Апокалипсис Антона Перчика

– Очень хорошо, – она снимает трубку с доисторического телефона и набирает номер.

– Только учтите, я у вас навек не зависну. Так мы пересечемся вечером?

* * *

А хотите еще байку? Курьезный случай из моей насыщенной жизни. Я познакомился с девушкой по интернету. Не, обычно я на улице знакомлюсь или в клубе – с этим у меня проблем никаких. Я, сколько себя помню, от женского внимания не страдал. Вернее, от его отсутствия – женщины меня любят. Улыбка у меня широкая, как и плечи, в этом все дело. Но тут просто разобрало любопытство, и фотку она прислала эффектную. Думаю, все равно делать нечего – схожу посмотрю, чего там. Мы в метро договорились встретиться. Нарисовался я с опозданием – пунктуальность не самая сильная моя сторона. Минут на двадцать меня дела задержали, думал, она уже отчалила. Но нет, смотрю – стоит. И даже вполне себе ничего: стройная, блондинка, волосы ниже плеч – все, как я люблю. Только с макияжем явный перебор и вообще видно – со вкусом у человека проблемы. Ботфорты и джинсовые шорты, как кот в сапогах. Хипстер и кот в сапогах – я представил, как мы со стороны смотримся, и чуть не свалил. Но неудобно было. Ладно, шорты – дело поправимое, ведь главное, что у человека внутри. Короче, я повел ее в кофейню. Идем, она шагнет – споткнется, шагнет – споткнется. Меня чуть не уронила на асфальт. Думаю, нетрезвая, что ли? Утро же еще, двенадцать часов. Но оказалось, что ей обувь велика. Доковыляли мы с грехом пополам до «Шоколадницы» – я «Бразилию Декаф» заказал (кофеин я не употребляю), ей – мороженое и горячий шоколад. Вот на этом мороженом она и прокололась. Сидим, я ей что-то такое увлеченно про последний фильм Балабанова втираю, про постапокалипсическую эстетику, она в окошко прохожих разглядывает. Чую, не клеится разговор. Внутри у нее тоже негусто. Дальше какао дело у нас точно не пойдет. Девушка какая-то не очень вменяемая, а что с ней не так, не могу понять. Думаю, сейчас она доест, и я по уважительной причине сруливаю. И тут вдруг она берет и достает изо рта зуб.

Жесть. Я был в шоке. Тут кровь у нее начинает капать на стол, сопли-слезы, я ей гигиенические салфетки протягиваю, она отказывается, словом – молодежный триллер в самом разгаре. Народ на нас оглядывается. И знаете, что это такое было? У нее последний молочный зуб в тот день, оказывается, выпал. Да, такое тоже бывает. Мороженое с карамельными чипсами – ну и. Ей было двенадцать лет, как потом оказалось. После этого шокировавшего мою неокрепшую психику случая я к старому доброму пикапу вернулся. На улицы родного города.

Тот фильм, кстати, «Я тоже хочу» назывался. Дурацкое название, типа «Американского пирога» – но там совсем не про это. Там про одного мужика, про музыканта – он все счастье искал… Да чего я буду рассказывать – скачайте да посмотрите сами.

День первый

Суббота, 4 мая

– Слушай, мамик, я же тебе не приходящая нянька. Вы не могли предупредить заранее?

– Значит, не могли. – Она с прищуром глядит в зеркало и сосредоточенно рисует себе глаз. Движения автоматические, это уже как дыхание у нее. – У нас с отцом важная встреча.

– А у меня не важная? Я Янку веду в клуб.

– Янку, да? В прошлый раз, помнится, была Анька. На какие это, интересно, шиши ты ее ведешь? Опять провалил собеседование. Тебе еще не надоело тунеядствовать?

– Мам, притормози на минуточку. Во-первых, ничего я не провалил – я отказался у них работать. Отказался сам. Передумал. Ты чувствуешь разницу? А во-вторых, если этот их психолог сам псих недолеченный, я причем? Он меня знаешь про что спрашивал?

– Про что?

– Есть ли у меня постоянный половой партнер. И если да, то какого он пола. Это, по-твоему, нормально при приеме на работу в ООО СР «Дистрибуция»? Я уже думал, что ошибся адресом.

Она отрывается от зеркала и откладывает в сторону карандаш. Смотрит на меня. У нее лицо обычно безо всякого выражения – никогда не угадаешь, о чем она думает.

– Слушай, ну и ответил бы ему, с юмором – как ты умеешь. Выкрутился бы как-нибудь! – говорит. – Что мы теперь скажем папе? Ты уже полгода слоняешься без дела, и потом…

– Ты опять? – Я врубаю на всю радио. Я ее нудятину уже просто слышать не могу. Мамик если заведется, ее советским танком не остановить.

– «…первый заметный метеоритный дождь прошел зимой благодаря потоку Квадрантиды. Пик падения пришелся на четвертое января…» – скрипит какой-то дед из динамика. Окей, окей, все что угодно, лишь бы не ее нотации.

– …отец только и успевает оплачивать твои интернет-покупки. Зачем тебе столько одежды? Ты же не девушка.

– А что, только девушки должны классно выглядеть и приятно пахнуть? А я, раз родился мужиком, должен в трениках и стоптанных башмаках на троллейбусе ездить? Успокойся, найду я работу – я вон в интернете объявление уже разместил почти. Есть там одна тема – по бизнесу… Правда, нужен первоначальный капитал. Как думаешь, отец даст?

– Не знаю. Надо было тебе учиться, вот что, – мамик меняет тему и принимается за другой глаз. У нее на каждый уходит по пять минут, я засекал. – Мы еле-еле устроили тебя в медицинский. Надеялись, пойдешь по нашим стопам.

– Ну не мое это! Не могу я ковыряться в трупах – мне неприятно!

– А что тебе приятно-то? Медицина – не мое, фармацевтика – не мое, лингвистика – тоже, товароведом и то не взяли.

– Не «не взяли», а я отказался! Я хочу свой бизнес. В фэшн-индустрии. Мы с Егором уже перетерли: хотим открыть сеть бутиков, по франшизе. У нас и связи кое-какие есть.

– А в чем проблема? Открывайте.

Она еще и издевается.

– Мам, может, поговоришь с отцом насчет денег, а? Он тебя же слушает.

– Антон, очнись, пожалуйста. Спустись на землю. Мне иногда кажется, что тебе не восемнадцать, а восемь. Я не знаю, почему ты у нас до сих пор такой инфантильный. Вроде бы два года в Америке жил один, повзрослеть вроде должен был. В колледже вас там чему учили?

– Как правильно заниматься любовью. И марихуану курить.

Она зыркает на меня. Как тигрица – сейчас зубами прихватит за шкирку и отшлепает.

– Шучу.

– Вот-вот. Все тебе шуточки. А мы, между прочим, с твоим папой после мединститута еще пять лет пахали на «скорой помощи», дежурили через одного в ночную смену. Еще ты был маленький с пороком сердца, авитаминозы вечные – ладошки до костей облезали. Мы, прежде чем открыть клинику, знаешь сколько всего хлебнули?

Ну все, завелась. Сейчас будет втирать про свое трудное детство и еще более трудную молодость. Мамик с отчимом жила, он ее ремнем порол за то, что она обкусывала ногти. Он порол, а она после этого еще дальше обкусывала, до мяса. Зато теперь ходит с акриловыми. Встретил бы – убил. Но он помер уже, отчим. Мамик за отца рано вышла замуж, ей было восемнадцать, когда она вышла – как мне. А я так думаю: ну их на фиг, эти ранние браки. Сначала созрей, потом женись. Вот я не созрел для хомяка даже или там котенка, не то, что для жены.

– Извини, что мне не пришлось хлебнуть, – говорю.

– Ничего, у тебя еще все впереди. Отец в этот раз настроен решительно. Пока не восстановишься в университете – никаких клубов, никаких Ань. И да, кстати, ключи от машины положи сегодня ему на стол.

Что? Я не верю своим ушам. Отдать от тачки ключи?

– Э, родители, вы чего?

– Ничего, поездишь на метро, как все. Ты на бензин и на мойки больше тратишь, чем мы с отцом вместе взятые.

Ах, вот так, да? То есть вот так… Если я, в отличие от отца, на грязной тачке ездить брезгую, со мной вот так можно… Пожалуй, пора пускать в ход тяжелую артиллерию. На метро я больше точно не сяду – меня однажды там чуть не убили. Кулаком по голове – им мой галстук-бабочка не понравился.

– Зачем вы так со мной, мамик?

Неожиданно я сползаю вниз по стенке и роняю голову – на колени падают мои тяжелые кудри. Клево со стороны выглядит, наверное.

– Перестань паясничать.

Лицо у нее становится непроницаемым – я подглядываю. Идеальное накрашенное лицо, как у куклы. Хорошо, что я пошел в нее, отец у нас чуть красивей летучей мыши. Серьезно, они вблизи реально страшные – курносые и ушастые, прям как он.

– Лучше займись братом, я уже иду. – Мамик достает из сумки кошелек. Леопардовый в розочку – «Роберто Кавалли», сумка такая же. Дает мне деньги. – Сводишь его на площадку, потом покормишь, не забудь витамины. В ванну и спать. В холодильнике курица с пюре.

– Иной раз мне кажется, что вы меня не любите. Что я чужой вам, – для пущего эффекта я трясу башкой.

– Не говори глупостей. Мы все делаем ради твоего же блага. Закроешь за мной?

– Игорька вы любите гораздо больше!

Мамик вздрагивает. Проняло наконец-то. Ура.

– Антош, ну что ты такое говоришь?