Юсупов. Право на выживание

– У тебя все? – спросила она.

– Есть еще кое-что, – ответил Юсупов. – И это кое-что лучше показать, чем рассказать.

– Куда едем хоть?

– На край света, душа моя.

– Вообще-то мы так не договаривались, – сказала Софья.

В ее планы на сегодня никак не входят покатушки с вампиром хоть на край света, хоть на край КАДа. Она, конечно, не надеется лечь спать пораньше, но занырнуть в горячую ванну на часок было бы очень к стати.

– Это не займет много времени, – заверил князь. – И я обязательно довезу тебя до дома.

– Ну-ну, а еще с этого начинаются все фильмы ужасов.

– И порнофильмы тоже.

Софья едва не взвыла. Она заозиралась, увидела на заднем сиденье бутылку с водой. Без спроса открыла и сделала несколько глотков. Не полегчало нисколько, но хоть что-то.

– Что Изабелла сказала? – спросила она.

– Ничего, – ответил Юсупов. – Она знать не знает о препарате для тех, кому за триста. И она не врет.

– Так зачем мы встретились?

Софья подняла на Юсупова усталые глаза. Тот же выглядит как с обложки журнала. Чистая кожа, красивый профиль, соблазнительный кадык выглядывает из-под ворота рубашки. На изящных длинных пальцах поблескивают кольца. Всегда безупречен, скотина.

– Любуешься? – спросил князь.

– Завидую.

– Что ж, я рад служить тебе источником красоты и вдохновения.

Софья потерла переносицу и снова спросила:

– Куда едем, князь?

Юсупов притормозил на светофоре, взглянул на Софью, расплылся в улыбке и ответил:

– Тебе понравится. Вот увидишь.

Глава 5. Красный треугольник

Паленой резиной и гнилостью запахло, едва Софья вылезла из машины. Юсупов долго пилил по Обводному, затем свернул на Розенштейна и припарковался у трехэтажного офисного здания, кажется, россельхознадзора. Оно будто бы отпочковалось от обветшалого цеха в шесть этажей.

Там кое-где заколочены окна, торчат допотопные кондиционеры, у запасного входа стопки деревянных поддонов, мешки с мусором и чем-то еще, вроде утеплителя или стекловаты. Над главным входом с пластиковыми дверями конкурируют таблички «Столовая» и «Аренда помещений». А по левую руку, конечно, автосервис. Пара десятков автомобилей разной степени разложения. Начищенный синий ренж ровер князя выделяется как столичная эскортница.

С видом, будто это самый обычный моцион, князь пошел по обочине, мимо заправки, мимо еще одной заброшки с выбитыми окнами и свернул направо. Асфальтированную дорогу поперек перерезает длинная ветка жд-путей, которая за вышеобозначенным зданием раздваивается один раз, а через пару метров – второй раз.

Битое стекло, целлофановые пакеты, пластиковые бутылки, салфетки, окурки перемешаны с грязью и противно хрустят под ногами. Рядом с узкоколейкой стелется разбитая дорога чисто технического назначения. Разумеется, грязь и лужи не просыхают.

– Красный треугольник, – подала голос Софья. – Как же ты догадался, дорогой, что меня так воодушевляют заброшенные здания с проломленными крышами, торчащей арматурой и кирпичами, которые того и ждут, чтобы упасть на мою светлую голову? Прекрасное место, где крысы размером с собаку – норма жизни.

– А я говорил, что тебе понравится, – подыграл князь.

– Ты сейчас на полном серьезе, да? Мы пойдем туда, где тусуются бомжи, наркоманы и автобарыги?

Князь приблизился к Софье, сжал ее ладонь и ответил:

– Не волнуйся, дорогая, я буду крепко держать тебя за руку.

Это место излюблено киношниками и фотографами за счет постапокалиптичной фактуры. Более чем сто пятьдесят заводских корпусов из красного кирпича, сквозь руины которых дрожат молодые побеги берез. Антураж послужил декорациями для фильмов «Блокада» и «Сталинград». Десятки энтузиастов каждый день шмыгают в полуразрушенных постройках с риском для жизни отхватить осколок стекла на голову или проткнуть штырем ногу.

Каких-то полтора века назад здесь было процветающее производство резиновых изделий. Да-да, именно тех, что вы подумали – галоши. Продукция отличалась высочайшим качеством и имела спрос по всему миру. По сути «Товарищество российско-американской резиновой мануфактуры» было монополистом. На подошву своей продукции ставило маркировку в виде треугольника.

В 1860м производство галош выросло до 1000 пар в день. Вы только вдумайтесь в эти объемы. А теперь вопрос – что же такого случилось в мире в середине ХIХ века, из-за чего так остро понадобились галоши? Последствия потопа, изменения климата по всему миру? Нет, не слышал. По официальной версии век спустя производство захирело из-за снижения спроса на продукцию. Первая версия – галоши начали выходить из моды. Вторая – производство якобы проиграло гонку модернизации. То есть сначала этот завод был впереди планеты всей, а потом вжух! И в 2002м признано банкротом.

Помимо галош здесь также производили шины, игрушки, непромокаемые ткани. По соседству располагались шоколадная и бумагопрядильная фабрики, асбестовый завод и шелковая мануфактура. Шляпная и шпалерная фабрики, сахарный завод. А в начале ХХ века здесь даже выпускали материю для оболочки военных дирижаблей. В первую мировую Треугольник стал основным производителем резины для авиации и автотранспорта.

Короче, строительство новых корпусов, флигелей, жилых и подсобных помещений здесь велось аж до революции 1917го. В 1905м здесь имелись ясли на 120 мест, школа для детей рабочих, загородный дом отдыха, заводская больница и аптека. Иными словами, это был настоящий рабочий городок.

Для исследователей Красного треугольника до сих пор является загадкой технологии производства кирпича, чугуна и металла того времени. Так как изнашиваемость этих материалов минимальная, а прочность – ну хоть сейчас в космос.

Пара слов о названии. Изначальное «Товарищество российско-американской резиновой мануфактуры» (ТРАРМ) в 1908м переименовали в Треугольник. А в 1922м после национализации завод стал называться Красным треугольником в честь пятилетия Октябрьской революции.

В то время производство и начало слабеть. В технологию изготовления галош внесли изменения, а к станку стали допускать пожилых и слабых здоровьем работниц. Это сильно снизило качество продукции, из-за чего возникли проблемы с экспортными продажами.

А дальше все как по накатанной – упал уровень сырья, чистоту на производстве не поддерживали, в продукцию попадала всякая грязь. Вот вам и третьесортное качество.

Во время Второй мировой завод очень сильно пострадал, в 50-х пережил масштабную реконструкцию. Но к дореволюционным показателям производства так и не вернулся. В 90-х при мэре Собчаке обсуждался вопрос засыпать Обводный канал, чтобы по нему пустить автомагистраль. А Красный треугольник и вовсе снести, чтобы застроить жилыми кварталами.

Последние двадцать лет огромная территория некогда величайшего производства разрушается. Пожары здесь уже не редкость. Мародерство цветет пышным цветом. И не смотря на наличие КПП, отсюда вывезены три старинных водонапорных бака и чугунная винтовая лестница. А уж сколько стальных балок срезано, никто считать не берется.

Все это время власти чешут репу, что же делать с Красным треугольником. Реконструкция влетает в круглые суммы – счет идет на десятки миллиардов рублей. Есессна, никто на такое тратиться не готов. Хотя рассматривались проекты по созданию здесь парка развлечений, технопарка и даже строительство второго выхода станции метро «Балтийская». И лишь в феврале 2023 года свыше полусотни корпусов и десяток галерей наконец-то признаны объектами культурного наследия регионального значения. Правда от разрушения и мародерства их это по-прежнему не спасает.

Юсупов провел этот исторический экскурс, все глубже уводя Софью на территорию Красного треугольника.

– Сейчас худо-бедно сохранилось производство конвейерных лент, – продолжил повествование князь. – И совсем пошлая мелочь вроде репетиционных баз, столовых для местных рабочих и секонд-хэндов.

– Это, конечно, очень увлекательно, но я все еще не понимаю, за каким хером нас сюда принесло, – сказала Софья. – Уж явно не ради экскурсии.

Ей осточертело колобродить на каблуках битых полчаса, выслушивая россказни Юсупова, заглушаемые гулом производств. Безусловно строения впечатляющие, их можно даже назвать красивыми по сравнению с нынешними бетонными коробками. Кое-где полузакопанные окна привлекают внимание – да-да, культурный слой от некультурных предков. И все же, какого черта они тут забыли?

– Одним из основателей «Товарищества» был некий Фердинанд Краузкопф, – как ни в чем не бывало, продолжил князь. – Говорят, он без сомнения начал производство потому, что погода у нас – дрянь, а галоши – это модно и красиво. После кончины директором стал его сын. Как, по-твоему, его звали?

– Ульрих? – чуть ли не выплюнула Софья.

– Нет, думай еще.