышлял,